меня, — Не верю!
— Тэрон, прошу, — не сдержавшись, я закричала в ответ, — Льюис и Шон что-то задумали, они хотят разрушить твою жизнь!
— А-а-а! — глухой удар кулака в стену. — Твою мать!
Он наносил удар за ударом, пока на светло-серой стене не появились темные бурые пятна.
Тэрон развернулся, а меня прошиб озноб. Его кулаки были сбиты в кровь, лицо перекосило от ярости. В два шага он преодолел расстояние между нами и схватил меня за подбородок. Склонившись, он заговорил:
— Мне плевать на компанию! Я любил тебя, Лилиана, — мое настоящее имя он выплюнул, словно оно было чем-то грязным. — А ты предала меня. У тебя было столько возможностей сказать, но ты предпочла молчать.
— Я не могла по-другому, — прошептала я, глядя в такие родные глаза. Но в них больше не было место для меня, их сковал лед. Тэрон отпустил меня скривившись.
— Ты не могла? — в его голосе сквозило презрение. — Себя-то слышишь? Ты могла, но не хотела!
— Тэрон, прошу… — давясь слезами, я хотела донести ему, что он в опасности.
— Не трогай меня! — от его рыка по спине прошел холодок.
— Да послушай! Шон и Льюис хотят уничтожить тебя, стереть в порошок и лишить всего! Опереди их, они что-то ищут в старом офисе твоего отца, в Бронксе! — я злилась оттого, что Тэрон не хочет слушать меня.
Он сел на пол и прижался головой к стене. Повсюду был хаос — разбитые и разбросанные вещи, словно по комнате прошел ураган. Я медленно подошла к нему и присела на корточки. Тэрон тяжело дышал, его глаза были закрыты. Осторожно, я положила свою ладонь поверх его.
— Тэрон, — дрожащим голосом начала я, — прошу, выслушай. Я люблю тебя, правда. Мой поступок ужасен и ему нет прощения, и я здесь не за этим. Мне не нужно искупление, я лишь хочу предупредить тебя. Умоляю, пока не поздно, спаси себя. Если Льюис и вправду твой дядя, ты в огромной опасности.
Все это время Тэрон слушал меня не перебивая. Он так и сидел, закрыв глаза, словно неживой. Но затем Тэрон сжал мою ладонь, рванул вперед и остановился в четверти дюйме от моего лица.
— Убирайся, — прошептал он. — Я не хочу тебя видеть. Ни-ког-да.
Последнее слово он отчеканил по слогам и разжал ладонь.
— Во-о-он! — крикнул он так яростно, с неимоверным надрывом в голосе, до хрипоты.
— Тэрон… — не знаю зачем, но я повторяла его имя, словно от этого что-то изменится.
Я видела, как он сжимал кулаки, как ходили желваки на его лице. Злость и боль захлестнули Тэрона с головой, грозясь вырваться наружу, и смести все подчистую.
— Уходи, Лия. И не возвращайся. Ты для меня мертва.
Наступая на осколки, хрустевшие под моими туфлями, я выбежала из спальни. Тэрон прав — в этот вечер я умерла, как и наша любовь. Разбилась вдребезги, изрезав душу на части, оставив ее истекать кровью. Рано или поздно эти раны затянутся, но оставшиеся шрамы будут ныть всю жизнь, раз за разом напоминая о моем предательстве нам обоим.
Глава 25. Билет в один конец
Тэрон
Я не знал, что бывает так больно. Лия ушла, и только тогда я смог по-настоящему позволить себе выплеснуть все эмоции. Нет, я не крушил все вокруг, ярость уже утихла. Я позволил себе слезы. Горькие, душащие слезы предательства.
Сидя на полу, один, в пустой квартире я рыдал, как маленький ребенок, взахлеб. С самой первой встречи меня не покидало ощущение — Лия что-то скрывает. В ней была манящая тайна, загадка. Но я даже не представлял себе, что именно скрывается за этими волнующими зелеными глазами, за милой улыбкой и жарким шепотом в ночи.
При мысли о ней меня скручивает, как от дикой боли. Хотя почему как. Мне действительно было больно. Сердце словно вырвали, а душу пропустили через мясорубку.
Рука непроизвольно потянулась к осколку на полу. Я поднял его и провел большим пальцем по острому краю. Боль резанула, но недостаточно, чтобы привести меня в чувство. Этого мало.
Я поднес осколок к запястью и надавил. Битое стекло вгрызалось в плоть, разрывая кожу. Боль оглушила, а затем все чувства обострились. Ярость и злость ушла, а вместе с ней и боль от предательства. Перед собой я видел лишь счастливое лицо Лии, ее улыбку и слова: «Я люблю тебя».
— Я тоже тебя люблю, — прошептал я, покачиваясь, сидя на полу.
Теплая кровь текла по руке, заливая все вокруг. Эмоции схлынули, в душе был только покой. И ее смех. Я распахнул глаза и посмотрел на рану. Она была глубокой, как и те, что терзали мою душу. Я не хотел себя убивать, напротив, это был единственный способ заставить меня жить.
«Что же я творю?» — промелькнула слабая мысль в угасающем сознании.
Пошатываясь, я добрался до кровати, пару раз наступив на осколки. Схватив рубашку, я оторвал от нее кусок и туго замотал руку. Холодный пот и озноб прошибал, во рту пересохло. Я с трудом добрался до ванны и распахнув ящик, судорожно принялся искать обезболивающие.
Выпив сразу две таблетки, я залез в душ и включил его, а сам мешком рухнул на пол. Тугие струи воды барабанили по спине, я видел алые струйки, быстро стекавшие в слив. Белая ткань повязки пропиталась, став ядовито-красной. Вода становилась ярче, а я терял сознание. Мне нужна помощь, но кого просить?
Шон предал меня. Мой дядя, которого я не видел больше двадцати пяти лет, хочет меня уничтожить. Любимая тоже предала меня, а мама… Моя милая мама слишком далеко, чтобы помочь. Да я и не хотел ее тревожить. Я не умру. Ни здесь и не сейчас.
Я не знаю, сколько так сидел, в душе, омываемый водой. С большим трудом я смог подняться. Кровь перестала течь, липкая и холодная ткань причиняла дискомфорт. Я нашел в аптечке бинт, и прихватив его, направился в гостиную. Взяв бутылку с водкой, я размотал повязку и не глядя, от души плеснул на рану.
Из меня словно вышибли дух. В глазах потемнело, я согнулся пополам, хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Я испытывал адскую боль, но это все равно было чертовски мало, по сравнению с тем, что причинила мне Лия.
И ради этого стоит жить. Ради нашей любви. Я ведь был счастлив, с ней, не зная ничего. При мысли о Лии в груди заныло. Разбитое сердце все еще тянется к ней. Опершись о стол одной рукой,
