она понимала, с болью, но всё же смогла, что выходя за такие сложные границы между Охотником на демоном и собой, нужно было готовится к провалу, несмотря на тяжесть понимания. Но всё же, ей стало так печально, словно впервые влюбилась, ощутив настоящее счастье — любить, хоть это и прекрасное мгновение радости, на удивление, быстро испарилось, обрекая её на долгие муки.
Он показал ей то, о чём другие и не догадывались, он будто невидимая нить, за которой она всей душой хотела идти не отставая. Он давал крохотные надежды на нечто большее, чем просто знакомые или товарищи, хоть они и были ничтожно малы. Люмин так сильно нырнула в глубь эмоций и чувств, что смогла разглядеть столь тонкую и еле заметную нить надежды, случайно восприняв её за большой океан будущего с ним.
Она просто хотела быть любимой.
Яркая луна красиво выглядывала на горизонте равнин, давая малейшие лучи, которые сливались с почти ушедшем солнцем. Острый ветер неприятно ощущался на плечах. Хотя, сейчас она даже не в силах и думать об этом.
Тихо плача, пуская солёные капли на сжатые кулаки, Люмин не могла успокоиться, мысли съедали её полностью, теряя за собой рассудок. И только благодаря тому, что в голове много раз повторяла одно имя — Сяо, она держалась от потери контроля над собой. Хотелось сделать что-нибудь, что угодно, лишь бы не ощущать это на себе, не чувствовать невыносимую тяжесть и боль, от которой дрожало тело. Или, это холод? Что давно проник ей внутрь, замораживая все источники света.
— Я не слышал его с тех пор, как даровали.
Люмин подняла голову, так резко и быстро, как только услышала знакомый голос, который она узнает из тысячи подобных. Но… страх откатывал сознание, ведь это могла быть иллюзия, плод воображения…
Раскрывая рот и прикрывая его руками, её стеклянные янтарные очи увидели печальную фигуру.
Внутри всё по новой бушевало, абсолютно ни капли не понимая происходящего. Но почему-то ей казалось, что встреча эта не напрасна и не случайна.
Когда глаза её прозрели, избавившись от накопившихся слёз, то она словно потеряла дар речи… ведь он — вернулся.
Неужели, он услышал? — бормотала она про себя с надеждой.
Якса стоял прямо перед сидящей на холодных камнях путешественницей, с тяжестью смотря на её состояние.
Когда тот был в невидимом туннеле, собираясь уходить как можно дальше, пытаясь избавиться от воспоминаний и чувств… эхо собственного имени пронзило его в самое сердце. Оно было таким тёплым, но одновременно страшно колючим, словно кто-то через боль и сухой крик донёс то, что он почти забыл.
Не веря своим ушам тот помчался будто по инстинкту, ломая все щели и барьеры, уступающие ему дорогу, он бежал так быстро, как только ноги и сила позволяла, пока эхо не перестанет преследовать его душу.
И когда он уже пришёл на зов, то совсем забыл, что буквально недавно…
Очутившись здесь, его поступку не было прощения, когда перед глазами сидела зарывшись руками путешественница, тихо плача, пытаясь прийти в себя. Он не хотел этого. Не хотел видеть как душа, что показала ему свет и частицы радости, находилась в отчаянии.
Сяо присел на корточки, смотря в удивлённые глаза.
Он проиграл.
Проиграл своим же чувствам. Хоть долго и не осознавал этого. Ему было противно смотреть на её тихий плачь, потому что сам же и довёл её до такого состояния, отчего внутри всё сжималось до острой боли.
Люмин едва ли верила своим глазам. Он был так близко, что она и вовсе забыла, как дышать. В эту прекрасную ночь, когда необычайно ярко светила луна, выглядывая из ветвей деревьев, она не могла поверить своим глазам.
— Т-ты услышал? — хрипло произнесла она.
— Не могла бы ты… ещё раз сказать это.
Он слишком долго ждал того, что какая-нибудь душа в этом мире сможет произнести его имя, он давно забыл, какого это, когда тебя называют по имени. Слишком долго. Но… с появлением одного человека в его жизни… больше всего он желал услышать именно от неё. Да, он терзал себя из-за таких мыслей, пытался избавиться от них всеми способами, но когда видел её прекрасный и светлый силуэт… не мог переставать думать об этом. Они преследовали его.
— С-сяо… ты..
От удивления её голос стал хриплым, но одновременно счастливым. Только пока было известно ровно ничего. Это была загадка для неё — зачем он пришёл?
Якса не мог поверить своим ушам, он так долго ждал, чтобы кто-то узнал его настоящее имя помимо Моракса. Он впервые за столько лет… нет, веков смог ощутить удивление, столь сладкую и забытую дрожь в теле. Ему хотелось слышать это бесконечно, переслушивать ночами и просыпаться. Он смог почувствовать себя по-настоящему счастливым.
Но путешественница лишь сидела и гадала, почему это происходит, ведь их разговор… вроде как, прошёл, хоть и столь неудачно.
Собрав волю в кулак, сгибаясь от боли в сердце, она приняла своё поражение.
— Прости… я правда поступила неправильно… — последовали новые слёзы, проделывая уже многочисленные дорожки на холодных и замерзших щеках. — Не нужно было втягивать в это обоих, я думала лишь о себе, — она печально улыбнулась. — и даже не могла задуматься о том, как ты себе это представляешь… наверное, нам лучше..
Девушка слегка дёрнулась, когда до неё дотронулась рука. По телу прошли холодные мурашки, пропуская за собой дрожь, её дыхание остановилось, а ручки сжались вновь. Он слабо дотронулся до её щёк, пытаясь избавить ту от накопившихся слёз.
— Сколько ты уже пролила ненужных слёз за сегодня? — тихо, почти шёпотом спросил Якса, увидев красные черты на её красивых глазах, опухшие розовые губы, к которым он когда-то на миг прикасался, её дрожащие руки, которых не спасало даже давление тела. Он не хотел это видеть на ней.
Она так давно мечтала почувствовать его касание. Только во снах она видела, как его рука была в её ладонях, и глазам не веря, что это произошло, хотелось вновь расплакаться.
Его рука так нежно убирала большим пальцем капли, что тихо стекали по бледным щекам, в то время как в её глазах отражался Якса. Но… как бы она не хотела насладиться этим чудным касанием холодной и шершавой руки, как бы не желала продлить время на ещё пару секунд..
— Наверное, ты прав, — её душу терзало чувство вины и понимания.
Внутри так сильно всё сжалось, что еле набиралось воздуха в груди, свет постепенно угасал, а её глаза тускнели с каждой секундой.
