— Саш, ну, Саш, — Юля надула губы и начала теребить ее рукав, словно маленькая. — Ну, не злись. Ну, сглупила я, ляпнула. Обидела твоего Тимофея. Ну, хочешь, я у него прощения попрошу.
— Он не мой, — вздохнула Саша, поняв, что от этой мысли как-то грустно. — И не трогай его. Не думаю, то ему будет приятно.
— Хорошо, не буду, — тут же согласилась Юля. — Пойдем, я лучше тебе сюрприз покажу. Так сказать, подарок к новоселью, — подруга подмигнула и потащила Сашу к грузовику, ткнув пальцем на что-то громадное и объемное в кузове.
— Нет, — Саша недоверчиво покачала головой, глядя на несколько коробок. — Ты что, у Семченко и кровать отобрала? Садистка…
— Эх, жаль тебя разочаровывать, — притворно вздохнула Юля, — но я еще не настолько стерва. Хоть мысль и была, была, чего таить? Но я решила, что та кровать тебе и в помине не нужна, мало ли, кого он успел на ней…, в общем, он-то парень шустрый, — презрительно заключила Юля. — Это тебе подарок от нас с твоей мамой. Она сказала, что знает, какие в селах кровати, натерпелась, пока с твоим отцом в селе жила во время его практики. И велела, чтоб ты берегла спину, — Юля подмигнула.
Саша растроганно улыбнулась.
— А мне она ничего не сказала, вот ведь, партизанка, — с нежностью покачала Саша головой. А потом потянулась и обняла подругу. — Спасибо, Юль. Кровать здесь, и правда, кошмарная. Сетка почти до пола провисает.
Юля засмеялась.
— Тогда ты оценишь матрас, мою часть подарка, — похвасталась она.
— Николай, еще раз такое устроишь — не приду, серьезно, — не обратив внимания на улыбку священника, прячущуюся в бороде, Тимофей подкрутил колесико в системе, уменьшая скорость поступления лекарства. — Я тебе сколько раз говорил, чтоб без фанатизма.
— Тимофей, я не мог, Благовещение все-таки, мне службу отслужить надо было…
— Тебе поесть надо было, и таблетки принять, — буркнул Тимофей и уселся возле кровати, уткнувшись лицом в ладони. — Знаешь же, что играться не стоит. Сложно было с собой взять? Я тебе сколько раз говорил, не балуемся же, и не от гриппа лечим.
— Не ворчи, — Николай продолжал улыбаться и спокойно следил за его негодованием.
Тимофей махнул рукой.
— Ну, вот что я с тобой вожусь? Тебе же самому — все равно! — раздраженный, он вскочил со стула и начал метаться по комнате. — Дурацкий день! — пробормотал Тимофей себе под нос.
— Не все равно мне, Тимофей, — улыбка Николая стала немного грустной. — Но с Божьей помощью — справимся.
— Бог помогает тем, кому до себя самим дело есть, а ты…, - он только резко выдохнул, чтобы не ругаться в присутствии друга. Священник, все-таки.
— А ты? — с той же улыбкой повторил Николай, поддев уже его самого. — Неясно еще, кто из нас больше махнул на себя рукой.
— Ты священник, ты людям надежду даешь, тебе надо держаться, а не валиться с ног на крыльце церкви, — все еще воинственно заметил Тимофей, глядя на двор Николая, где один из псов распугивал воробьев, пытающихся склевать позабытый на земле кусок хлеба.
— А ты нас лечишь, чтобы мы без тебя делали?
Тимофей закатил глаза. Еле языком ворочает, а все пытается мозги ему вправить. И заметил же, что внутри он беснуется, теперь пытается образумить.
— Другого врача нашли бы, Андреевка, вон, популярная теперь, облздрав про нас вспомнил, новых врачей присылает. Будет вас Александра Олеговна лечить, не пропадете, — чертыхнулся про себя, все-таки, вот уж поистине, что в уме, то и на язык лезет. Ну к чему он ее сюда приплел? — А священников сюда днем с огнем не заманишь. Не помнишь, как сам рассказывал, что кроме тебя желающих ехать сюда после семинарии не было? И еще поблагодарили тебя, что взял на себя это.
— Надежда всем нужна, — Николай вздохнул, — кто я такой, чтобы выбирать место, где мне свои грехи отмаливать? Бог ведет, ему виднее, где место каждого из нас. И мое, и твое, и Александры Олеговны, раз уж за нее вспомнил. И не тебе решать, имеет ли твоя жизнь ценность, — в голосе Николая послышались нотки настоящего священника.
Тимофей обернулся и выразительно посмотрел на друга, напоминая, что этим его не проймешь.
— А кому? Тем, кто вокруг, и знает больше? — раздражение и злость прорезались в голосе. Но он постарался сдержаться.
Николай присмотрелся.
— Что случилось? Ты, вроде, поспокойней был последние дни? — друг искренне беспокоился.
Тимофей передернул плечами.
— Не важно.
Николай хмыкнул.
— Я вижу, как неважно, — заметил он с ехидной улыбкой. — Точно делаешь, что у меня щенков не берешь. Ты ж сам кого хочешь искусаешь, не дай Бог ступить на твою территорию. Зачем тебе собака, тебя ж люди и так боятся, — с насмешливым осуждение упрекнул священник.
А Тимофей даже зажмурился, так ярко перед глазами встало утро и ее губы, которые он с алчностью целовал. Даже отзвук стона Саши в ушах зазвенел.
— Ага, боятся. Да, видимо не все, — огрызнулся он. — А этот Дик, он уже достал, каждое утро в двери ломится. Ты не мог ей дать другого щенка? Поспокойней? Чтоб соседям не мешал? — с претензией проворчал Тимофей, ероша волосы.
— Собаки — не люди, они не притворяются, и за версту хорошего человека чуют, — усмехнулся Николай.
А потом замолчал на минуту и внимательно всмотрелся в него.
— Нравится она тебе, — наконец, вынес свой вердикт друг.
— Кто? Собака твоя? — Тимофей сделал вид, что не понял намека. — Тебе бы такой будильник, который не выключишь, посмотрел бы я на тебя, — он скривился.
— У меня таких четыре, — рассмеялся Николай. — И ничего, справляемся. А что Александра? Хорошая она?
«Вот ведь, прицепился. И не отстанет же.»
— Тебе сейчас о женщинах меньше всего думать стоит, хоть пару деньков, — огрызнулся Тимофей, не собираясь давать повод Коле пуститься в наставления.
— Да не я, вроде бы, о ней думаю, — рассмеялся Николай. — Мне службу Пасхальную бы выправить, не до красавиц сейчас, — он глубоко вздохнул, выдавая усталость. — А ты чего так злишься? Или обидела соседка тебя? — взгляд друга стал глубоким и серьезным.
— Нет, она и правда, хорошая. И не боязливая, — усмехнулся Тимофей, снова вспомнив утро.
Но тут же на ум пришли слова, что ей подруга шипела, считая, что он, видимо, не слышит. Тимофей снова помрачнел.
— Александра Олеговна осуждает тебя за ту историю? — Николай прищурился.
— Она и не знала ничего, — пришел черед Тимофея вздыхать. — Да «добрые люди», похоже, не оставят это просто так, — с ехидством заметил он и скривился. — К ней подруга приехала из города, вещи привезла, — объяснил он, видя вопрос в глазах Николая. — Едва узнала, кто я — начала Сашу просвещать, — он снова в окно глянул. — И сейчас, небось, косточки мне перемывает.
