– Ладно. Все нормально, – буркнула Соня.
Как-то странно она это сказала. Не «Все нормально, я понимаю», а скорее «Все нормаль но, отпустите меня, и не нужны мне ваши деньги!». Девочка развернулась и выскользнула за дверь.
– Большое спасибо, – крикнул ей вдогонку Томми. Его крупное красивое лицо потемнело от гнева. – Теперь она больше не вернется…
– Вот и отлично, – пробормотала Лиза.
– Нет, не отлично! – рявкнул Томми. – Ты хоть представляешь, каково мне тут пришлось без тебя? Сколько внимания требуют дети? Какие усилия нужны, чтобы худо-бедно сделать хотя бы самое основное по дому?
– Представляю ли я? А чем, по-твоему, я занималась последние шесть с половиной лет?
– Да, но у тебя при этом не было другой работы. А у меня есть, а теперь еще и все это на меня свалилось!
– Ах, прошу прощения, что я подцепила этот чертов рак!
Генри разразился слезами. Поначалу он мужественно терпел, но теперь не выдержал и разрыдался. Стоял, опустив голову, и слезы безостановочно капали с его щек на золотистый дубовый паркет.
Лиза подошла к сыну и притянула к себе:
– Все хорошо, милый.
Ничего бы, кажется, не пожалела, чтобы вернуть проклятое слово назад. Есть слова – люблю, развод, – способные влиять на последующие события сильнее, чем чувства, стоящие за этими словами. Рак из их числа. Лиза ни за что не позволила бы такому произойти.
– Мамочка не хотела, дорогой…
Генри поднял на нее испуганные и удивленные глаза:
– Что такое чертов? И что такое рак?
Мэтти шлепнул младшего брата, и тот вновь залился слезами.
Дейзи испустила дикий вопль, вскинула ручки и галопом помчалась по гостиной, перепрыгивая через разбросанные игрушки, журналы и варежки. Размахивая руками, она с визгом наматывала круги по комнате. По пятам за ней с оглушительным лаем носился Лэдди.
– Дейзи! – крикнул Томми. – Дейзи, прекрати сию же секунду!
Дейзи припустила быстрее, вереща еще громче.
– Видишь? Вот что у нас творится.
– Не страшно. – Лиза сбросила пальто. – Я разберусь.
На лице у Томми читалось сомнение. Бедняга, разрывается: с одной стороны, он, конечно, не рассчитывает, что она с ходу засучит рукава. Но ужасно хочет верить, что она сможет.
Ей тоже этого хотелось.
– Ну что ты, Лиза. Я ведь здесь, я помогу.
«Что ж не навел порядок в доме к моему возвращению?» – подумала Лиза и тут же выругала себя. Это не его епархия. Как следует у него все равно никогда не вышло бы, а в результате она только разозлилась бы. Так что нечего ему тут торчать и каждую минуту интересоваться ее самочувствием. Пусть лучше убирается по своим делам и позволит ей спокойно при вести дом в надлежащее состояние.
– Ты и так уже много времени оторвал от работы. Дети мне помогут. Правда, ребята?
Мэтти и Генри встали по стойке смирно, Уилл с тяжким вздохом сделал попытку изобразить послушного мальчика, но Дейзи продолжала гонять по комнате. Слава богу, хоть визжать перестала. Лиза заметила, что ее цветовая система в одежде тоже полетела ко всем чертям: Мэтти одет в голубое, но у Уилла один носок красный, другой синий, а на Генри старые зеленые тренировочные штаны Уилла и его же красный свитер.
– Я серьезно. – Лиза указала Томми на дверь: – Ступай.
Дождавшись, когда дверь за ним затворится, она хлопнула в ладоши:
– Дети! Все свои обязанности знают. Мэтти, ты собираешь посуду, относишь на кухню, наливаешь в раковину воду с моющим средством и вытираешь все столы.
Лиза с удовлетворением наблюдала, как Мэтти принялся за дело. Что значит тренировка. Почти семь лет трудов не прошли даром.
А Уилл? Этот, глядя в пространство, развалился на полу. Самый трудный. Типичный «второй ребенок». До сих пор по-настоящему не бунтовал, но без нее ему, похоже, многое сходило с рук.
– Встань.
Встал. Но глаз по-прежнему не поднимает.
– Ты соберешь игрушки.
Уилл ухмыльнулся:
– А я хочу играть в видеоигры.
– Видеоигры? С каких это пор у нас завелись видеоигры?
– Папа купил, – отозвался Мэтти, топая в сторону кухни со стопкой грязных бумажных тарелок.
– Больше никаких видеоигр, – твердо заявила Лиза.
Острая боль, возникшая, когда она преодолевала скользкую дорожку, тупо шевелилась внутри. И голова начинает раскалываться. За крыв глаза, она глубоко вздохнула и призвала образ, который помогал ей справиться практически с любой критической ситуацией: Мадонна плачет в сотовый телефон, продолжая тренировку на «бегущей дорожке». Лиза прочитала об этом в каком-то журнале, когда сама увлекалась «бегущей дорожкой». В сущности, она не большая поклонница Мадонны, но подобная твердость привела ее в восхищение.
– Я пошел! – Уилл двинулся вон из комнаты.
Лиза повысила голос:
– Молодой человек, немедленно вернитесь!
Генри снова заплакал. Он все еще стоял по стойке смирно, но плечики вздрагивали, а подбородок уткнулся в грудь.
– Ради бога, Генри, перестань ныть! – раздраженно бросила Лиза.
После чего он, разумеется, заревел еще громче.
Между тем Дейзи не прекращала своей беготни. Теперь каждый раз, когда на ее пути попадалось что-нибудь, что она была в силенках поднять – подушка, журнал, грязная салфетка, – она хватала это и со смехом швыряла в середину комнаты.
– Прекрати!
Лиза орала изо всех сил. Прежде ей никогда не приходилось так кричать.
– Я вас приведу в порядок! Я вернулась, и вы у меня быстренько станете шелковыми!
Но, похоже, ни ее возвращение, ни ее вопли не производили никакого впечатления. Дети продолжали творить что хотели.
«Устроить традиционный ужин в День святого Валентина – неплохая идея. По крайней мере, можно отвлечься от мыслей о Дамиане», – решила Анна.
Поразительно – из их четверки только она продолжала отмечать день влюбленных. Во всяком случае, до недавнего времени. Остальные мамаши только ныли, что в этот день невозможно найти няньку, тем более заказать ресторан. И вообще – мало им забот с подарками на день рождения, годовщину свадьбы, День отца, Рождество («И Хануку!» – вставила Дейдра). Какого черта возиться еще с идиотскими валентинками!
Единственным в городе рестораном, где остались свободные столики, оказалось это индийское заведение. Как бишь его? «Сатист Палас». Дурацкое название. Здесь почти всегда пусто и скучно. Несомненно, по причине стульев, обтянутых оранжевой искусственной кожей, и флуоресцентных ламп. Крайне неромантичная атмосфера.
– Ну можно ли прийти сюда с любимым че овеком? – скривилась Анна.
– Можно. Я же тебя люблю, – возразила Джульетта.
