И вот тут я испугалась. И, наверное, это отразилось на моем лице, потому что он тут же сощурил взгляд.
— Что? — спросил он. — Мне?
У меня медленно, но верно душа уходила в пятки. Неужели он как-то узнал про наш договор с Шерханом? Если это так, то все, пипец… Ног тут главное себя не выдавать… Хотя, если бы он узнал, он бы по-другому, наверное, говорил бы… И начал бы с другого… Нет, пожалуй, он все-таки не знает… Или знает?
— Скажите вы, — выдавила я из себя, спиной вжимаясь в спинку стула.
— Окей, — сказал он и встал из-за стола. Прошел в другой конец кабинета, открыл шкафчик и достал оттуда плоскую темную бутылку.
— Ты будешь коньяк? — бросил он через плечо.
— Я же на работе, — сглотнув, ответила я.
— Ничего страшного, — ответил он. — Ты у меня на работе.
— Тогда буду.
— Прекрасно.
Он налил нам обоим, вернулся к столу и вручил мне коньячный бокал, в котором плескался янтарный алкоголь. Затем чокнулся своим об него и, ни слова не говоря, чуть запрокинул голову и залпом выпил.
Я медленно отпила из своего бокала. Коньяк обжег губы, согрел пищевод и желудок и оставил приятное, нежное, миндальное послевкусие.
— Хороший, да? — спросил меня мой босс.
— Да, очень вкусный, — ответила я, внутренне трясясь в ожидании грома.
— Ну что ж, — сказал Александр Сергеевич, — я расскажу тебе, как я это вижу… Знаешь, эта компания работает много лет. И, собственно говоря, этот конкретный этаж под головной офис я арендую уже очень давно. Здесь много что происходило за это время. И были здесь такие же хитрожопые сотрудницы, которые думали, что можно меня обманывать. Сейчас ты их тут не увидишь, потому что они тут не работают. Но работали. И получали хорошую зарплату. Понимаешь, да, к чему я клоню?
— Наверное, — пожав плечами, осторожно ответила я и сделала еще один глоток.
— Я к тому, моя прекрасная сука Наталья, что с динамо, которое ты решила со мной крутить, я сталкиваюсь не впервые. И ни разу это не закончилось победой женщины. Понимаешь, я изначально честно выставляю условия. Твое дело было решать — соглашаешься ты на них или нет. И мне обычно в ответ условий не ставят. Знаешь почему?
Вопрос он добавил вкрадчивым голосом и это добавило мне мандража.
— Почему? — тихо спросила я.
Он медленно наклонился ко мне, остановившись губами сантиметрах в пяти от уха и тихо произнес:
— Потому что работодатель здесь я.
Он коснулся пальцами моих волос, отодвинул их в сторону, обнажив шею и легонько провел по коже, все-таки добившись волны моих мурашек.
— Мммм… — прошептал он, — Я вижу тебе нравится… И ты напрасно считаешь, что я не понимаю, что ты задумала.
Я подалась в сторону и сказала:
— Не понимаю, о чем вы.
— Все ты прекрасно понимаешь, сука, — сказал он. — Думаешь, что неплохо устроилась, да? Ты очень чувственная девочка, а я не слепой и вижу, как ты реагируешь на мои прикосновения. И вообще твоя сексуальность и твой темперамент очень заметны. Уверен, ты превосходно трахаешься. Искренне. Ярко. Чувственно. А поскольку я знаю, что не выгляжу, как унылый и асексуальный мужик, то задался вопросом — как же ты так справляешься-то с нахлынувшим желанием? А теперь я знаю, как ты справляешься.
Он выдержал театральную паузу, уселся на край стола передо мной, и вкрадчиво спросил:
— Ты думаешь, что будешь и дальше разводить меня на бабки, в то время, как трахаться будешь с другим, да?
И тут я подумала о том, что кто-то из сотрудников следил за мной, нашел эту салфетку, на которой я написала имя Шерхана и донес его младшему брату. Сердце застучало в висках, отдавая в уши. Я напугалась так, что вдохнуть нормально не могла. Замерла мышкой в ожидании следующих слов Александра Сергеевича.
— Не прокатит это, сука, — сказал он. — Снимай платье, трусы и ложись животом на стол. Хотя нет… не торопись. Сначала просто разденься. А я посмотрю. Хочу насладиться стриптизом,
— он сделал паузу и медленно улыбнулся, — который ты даришь только своему мужчине.
