– Что ж, я расскажу вам, как и обещал все, что произошло в тот день, при условии, что вы выпьете хотя бы несколько ложек бульона.
– Вы думаете, я смогу? – возразила, вспоминая недавние события с вазой.
– Должны смочь!
После двух ложек бульона, которые мой желудок выдержал с достоинством. Мне разрешено было отдохнуть и выслушать историю от начала и до конца.
По словам господина Реми, в тот злополучный день они вместе с графом вернулись в Париж из Анжу. Причем Бюсси возложил на себя роль посла, дабы примирить враждующие стороны – Генриха Валуа и Франсуа Анжуйского – между собой.
Лекарь после непродолжительного отдыха, хотел было прогуляться, как вернулся граф и, переодевшись, в скором времени ушел по неотложному делу. Но перед этим попросил ле Одуэна, чтобы тот присоединится к нему через полчаса у Турнельского дворца.
«Значит, Бюсси не думал тратить на дуэль много времени, посчитав, что разделается с обидчиком за несколько минут. Да, вы недооценили соперника, мой милый граф!» – подумала я, слушая лекаря.
– Так вот, когда я проходил мимо Лувра (потому вышел пораньше, чтобы еще и прогуляться, подышать воздухом Парижа, почувствовать его жизнь), то столкнулся нос к носу с господином де Шико. Тот проявил интерес и спросил меня, где можно найти господина де Бюсси. Я честно признался в том, где меня будет ожидать граф с минуты на минуту. После моих слов господин де Шико побледнел так, словно увиделся с призраком и побежал быстрее ветра к Турнельскому дворцу, я за ним еле поспевал. Мы обогнули дворец и оказались в кленовой роще. Только потом я понял, в чем дело, когда увидел поединок. Господин де Шико закричал: «Нет! Бюсси, нет!» Но ни вы, ни граф, ничего не услышали, поскольку схватка, как я понял, была в самом разгаре. Мы подбежали в тот момент, когда граф настиг вас ударом шпаги. Вы упали замертво, а потом ваш покорный слуга осмотрел рану, она была не очень глубокой, но слишком опасной. Я тут же предпринял необходимые меры, перебинтовал вас и смог выправить положение, но это было нелегко, потому что в этот раз ничего не взял с собой. Бинтом послужила рубаха господина де Шико, её пришлось разорвать, а на господина де Бюсси было жалко смотреть. Граф очень переживал за вашу жизнь. Потом они по очереди несли вас на руках до этого дома, я же сбегал за своими мазями и бинтами, обещая господам, что вы будете жить. Вот, как видите, я сдержал обещание, – закончил свою речь лекарь и напоил меня горьким чаем из каких-то лечебных трав.
Да, рассказчик он был неплохой, ему бы книги писать. Но лекарем он являлся тоже отменным. Вытащил меня оттуда, откуда не возвращаются по собственной воле.
Почему, почему же я не оказалась дома? В тот раз, ударившись о телегу, я запросто вернулась, а теперь…
Что помешало? Может быть, скопление свидетелей…в ту ночь я была одна, не считая Роки… а здесь…
Одни догадки, фактов на этот счет не имелось, а без них сложно вести какие-то размышления.
– Господин Реми, вы сказали, что я у себя дома, но как такое может быть?
– Очень просто, моя госпожа. Граф де Бюсси подарил вам этот дом в благодарность за всё, что вы для него сделали. И, наверное, в искупление своей вины перед вами.
– Подарил? Но это слишком дорогой подарок! – я привстала от возмущения и тут де пожалела об этом, рана дала о себе знать новой болью. – М…м…м!
– Тише-тише, госпожа Катрин! Если вы не будете смирно лежать, то боюсь, ваша рана ещё долго будет напоминать о себе. Вам нужен покой и хорошее питание. Организм у вас молодой и если будете слушать меня, то очень скоро сможете вставать и даже гулять, – уговаривал он меня, укладывая в постель.
– Как скоро?
– Недели через две или три!
– О, нет! Так долго! А нельзя ли побыстрей?!
– Можно и быстрее, только боюсь не в вашем случае… рана слишком тяжелая, особенно для молодой дамы. Я рад, что вы вообще смогли от нее оправиться.
– Простите, господин Реми! Я очень вам благодарна… Обещаю быть послушной! – он улыбнулся моим словам и весь засиял, словно получил высшую награду в жизни.
Мне стало стыдно за себя. Я этому человеку обязана тем, что все еще живу. А вдруг и правда умерла бы, так и не узнав, что значит быть любимой и так и не испытав на себе счастье материнства. Вот, дурочка! Домой захотела! Да, таким способом, можно вернуться разве что только к Богу. Но он вряд ли похвалил бы меня за столь раннее возвращение. Где-то прочитала, что прежде чем умереть человек обязан выполнить предначертанное ему судьбой. Я же еще ничего толком-то не успела сделать в своей жизни.
Нет, будем жить долго и счастливо, вот только встану на ноги, а там – посмотрим, как и что делать.
В дверь постучали, Реми открыл сам и что-то сказал, затем обернулся ко мне.
– Сударыня, пришел господин граф, он хочет видеть вас.
– Пусть войдет, – сказала, подтянув к себе поближе одеяло. Я не могла отказать графу, хотя чувствовала себя на тот момент очень неважно. Надеясь на то, что Бюсси не пробудет у меня долго, решилась на эту встречу.
Он стремительно вошел и встал в нерешительности у порога. По тому, как граф мял перчатки, я поняла, что он сильно нервничает и эта встреча для него не из легких.
– Вы хотели меня видеть, сударь?
– Да, сударыня, хотел.
Он медленно прошел и придвинул кресло, сел в него и только тогда посмотрел на меня. Наши взгляды встретились. Как на свидании, время остановилось. Мы смотрели друг на друга, не решаясь произнести и слово. К чему они, когда вина графа читалась в каждом жесте, а я… я просто не могла говорить, боясь разреветься о того, что по своей глупости, причинила слишком много страданий его душе.
Так и молчали до того момента, пока вошел лекарь и бесцеремонно выпроводил графа за дверь, напоминая ему, что для скорейшего выздоровления мне нужен отдых и покой.
Не давая воли чувствам и размышлениям, я уснула. Незамедлительно воспользовалась советом ле Одуэна, состоявшим в том, что нужно больше спать.
Теперь мне очень хотелось выздороветь для новой жизни.
Утро выдалось серым и дождливым. Генрих Валуа до омерзения не любил такие дни. Они тянулись, казалось, до бесконечности, заполненные унылостью и тоской. Только Шико мог поднять ему настроения веселыми байками, анекдотами или розыгрышами. От некоторых из них Генрих смеялся до колик в животе. Сегодня же все шло совсем не так, как обычно. Шут был понур, отвечал невпопад и уже битый час сидел на полу его опочивальни в одной и той же позе.
– Шико, друг мой, ты грустишь? – король с любопытством рассматривал задумчивого и как-то странно притихшего друга. Тот, не шелохнувшись, смотрел безотрывно на огонь в камине уже довольно продолжительное время, не обращая никакого внимания на Его Величество, – Уж, не заболел ли ты?
