— Перекресток в нижней части улицы, затем направо.
Был ли Натан болен? Он звонил мне утром по дороге на работу. Это был легкий, почти интимный разговор.
— Забыл мои очки.
Я видела, как ты положил их в портфель.
— Точно.
— Что у тебя сегодня?
— Роджер зачем-то хочет видеть меня. Возможно, обсудить нашу резолюцию по Африке, которую мы опубликуем к осени. Как мы можем помогать, не навязывая западные ценности коренному населению. А не просто молиться за неизвестных страдальцев, потому что вмешательство было бы политически некорректно.
Я засмеялась, и сейчас в мчащимся на полной скорости такси я думала с нарастающей тревогой, слышал ли он мой смех?
Конечно, с Натаном не могло случиться ничего плохого. Или могло? Может быть, Натан так стосковался по тому, что любящие и счастливые пары говорят друг другу, что решил поехать к Роуз и сказать ей: «Давай вернемся туда, где мы были»? И от этого порыва ему стало плохо.
Он был бледен в последнее время.
Когда мы подъехали к квартире Роуз с ее сверкающими окнами, Гизелла взяла сумку, а я стала рыться в своей, чтобы расплатиться за такси.
— Думаю, мне надо остаться с тобой, Минти. Вполне вероятно, у Натана шок.
Мои глаза сузились.
— Гизелла, что тебе известно?
Она отвела руку с деньгами:
— Я заплачу.
Входная дверь открылась словно сама собой, на пороге стояла Роуз. Она была белая… белее клоуна. Я никогда не видела такой странной бледности. У нее на щеках лежали черные полосы. Она перевела взгляд с Гизеллы на меня, потом снова на Гизеллу.
— Хорошо, что вы приехали с Минти.
Я вошла в небольшую прихожую с бело-коричневой плиткой на полу. Мне хотелось здесь побывать, мелькнуло в голове.
— Я должна тебе кое-что сказать, — начала Роуз, направив предупреждающий взгляд на Гизеллу. Она взяла мои руки в свои. Ее прикосновение обжигало. — Минти, давай пройдем и присядем на кухне? Пожалуйста.
Я молчала.
— Где Натан? — Роуз попыталась удержать мои руки и моя тревога усилилась. — Что он здесь делает?
— Пожалуйста, Минти, — повторила Роуз, — давай пройдем и присядем. — Неуклюжая и заикающаяся, она выглядела совсем растерянной. Потом она снова взяла себя в руки. — Проходите на кухню. — Она снова посмотрела на Гизеллу — Не могли бы вы мне помочь, пожалуйста.
Я резко закричала:
— Натан ушел от меня? Это так, скажи мне?
Роуз вздрогнула.
— Я пытаюсь объяснить тебе, Минти, но я не знаю, как это сделать.
— Что-то с ним случилось?
— Да, — сказала она и снова завладела моей рукой. Ее пальцы впились в мою ладонь. — Да, случилось.
— Но что же?
— Может быть, Натан жаловался на плохое самочувствие в последнее время?
— Нет… Да. — Я не могла успокоиться.
Роуз поманила меня на кухню.
— Мне надо поговорить с тобой, прежде чем… чем… — она смотрела на Гизеллу, словно моля о помощи. — Извините, я не знаю вашего имени, но не могли бы вы уговорить Минти пройти на кухню и сесть?
Я уперлась пятками в пол.
— Просто скажи, Роуз, что это. Ты должна в чем-то признаться? — Я вдохнула воздух и высказала первое, что пришло в голову, хотя понимала, что не это сделало ее такой белой и беспомощной. — Вы теперь вместе? — Я повернулась к двери гостиной. — Он теперь там? Натан, — позвала я. — Натан, ты там?
— Не… не входи. Пока не надо. — Роуз положила обе руки мне на плечи. — Минти, приготовься.
Различные предположения сами собой всплывали у меня в голове. Натан меня бросил. Врач сообщил Натану плохие новости. Натан пришел выяснить отношения с роуз.
— Что вы с Натаном задумали? — Меня испугало открытие, что Натан захотел в первую очередь поделиться новостями именно с Роуз. Я попыталась протиснуться мимо нее, но она дернула меня за руку так сильно, что я вздрогнула.
— Минти, послушай, послушай меня. Мне очень жаль, Натан умер.
Гизелла ахнула. Ошеломленная, растерянная, я покачала головой и ничего не ответила. В конце концов, в голове у меня прояснилось, и я сказала:
— Не говори глупостей, — я говорила спокойно. Мои слова звучали убедительно. — Я недавно говорила с ним. Он спрашивал, где его очки. Он не мог их найти… — Руки Гизеллы охватили меня сзади, словно подпирая. Слова упали в тишину, и я подумала: «Мальчики…».
Я не была готова. Натан не предупредил меня, и я не смогла подготовиться к этому моменту. Я не написала список. Привыкайте к этой мысли… Почитайте руководство «Как перенести тяжелую утрату»… Ни один врач не говорил мне: «Мне очень жаль, но…». Натан не сказал: «Минти, мы должны смотреть правде в глаза…».
Живопись и литература в избытке содержали изображения прощальных сцен. Жены в трауре около смертного ложа — не всегда плачущие. Дети у его подножия — плачущие, как правило, одетые в черное родственники в дверном проеме на заднем плане. Эти первые минуты прощания, этот момент, когда душевные струны так напряжены, что малейшее касание порождает звуки невероятной красоты и печали, были так отрепетированы на протяжении веков, что все участники знали свою роль.
Чьи-то руки обвились вокруг моих плечей, и меня окутал запах жасмина. Роуз. Но я чувствовала себя неловко и пробормотала:
— Это не шутка, Роуз?
— Шутка?
Я ответила так резко, что Гизелла протянула руку, чтобы успокоить меня:
— Когда?
— Час назад. Я не знаю. Это было… быстро. Очень быстро. Натан сделал короткий вздох. Это было все.
Я внимательно рассматривала свои руки. Я зацепила кутикулу на безымянном пальце левой руки, ее надо будет обрезать. Потрясенная и взволнованная, Гизелла сказала:
— Что я могу сделать для тебя, Минти? Скажи мне.
— Уходи, — ответила я. — Так будет лучше.
Гизелла пожала круглыми плечами под кожаной курткой:
— Хорошо.
Входная дверь закрылась.
Я подняла голову от своих рук.
— Мне нужно сесть.
Я позволила провести себя в кухню и усадить на стул.
— Тебе нужно время. — Роуз была нежна, так нежна.
Она поставила передо мной стакан воды, и я смотрела на него. Натан умер.
Через некоторое время я спросила:
— Могу я его увидеть?
— Конечно. Они не забрали его. Скорая помощт приехала слишком поздно. Они не тронули его. Там нет ничего такого, что могло бы напугать, Минти. — Голос Роуз молоточками стучал в моих барабанных перепонках. — Врач скоро будет здесь. Свидетельство о смерти. Боюсь, это необходимо.
— Да. — Мне удалось сделать глоток воды. Я не почувствовала ее вкуса. Значит, вот так перестают быть женами и становятся вдовами? Как мне рассказать детям? Лукасу было плохо сегодня утром. А если он заболел? — Роуз, мне надо позвонить домой.
