Господи, что же с ней случилось? — размышлял он, и настоящий страх сдавил ему горло. На мгновение Флинт замер, охваченный отчаянием, которого он не переживал со времен своего процесса, когда, стоя перед присяжными, выслушал свой приговор. В то далекое время отчаяние очень быстро пересилил яростный гнев. Теперь отчаяние уступило место решительным действиям.
Быстро подойдя к Лесли, Флинт бережно взял ее за подбородок нежными пальцами.
— Что, черт возьми, с тобой случилось? — спросил он намеренно резко, чтобы скрыть терзающий его страх.
Лесли медленно подняла подбородок, освободившись от его пальцев.
— У меня мононуклеоз, — ответила она сдавленным голосом. — И, пожалуйста, не спрашивай меня, с каким студентом колледжа я целовалась.
Задетый более, чем он мог предполагать, ее нежеланием, чтобы он прикасался к ней, Флинт ответил ей еще более резко, чем раньше:
— Я не дурак, Лесли. Сейчас всем подряд ставят диагноз мононуклеоз. — Он сурово нахмурился. — Но почему ты не в больнице? Ты ужасно выглядишь.
— Спасибо, — раздраженно процедила Лесли.
— Ее доктор хотел госпитализировать ее, — сообщила кареглазая женщина, — но она отказалась.
Флинт посмотрел на маленькую женщину, потом опять на Лесли, его брови вопросительно поднялись. Лесли быстро вмешалась:
— Мэри, как ты уже знаешь, это Флинт Фэлкон. — Глядя ему прямо в глаза, она сказала:
— Флинт, а это моя самая близкая подруга Мэри Феррини.
Знакомство, казалось, исчерпало ее силы. Флинта охватило смятение, но он это скрыл.
— Вы заботитесь о Лесли, Мэри? — спросил он, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.
— Нет, — отрицательно покачала головой Мэри. — Я просто зашла проведать ее.
Губы Флинта плотно сжались, когда он снова повернулся к Лесли, но, прежде чем он успел что-то сказать, Лесли кинулась защищать свою подругу:
— У Мэри есть своя семья, о которой ей нужно заботиться.
Она с минуту гневно смотрела на него, напомнив ему Лесли, которая делила с ним постель. Потом блеск ее зеленых глаз угас, ресницы опустились, затрепетав, и она бессильно облокотилась на дверную раму.
— Ты здесь одна? — спросил Флинт вкрадчиво.
Мэри, стоя за его спиной, сказала:
— Да, а ей нельзя быть одной. Она не хочет отдыхать. Клянусь, ей нужен человек, который бы заботился о ней.
— Теперь он у нее есть, — сказал Флинт тоном, не терпящим возражений. Лесли широко раскрыла глаза.
— Я сама могу позаботиться о себе!
— Ну конечно, — возразил Флинт сквозь зубы, — примерно с тем же успехом, как только что родившийся младенец. — Его губы скривились. — Господи, Лесли, взгляни на себя. Краше в гроб кладут. — Он отвернулся от нее, когда она открыла рот, чтобы возразить. — Я забираю ее с собой, — сообщил он Мэри ровным голосом. — И буду признателен, если вы поможете ей собрать кое-что.
— Нет!
Протест Лесли не был услышан мужчиной и женщиной, которые пристально смотрели друг на друга.
— Вы позаботитесь о ней, заставите ее отдыхать? — спросила наконец Мэри, явно удовлетворенная тем, что она прочла в его лице.
— Нет, — снова было начала Лесли, но на нее опять не обратили внимания.
— Я вам обещаю, — твердо сказал Флинт. Потом на его губах появилось подобие улыбки. — И еще, если вы дадите мне свой номер телефона, я буду держать вас в курсе, как идет ее выздоровление.
— Нет, — простонала Лесли, поворачиваясь лицом к дверной раме.
— Я помогу ей собраться, — сказала Мэри, обходя Флинта, чтобы подойти к Лесли.
Ты выглядишь ужасно. Окутанная роскошным теплом на заднем сиденье лимузина, Лесли прислушивалась к свистящему пению шин на умытом дождем шоссе, тщетно пытаясь отделаться от навязчивого звука глухого голоса Флинта в ее усталом мозгу.
Зачем он приехал к ней теперь? — вопрошала она себя, зарываясь в шелковистый мех полости, которую Флинт так заботливо подоткнул вокруг нее. Мех! Ее пальцы, ухватившиеся за мех, сжались, погружаясь в пушистый ворс. И не простой мех или искусственный, с неприязнью подумала Лесли. Флинту для комфорта во время путешествия не подошел бы простой мех. Его доха, которой он прикрывал колени, была сшита из русской рыси — серебристой, конечно, которая подходила к черному интерьеру лимузина.
Зачем он приехал к ней сейчас, когда она выглядит ужасно? И зачем он увез ее из Нью-Йорка, торжественно пообещав Мэри позаботиться о ней? Ни разу с тех пор, как кончился их роман, Флинт не дал себе труда позвонить ей. Зачем же он беспокоится сейчас, когда она выглядит и чувствует себя ужасно? Этот вопрос, перемежаясь с глухим голосом Флинта, лишал ее последних сил.
Жалость. Ненавистное слово вонзилось в сознание Лесли, и она поежилась, словно от удара. Она не выносила жалости к себе!
— Тебе больно?
Лесли опять поежилась, на этот раз от голоса Флинта. Он сидел рядом с ней в просторной машине и был так близко, что через толстую складку меха она могла чувствовать его бедро. Из-за его близости она не открывала глаз.
— Лесли, тебе больно?
Низкий голос Флинта настаивал на ответе, а она была слишком слаба, чтобы противостоять его требованию. Не желая смотреть на него или говорить с ним, Лесли отрицательно помотала головой на спинке сиденья, молча отвергая его присутствие или сочувствие, ясно прозвучавшее в его голосе. Она не хотела и не нуждалась в его проклятой жалости, в его сочувствии или в этом элегантном черном лимузине и шикарной меховой накидке. Не сейчас, когда она не могла общаться с ним на равных.
Почему Мэри отдала ее ему? Этот крик звенел в голове Лесли, как встревоженный плач брошенного ребенка. Наедине с Мэри в своей спальне она плакала, умоляя ту отослать Флинта. Но Мэри суетилась вокруг нее, бормоча утешительные слова, а тем временем паковала ее чемодан, настояла на том, чтобы Лесли надела брюки и свитер, и не обращала внимания на ее мольбы. Она прекратила плакать, когда Мэри открыла двери спальни и крикнула Флинту:
— Она готова.
Задетая предательством подруги, возмущенная надменным поведением Флинта, выбившаяся из последних сил, Лесли замкнулась в отчужденном молчании, не ответив на жаркие объятия Мэри и на ее сказанное со слезами «до свидания», когда лимузин плавно подкатил к входу в квартиру Лесли. С тех пор в течение часа Лесли выдерживала эту молчаливую дистанцию, хотя в душе она протестующе кричала.
— Я знаю, что ты не спишь. — Спокойный голос Флинта звучал терпеливо. — И я знаю, что ты сердишься на меня за то, что я так распорядился тобой. — Он едва слышно вздохнул, но Лесли расслышала в его тихом вздохе сдержанное страдание, и на душе у нее стало немного легче. — Но, черт возьми, Лесли, что же мне было делать?
