судорогой, а спина намертво прилипла к стеклу. Чувства схлынули, возвращая меня в реальность. Ну вот и все, конец. Пора признаваться.
— Тэрон, я хочу тебе кое-что сказать. Это важно.
Глава 24. Все тайное становится явным
Такие родные серые глаза смотрели на меня с удивлением и немым вопросом. Он даже представить не мог, что его ждало. Я была настроена решительно. Хватит убегать от правды, от ответственности. Тэрон должен все знать.
— Лия, дорогая, — мягко сказал Тэрон, обнимая за плечи. Меня слегка потряхивало от пережитых эмоций, секса и того, что я собираюсь сделать. — Разговор подождет пять минут? Тебе нужно привести себя в порядок, да и мне, если честно.
Тэрон многозначительно посмотрел на скомканное на полу платье, разбитый в порыве страсти бокал и на нас, взмокших и липких от недавней близости.
«Пять минут? Пожалуй, он прав. Мне нужно немного времени», — подумала я и судорожно кивнула.
А затем отправилась в ванную комнату, прихватив с собой одежду. Я смотрела в зеркало, уперевшись руками о раковину. Тушь растеклась, превратившись в черное месиво. Губы припухшие, алые, истерзанные поцелуями и страстью. И только глаза — потухшие, словно в них никогда не было жизни.
Набрав полные ладони воды, я плеснула себе в лицо. Раз за разом я терла кожу, словно хотела ее содрать. Слезы снова подступили, отчего все вокруг потеряло резкость, словно было в расфокусе. Я задрала голову, пытаясь унять нарастающую истерику.
— Ты сможешь, Эл. Он должен узнать правду, — шептала я, натягивая на себя платье.
Выглядела я жалко, а чувствовала себя еще хуже. Осторожно вышла, ища Тэрона взглядом. Он отвел меня в свою ванну, рядом со спальней, а сам ушел в гостевую, дав мне возможность побыть одной и привести себя в порядок.
Я уже собиралась позвать Тэрона, но передумала. Мне хотелось оттянуть этот момент хотя бы еще немного. На кровати лежала белоснежная рубашка. Я взяла ее, прижимая гладкую ткань и вдыхая аромат любимого мужчины. Терпкий, манящий с ноткой прохлады. Глаза намокли, а в горле стоял ком.
С огромным трудом я вернула рубашку на место и отошла, едва отдавая себе отчет. Я схватилась за полку, чтобы банально не упасть. Меня покачивало. Любовь умеет давать под дых.
В таком состоянии я и двух слов не свяжу. Несколько глубоких вдохов, контроль дыхания и четкость зрения вернулась. Размашистым движением я вытерла остатки слез. Вот так лучше. Я перевела взгляд на полку, чтобы отвлечься и сконцентрироваться.
Стройным рядом на ней были выстроены фотографии в рамках. Только в отличие от моих, у Тэрона все было настоящим. Любящая семья, друзья и семейные праздники. На одном фото Тэрону было лет семь, он улыбался беззубой улыбкой до ушей, держа в руках новенький водяной пистолет.
— Самый лучший день рождения, — от звука его голоса я вздрогнула, едва не выронив фото из рук.
Тэрон успел принять душ и теперь щеголял в домашних штанах. Тело блестело от капель воды, мышцы перекатывались при каждом движении. Широкая спина, за которой хотелось спрятаться, за которой я чувствовала себя защищенной от всех невзгод этого мира.
— Ты здесь выглядишь счастливым, — я решила поддержать разговор, не зная, как сказать то самое, важное.
— О да, отец тогда получил первого клиента! Он накупил мне столько сладостей и подарков, что я чуть не лопнул, — Тэрон светился, рассказывая мне подробности своего детства.
А я не в силах была вывалить на него всю ту грязь, которую так долго прятала. Вымученно улыбаясь, я слушала его, глядя на фото.
— … жаль, что праздник омрачила семейная ссора. Дядя никогда не был добр, но в тот день они с отцом чуть не подрались. — Слова Тэрона доносились до меня как сквозь толстое одеяло, потому что я не поверила своим глазам.
Резко развернувшись, я искала источник света, чтобы получше рассмотреть фото.
— Не может быть, — шептала я, разглядывая человека на снимке.
Он был гораздо моложе, стоял полубоком и не смотрел в камеру, но я все равно узнала его. Я не могла не узнать человека, спасшего мне жизнь, человека, который научил меня всему и забрал мою свободу. На фотографии был Льюис.
— Тэрон, ты в большой опасности, — прошептала я. Из ослабевшей руки выскользнула фоторамка, глухо стукнувшись о пол.
— Что? — Тэрон непонимающе смотрел на меня, а потом подошел ближе. — Лия? Что ты имеешь в виду?
— Послушай меня, — я вцепилась ему в предплечья. — Я знаю этого человека на фото, его зовут Льюис. Шон нанял его, чтобы выудить все данные компании и погубить тебя, распродав ее по частям.
Выпалив это на одном дыхании, я ловила реакцию Тэрона. Хоть какую-то! Но он молчал, хмуро глядя вдаль.
— С чего ты это решила? — его голос был холоден и рассудителен.
— Я та, кто должна была это сделать. Тэрон, мое настоящее имя не Эмилия Чейз. Я мошенница и аферистка, выуживающая всю информацию. Льюис мой босс, а ты — мое задание.
В комнате повисла оглушительная тишина. Она давила на уши, словно тысяча атмосфер. Я думала, что не смогу справиться с эмоциями, и расплачусь. Но нет, в трудный момент в моих глазах не было ни слезинки. Я словно лишилась души, оставшись в телесной оболочке. Никому и никогда я не говорила правду. Но любовь толкает нас на безумные поступки. Тэрон отстранился, делая шаг назад, и замотал головой.
— Что ты сейчас сказала? — спросил он ледяным голосом.
— Ты в большой опасности, Тэрон, — я двинулась к нему, но он выставил руки, не подпуская меня.
— Нет. После, — он чеканил каждое слово, буравя меня взглядом.
— Я мошенница и аферистка… — в горле стоял ком, и пресловутые слезы наконец-то навернулись на глазах.
— Ты мне врала?! — крикнул Тэрон, надрывая каждый мускул на своем лице. — Лия, ты меня обманывала, все это время?!
Его отчаянный крик звенел в ушах, и с каждым словом в моем сердце что-то умирало.
— Я не врала только в одном, — слезы хлынули, как и эмоции, которые я прятала глубоко внутри. — Я люблю тебя, Тэрон.
Услышав эти слова, он взревел, словно раненый зверь и принялся крушить все вокруг. Пол был усеян осколками, вещи валялись кувырком, а Тэрон продолжал разносить комнату в пух и прах. Я стояла, съежившись, вздрагивая каждый раз, когда в стену врезалась очередная статуэтка или ваза.
— Как тебя зовут? — рыкнул он, больно хватая меня за руку. — Имя!
— Лилиана, — ответила я, — Лия… Мое детское прозвище. Поэтому я просила называть меня так.
— Не-ет! — взревел он, отталкивая
