Я улыбнулась, скинула дорожный мешок и поставила его под один из кленов. Роки зашевелился в нем, высовывая кончик носа в небольшую дыру (его работа) и беспокойно заводил им, знакомясь с новыми запахами.
Освобождаясь от плаща и вынимая шпагу, встала в позицию напротив графа, который тоже снял плащ и шляпу. Он окинул меня скучным взглядом и спросил:
– Вы готовы, сударь?
– Я к вашим услугам, граф!
– Что ж, начнем!
Уже в первые минуты боя, я поняла, что не напрасно потратила время на уроки, которые преподал мне Шико. Защищаться я умела, а это и правда было почти самым важным в поединке.
– Неплохо, господин посыльный. Не ожидал от вас таких умений. Вы довольно хорошо владеете шпагой, – заметил Бюсси через некоторое время. Наверное, он думал, что легко разделается с обидчиком на первой же минуте боя.
– У меня был замечательный учитель. Сам мэтр Шико обучал меня фехтованию, – ответила, отбивая очередной удар. – Вы тоже, говорят, неплохо деретесь.
– Говорят? А вы в этом сомневаетесь, сударь? – усмехнулся он, вызывая в моей душе трепет.
– Признаться, пока не заметно ваших успехов. Я еще жив! – ответила, отскакивая от очередного выпада.
– Уверяю вас, это ненадолго. Вы успели уже произнести молитву?
– А вы?
Я дерзила, видимо, сказывалось мое состояние – на грани эмоционального напряжения. Наш балет шел к кульминации, за которой обязательно должна была быть развязка. Не думала, что продержусь так долго в этом танце.
Выпад, еще один – граф шел в атаку, я держала оборону. Все еще невредимые оба, мы как будто играли в игру – «кто первый проткнет», но никто из нас не спешил проигрывать.
Знала, что скоро уступлю, уже вся взмокла, рука устала отбивать удары графа. Бюсси был неутомим. Сама я не могла причинить ему вред – не хотела, чтобы он страдал из-за меня еще и физически.
Отступая, забралась на какой-то бугор. После ночного дождя, укрытый тенью деревьев, он еще не достаточно просох. Сапоги скользили, мешая сражаться. Пока я балансировала, стараясь удержать равновесие, и искала, куда бы отпрыгнуть, споткнулась. В этот момент получила удар.
– Теперь вы видите, что ваши сомнения были напрасны, – услышала голос графа совсем рядом, еще не осознавая, что это конец.
Дышать стало больно, ноги потеряли устойчивость, и я все-таки соскользнула в траву, скатилась с бугра вниз. Придерживая рукой рану, услышала странный возглас и чьи-то торопливые шаги. Прикрыла глаза, чувствуя, как кровь напитывает собой ткань камзола.
– Катрин! Катрин, вы слышите меня? – послышался голос Шико. Я посмотрела в сторону присевшего возле меня мужчины, им, и правда, оказался шут. Подложив мне под голову свой плащ, он пытался расстегнуть пуговицы моего камзола, но они плохо поддавались.
– Господин Шико… что вы тут делаете? – спросила, чувствуя вкус собственной крови на губах.
– Спасаю вас, глупая вы девчонка, – грустно вздохнул он. – Что же вы наделали?
– Катрин? Это вы?! – ко мне наклонился де Бюсси, недоуменно поглядывая то на Шико, то на меня (видно, он все еще не мог поверить в происходящее), граф громко воскликнул. – Бог мой! Реми! Скорее!
Мне было почти все равно, что произойдет дальше. Я хотела уйти. Только Роки… как же его взять с собой? Поздно подумала об этом, слишком поздно.
– Роки… мой крысенок… позаботьтесь… – это последнее, что успела сказать, прощаясь.
Я очнулась от резкого толчка, будто бы через все тело прошел разряд тока. Вздохнула и открыла глаза. Обнаружила себя в небольшой комнате, в ней – приглушенный свет, в камине – трещат дрова. Мне тепло и уютно на мягкой постели. Темно-вишневый балдахин свешивается по краям дубовой кровати и закрывает собой лицо мужчины, который сидит рядом, в кресле и дремлет.
Что произошло? Где я? Почему не вернулась домой?
То, что это не Москва, стало сразу видно по окружающей обстановке.
Где Роки? Что с ним?
Пошевелилась, приподнимая голову от подушки, и почувствовала сильную боль в правом боку, под ребрами, казалось, что-то торчит, мешает дышать.
На секунду зажмурилась, затем вновь осмотрела себя. Мне пригрезилось, что под мягкой рубахой, которая доходила чуть ниже колен (еще на мне надета длинная юбка и мягкие чулки) был бинт. Он плотно прилегал к телу, крепко перевязывая рану. Интересно, кто меня переодел? Но было довольно комфортно чувствовать себя снова – женщиной после многих месяцев мужской жизни.
Я все вспомнила – поединок, мое поражение, Шико… Как он там оказался? Откуда узнал о месте дуэли?
Неловко повернулась и выпустила из сомкнутых губ стон. На него тут же отреагировал мой сторож:
– Госпожа Катрин! Ну, наконец-то вы вернулись к нам, – заглянул ко мне ле Одуэн, радостно улыбаясь.
– Господин Реми?! Где я?
– У себя дома…
– У себя? Ничего не понимаю…
– Успокойтесь, моя госпожа, сейчас я вам все-все расскажу. Но прежде – скажите, как вы себя чувствуете? – поинтересовался лекарь, нащупывая пульс на моей руке.
– Неплохо, сударь… – ответила, все еще находясь в полном недоумении от происходящего, – Как долго я была без сознания?
– Три дня.
– Сколько?!
– Ровно три дня и три ночи, плюс сегодняшнее утро. Я оставлю вас ненадолго, сударыня, надо сообщить господину Бюсси о вашем пробуждении … – ле Одуэн скрылся, не давая слететь с моих губ очередному вопросу. Их у меня вертелось в голове немало и с каждой минутой становилось все больше.
В комнату протиснулась женщина средних лет, высокая и тонкая, с красивым лицом и сильными руками. Она подошла ко мне и, ничего не спрашивая, принялась поправлять подушки, одеяло. Будто бы это её повседневная обязанность, и мы давно с ней знакомы.
– Кто вы?
– Ваша горничная, – ответила она с поклоном, – Мари.
– Хорошо, Мари, мне нужна … ночная ваза… меня тошнит.
Женщина быстренько достала из-под кровати что-то в виде горшка с крышкой и подставила как раз вовремя, помогая мне рукой удерживать вертикальное положение. В ушах зашумело, а желудок вывернуло на несколько раз чем-то зеленым. После неприятной процедуры, откинувшись на подушки, я провалилась в забытье.
В действительность на этот раз вернул сеньор ле Одуэн, подсунув мне какой-то бутылек со сногсшибательным запахом.
– Катрин, госпожа Катрин… – позвал он, выводя из темноты на свет мое сознание.
– Что со мной?
– Вы не помните? – озабочено поинтересовался лекарь.
– Помню, но только до того момента, как меня проткнули, – ответила облокачиваясь на любезно подставленную подушку. Реми сам ухаживал за мной, горничной в комнате не было.
– Что ж, я расскажу вам, как и обещал все, что произошло в тот день, при условии, что вы выпьете хотя бы несколько ложек бульона.
