что родившую женщину одну, без какого-либо наблюдения. Но все так делали, значит, это было нормально.
Даша сбегала к себе на пост. Заглянула в палаты и, убедившись, что там ничего особенного не происходит, вернулась к Котиковой. Очень вовремя вернулась, потому что у женщины началось кровотечение.
Даша побежала в ординаторскую, сообщила врачам. В родзал её не пустили, она лишь слышала, как Юрий Алексеевич очень эмоционально спорил с Верой Николаевной. Да они просто кричали друг на друга, а потом увезли Котикову в операционную.
В эту ночь Даша больше не видела заведующего.
А утром, когда в отделение пришёл главврач, слышала, как Вера Николаевна ему рассказывала о происшедшем и закончила свою речь словами:
— Рябина бы сумел удалить только миоматозный узел, и женщина не лишилась бы матки.
— Так то Рябина, — ответил Валерий Михайлович. И Даша почувствовала гордость, потому что ей посчастливилось работать с таким высококлассным врачом. О том, что он ей нравится как мужчина, Даша старалась не думать.
Часть 18
Эта неделя в Москве оказалась для Фёдора очень значимой. Впервые за много лет он окунулся в ту среду, в которой вырос и по которой, оказывается, очень скучал, и встретился с коллегами и друзьями родителей. Они говорили о работе, о науке, о возможностях, и он задумался о том времени, которое уже не вернуть. Сейчас это показалось важным.
Раньше он никогда не приезжал к родителям один. Обычно с ним была дочь, и всё внимание отца с матерью, уделялось именно ей, до разговоров по душам как-то не доходило. А тут было время на общение.
После банкета они долго сидели в кухне за столом и говорили о его детстве, об отце. Потом мама ушла спать, утирая слёзы. Несмотря на то, что прошло столько лет, её душа не смирилась, и она всегда плакала, вспоминая первого мужа. Роман Владимирович проводил её в спальню, а потом вернулся.
— У твоих родителей такая любовь была, — задумчиво произнёс Недлин, наливая себе и Феде ещё по рюмочке, — о такой любви слагают легенды. Жаль только, что «долго и счастливо» у них не вышло. Сначала смерть Насти, потом вторая неудачная беременность, и Маша погасла. Ожила, только когда ты на свет появился.
Фёдор поймал себя на том, что не знал, даже не подозревал, что у его матери кроме него были другие дети.
— Па-а-а, — протянул он, как когда-то в детстве, — а что с Настей-то случилось?
— Не выжила девочка, слабенькая родилась, недоношенная. Да и мы сглупили, все силы на спасение Маши бросили, а неонатолог проглядел ребёнка. А может, и нет, может, мы так хотим думать, а на самом деле ничего сделать было нельзя и я старый дурак на постороннего человека вину перекладываю с единственной целью, чтобы жить легче было. Диагноз не спрашиваешь? Сам всё понял? — Недлин внимательно смотрел на сына.
— Она сколько прожила-то? — в голосе Фёдора сквозила горечь.
— Настя? Сутки. С ИВЛ сняли, дыхание самостоятельное было, а потом раз — и ушла… Недоношенная, слабенькая девочка, — повторился Роман Владимирович, снял очки и пальцами потёр глаза, потом налил себе и Феде ещё по одной, и они выпили не чокаясь. — Мы с Серёжей её схоронили. Одели в то, что для выписки приготовлено было, коробку нашли, потому что в то время для новорожденного ребёнка гробы не предусматривались, только место удалось выбить, а могилу уже сами копали, да крест ставили с табличкой. Пили потом, вот как с тобой сейчас. А Серёжа всё поверить не мог, что смерть его ребёнка забрала. Ты-то на кладбище не ходил никогда, а так бы знал, что за могилой отца Настя лежит.
— Не люблю я кладбища, — ответил Фёдор, — может, и не прав, что не ходил, да только и не тянет.
— Молодой, вот и не тянет. Кто в твои годы про смерть думает? А про то, что после, вообще никто. Кстати, мы с матерью, землю там рядом прикупили, оградку на большую поменяли. Имей в виду, нас есть где хоронить.
— Ну что за глупости вы придумали! — возмутился Фёдор.
— Нет, Федя, не глупости это, а рачительность и хозяйственность. Жизнь штука непредсказуемая.
Фёдор лишь головой покачал, спорить по этому поводу он не собирался, понял главное: для матери это важно.
— Ты закусывай давай, селёдочка удалась, а хочешь, я с икрой бутербродов сделаю, или глянем, что там в судочках нам положили. Мы с Машей материально не нуждаемся, на хлеб с маслом, да и не только с маслом, нам хватает. Работаем же, уходить не думаем, пока держат, будем трудиться. С одной стороны, на людях, с другой, какая-никакая польза от нас есть. А дома что… Одиноко, мысли всякие в голову лезут, по-стариковски глупые, но куда от них деваться…
— Долго речь готовил, батя? — рассмеялся Фёдор, — Думаешь, не понимаю, к чему ты ведёшь? Вот скажи, куда я поеду? Семью с места срывать не хочется. Может быть, вы ко мне решитесь?
— Не знаю, сынок. Время покажет. Заметил, как вокруг матери мужчины вьются? — резко сменил отец тему.
— Ревнуешь? — На лице Фёдора читалось удивление. — Неужели ты в ней не уверен?
— Не о том подумал, Федя! — кинув хитрый взгляд на сына, поднял он указательный палец кверху. — А вот Серёжа ревновал.
И тут Фёдор наконец-то услышал историю знакомства своих родителей. Роман Владимирович рассказал, как однажды вечером друг примчался к нему прямо на дежурство и радостно сообщил, что женится. Он удивился, ведь прекрасно знал, с кем встречается Сергей, и высказал свои сомнения, но Рябина только отмахнулся, мол, нынешняя его подруга явление временное, просто для приятного времяпрепровождения, а вот сегодня он встретил девушку своей мечты и терять её не намерен. И зовут её Маша. Маша Покровская. «Но это скоро изменится! — уверил Сергей Романа. — Вот увидишь, не пройдёт и пары месяцев, и она будет Рябиной!»
— И ведь добился своего! — с гордостью, словно и его заслуга в этом была, закончил Роман Владимирович. — И Маша стала ему достойной женой, верной подругой дома и на работе. Хотя чему удивляться, он её на свои операции брал, рассказывал всё по ходу, учил. А как он оперировал, было на что посмотреть. Кстати, много у тебя от него. Одно слово — гены.
Роман Владимирович налил себе ещё, хотел и Фёдору тоже, но тот закрыл ладонью рюмку.
— Хватит мне, папа. — А потом заинтересованно спросил: — И что, так до свадьбы и не познакомил он вас?
— Да прям, ему ж не терпелось.