Я попыталась было возразить, но тут он рявкнул:
— Раздевайся, сука, я сказал!
Мысли в голове сбивали друг дружку. Меня охватила паника. Я понимала только то, что мне нельзя отдаться ему самой… Что нужно, чтобы он попытался именно взять меня силой…. Но он не пытался меня раздеть. Он именно что приказывал сделать это самой. А снятый на камеру такой стриптиз не будет похож на попытку изнасилования… Или будет? Я понимала только то, что снова не знаю, как поступить.
— Александр Сергеевич… — едва не плача, еле слышно вымолвила я. — Я прошу на меня не кричать…
— Я не буду на тебя кричать, если ты перестанешь меня дрочить своими росказнями про то, как попозже ты мне отдашься и про то, что надо для этого еще за тобой побегать. Динамо закончилось. Я ни с кем не трахаюсь. И я сегодня трахну тебя. У меня сперма уже в башку бьет. И меня это заебало. Поняла, сука? Ты не с тем мужиком решила в такие игры играть. Я тебя вытрахаю сейчас. Буду трахать до ночи. И ты завтра приползешь ко мне за добавкой. Как миленькая. Потому что останешься очень, очень, ну очень довольной. И будешь не сукой-динамщицей, а сучкой-лапочкой. Которая будет раздвигать ножки тогда, когда я скажу. Ты все поняла или надо еще что-то объяснить?
— Я просто не…
— А ну цыц! — снова прикрикнул на меня Александр Сергеевич сверкая глазами ярче, чем в прошлую пятницу. — Больше никаких "не"! Либо ты сегодня мне дашь, либо завтра тебя здесь уже не будет! И уволю я тебя за профнепригодность, поняла? Клеймо на всю жизнь поставлю в твоей трудовой книжке! Дарья Тимофеевна мне предоставит все необходимые бумаги! Скажешь спасибо, что не за растрату! Врубилась наконец или нет?!
Я очень старалась не плакать, но слезы сами текли у меня по щекам. Я с детства очень плохо переносила, когда мужчина на меня кричал. Пугалась и не знала, что сказать. И Шерхан меня к такому не подготовил. И я снова не знала, как поступить, потому что я уже просто боялась Александра Сергеевича, который при этом преспокойно полубоком, свесив ногу, сидел на столе передо мной. Он меня не трогал больше и не пытался раздеть. Просто приказывал раздеться самой. А при таком раскладе на видео не было достаточного материала, а у прослушавшего аудиозапись возник бы логичный вопрос — "А че ты не ушла-то?" А я не могла уйти. Кабинет был закрыт. К тому же угрозой на тему увольнения за профнепригодность он действительно меня очень напугал. Я просто понимала, что он это действительно сделает. И вот в этом во всем сумбуре я отчаянно пыталась понять, как мне теперь поступить.
И тут он сменил гнев на милость.
Слез со столешницы, обошел стол и, вынув из пиджака белый платок, протянул его мне. А когда я, поджав губу, взяла его, снова уселся в свое кресло и уже значительно мягче сказал:
— Заканчивай ломать эту комедию.
— Какую комедию? — всхлипнув, спросила я.
И тут раздался звонок в коммутатор. Александр Сергеевич нехотя протянул руку, нажал кнопку и спросил:
— Да, Рита, что? Только быстро, я занят сейчас.
— Александр Сергеич, — послышался ее голос. — Наталья у вас?
— Да, у меня, — холодно ответил он. — А что?
— Просто девочки в бухгалтерии работать не могут — у нее телефон разрывается в сумочке. Сами, говорят, не полезут в нее, пусть она придет и заберет трубку. Ее телефон мешает им работать нормально.
Отключив коммутатор, Александр Сергеевич строго посмотрел на меня и сказал:
— Бегом в бухгалтерию. Через пять минут чтобы была у меня. Все поняла?
Всхлипнув, я кивнула, встала и, вытерев пальцами слезы, направилась к выходу.
Я немного постояла в коридоре, приводя себя в чувство. Меня реально трясло, даже пальцы дрожали. Наконец, собравшись с духом и боясь, как бы меня тут не застала Рита или вышедший из кабинета Александр Сергеевич, я пошла в бухгалтерию.
Там я выслушала поток претензий в сочетании с множеством укоризненных и откровенно злых взглядов исподлобья. Больше всего распалялась Дарья Тимофеевна. Я не стала ни спорить, ни оправдываться, а просто достала из сумочки трезвонящий телефон и вышла.
