– Эй, Гладильникова, очнись! – услышала она голос Добровольской. – Тебе что, плохо? Что случилось-то? Может, объяснишь, в чем дело? Мы идем или не идем обедать, в конце концов? – Надежда недоумевала. Только что человек вел себя адекватно, общался – и вдруг без всяких видимых причин перестал реагировать на самые простые вещи.
– Это кто? – довольно тупо отреагировала Виктория Михайловна на возмущение Надежды. Она была в шоке. Невероятно. Так не бывает. Актер может находиться в самых разных местах – в театре, на съемочной площадке, на телевидении, красоваться на обложках журналов, но только не в банке. Это нонсенс.
Добровольская обернулась, не понимая, что происходит, но на всякий случай уточнила:
– Тебя, собственно, кто из этой компании интересует? Вообще-то руководство пожаловало практически в полном составе. Всех перечислять поименно – или пойдем выборочным путем? Вика, да что с тобой, в самом деле?
Виктория Михайловна, как маленький ребенок, направила указательный палец в сторону солидной группы мужчин, которая, не обращая внимания на окружающих, поднималась по лестнице в окружении охраны.
– Ну ты даешь, тихоня ты наша! А губа-то у тебя не дура. Этот скромный господин, в которого ты тычешь указательным пальчиком, всего-навсего президент нашего банка Балканский Геннадий Николаевич. Прошу любить и жаловать. Вдовец, между прочим, и по совместительству самый завидный жених в округе. Богат, относительно молод, свободен. Прямо как в сказке. – Надежда перестала тараторить и с удивлением уставилась на Викторию Михайловну, у которой было совершенно потерянное выражение лица. – Ничего, что я рядом стою? Может, тебе «скорую» вызвать? Что, неужели пересекались? Или у тебя любовь с первого взгляда? Какие страсти, однако, какой точный выстрел в яблочко. Поздравляю, мадам бывшая библиотекарша. Правильное выбрала направление. Действительно, какой смысл дергаться по пустякам? Надо сразу ставить перед собой глобальные задачи. Психологи говорят, что ничего невозможного не существует. Главное – четко сформулировать задачу и верить в успех.
– Надя, перестань. Я ошиблась. Мне просто показалось… – с трудом выдавила из себя Виктория Михайловна.
– Что показалось? – Отделаться от Надежды было трудно. Та была похожа на гончую, которая почуяла близкую и легкую добычу. – Какая бы ерунда тебе ни привиделась во сне или наяву, советую забыть о Балканском раз и навсегда. Тут многие пытались его приручить. Бесполезно. Непоколебим наш шеф, морально устойчив и в порочащих связях не замечен. Тверд как гранит. Истинный ариец.
– Да так, пустяки. Я действительно ошиблась.
Виктория Михайловна с огромным трудом сдерживала эмоции. Надежда тарахтела без остановки, задавала провокационные вопросы, а она никак не могла прийти в себя. Вот это встреча. Хотя встречей это можно было назвать условно. Дед Мороз был настолько занят собственными проблемами, что не удостоил их взглядом. Это ж надо! Фигура такой величины и значимости! А спал и храпел, как биндюжник, в ее маленькой прихожей. Совсем недавно. Пятьсот долларов за ночлег оставил. Вот чудеса. Нет, этого не может быть. Что-то не срастается. Надо точно узнать, может быть, у Балканского-банкира имеется никчемный брат-близнец, несостоявшийся актер и хронический алкоголик. И произошла элементарная ошибка. С какой стати президент солидного банка будет шляться в новогоднюю ночь по квартирам честных граждан с поздравлениями? Есть два варианта. Либо у Балканского действительно имеется брат-близнец, либо к ней приходил двойник. Этих двойников как грязи, по телевизору о подобных случаях часто рассказывают. Нынче даже шоу двойников существует. Наверняка она что-то перепутала. Хотя интуиция напоминала с противным упорством, что она обладает фотографической памятью.
Обед Викторию Михайловну уже мало интересовал. Аппетит пропал начисто и, кажется, надолго. Подозрительная Надежда своими бесконечными и назойливыми вопросами лишала покоя и не давала возможности подумать как следует. А что тут думать? Думай не думай, сто рублей не деньги. Если действительно представить на секунду, что в новогоднюю ночь в ее прихожую ввалился пьяный в стельку Балканский в костюме сказочного персонажа – это полная катастрофа. Причем ее личная. С дядьками такого уровня тягаться бесполезно. Она, конечно, не член совета директоров и на рабочие заседания регулярно являться не обязана. А если каким-нибудь образом их пути все-таки пересекутся и он ее узнает? Это будет крах. Если это действительно был Балканский, ей в своем архиве делать нечего, если она даже умудрится получить главную премию за свою работу имени какого-нибудь самого талантливого архивариуса в мире.
Собственного падения и личного позора такой мужик не простит. За километр видно, какой он важный, крутой, значимый. А тут такая неприглядная история, и свидетель под боком. Есть, конечно, зыбкая и очень малюсенькая надежда, что в силу определенных объективных причин он не успел запомнить, как она выглядит. Но это успокаивает плохо и оптимизма не прибавляет. В глубокой задумчивости Виктория Михайловна вернулась на свое рабочее место. На душе было тревожно.
Прошло несколько дней. Виктория Михайловна немного успокоилась. Подумаешь, беда. Будь что будет. Скорее всего, если рассуждать здраво, ничего не будет и быть не может. Можно всю жизнь проработать в этом небоскребе и больше ни разу не встретить Балканского. У президента много более важных дел, чем архивные проблемы. Ему это и в голову не придет. Для таких вопросов у него в штате сотни обученных черепашек. Так что нечего впадать в панику.
Скоро ситуация стала ей казаться комичной. А потом в голову пришла и вовсе дерзкая мысль – вот было бы интересно, если бы она записалась на прием к президенту по личному вопросу и, ни слова не говоря, вернула бы ему деньги. Каждый раз она придумывала новую концовку своей странной фантазии. Вариантов за три месяца работы в архиве накопилось пять. Эта странная игра увлекла ее не на шутку. Она подтрунивала над собой, понимала, что ведет себя довольно странно, но остановиться не могла. С таким воображением надо сценарии писать, а не архивом заведовать. Хотя одно другому не мешает.
Когда Виктория Михайловна окончательно успокоилась и перестала думать о чепухе, случилась настоящая беда. У нее прочно вошло в привычку задерживаться на работе допоздна. Спешить ей было некуда. Она любила минуты, когда наступала полная тишина. Можно было подвести итоги дня, закончить дела. Никто не дергал по пустякам, телефон молчал. Тем более что Виктория Михайловна очень любила порядок и старалась не оставлять на следующий день хвосты. Она спокойно работала, и вдруг неожиданно ей почудился странный запах. Поначалу она не придала этому значения, но через некоторое время подскочила со своего кресла. Пахло тем, чем в архиве пахнуть не должно было ни при каких обстоятельствах, – дымом. Противопожарное оборудование находилось в порядке, окурок никто оставить не мог, потому как курящих в их коллективе не имелось. Это было одно из главных условий при приеме на работу в их епархию.
