Листаю новостную ленту, и качаю головой. Одни журналисты сухо изложили факты, не придав им эмоциональную окраску. Другие, и их большинство, принялись строить теории — почему я сказала то, а не иное: может, я подельница Андрея; или он запугал меня так, что я согласилась на весь этот фарс?
Но некоторые мне поверили, и прониклись моей историей. И за это мне стало стыдно! Именно за то, что нашлись журналисты, с сочувствием отнесшиеся к нашей истории. Ругали власть и полицию, которым лишь бы посадить неудобного человека; восхваляли мужество Андрея и мою любовь к нему; сокрушались по поводу того, что мне пришлось держать удар за нас двоих, и отбиваться от нападок журналистов…
— Я ведь знала, что так будет, — тихо говорю я сама себе, и встаю под струи воды. – Главное, что некоторые поверили! Это уже неплохо, а с совестью я договорюсь!
Возвращаюсь на кухню, намереваясь присоединиться к завтраку. В груди на мгновение колет от того, что Захар сидит на коленях Олега, но я отмахиваюсь от своей паники – ничего он ему не сделает! И Андрей, и я рядом, все будет хорошо.
— Ты видела? – спрашивает Андрей, отложив телефон в сторону.
— Видела, не расстраивайся, — мимолетно целую его в затылок. – По-другому и быть не могло. Такая уж братия – эти журналисты, глупо было ожидать, что все они купятся!
— Ну и какой тогда был смысл во всем этом? – вдруг встревает Олег, покачивая на коленях довольного Захара.
— Смысл в том, чтобы к нам потеряли интерес, получив хоть какую-то информацию, — терпеливо отвечаю я. – И некоторые, все же, поверили. А вам, мне кажется, пора и честь знать!
Андрей поворачивается ко мне, и губы его подрагивают. Неужели доволен, что я выгоняю его брата?
«О Боже! А вдруг Андрей думал, что я устроила это ночной веселье именно ради Олега? – ужасаюсь я мысленно. – Чтобы заставить свою «бывшую великую любовь» ревновать?»
— Правильно, гони их, — шепчет мой муж мне на ухо. – Это твой дом, в котором ты хозяйка!
Олег выглядит немного обиженным, а Вероника уже взяла себя в руки, и лишь молча кивает, и переводит взгляд на Захара. Смотрит она… с завистью, с нежностью, с желанием обладать. Этот взгляд я заметила еще вчера. Он и улучшил мое к ней отношение, и одновременно с этим заставил продемонстрировать наши с Андреем отношения так явно.
Забираю у Олега Захара, и усаживаю уже к себе на колени. Быстро проглатываю завтрак, пока Олег с Вероникой одеваются. Скорее бы они уехали!
— Я провожу, — говорит Андрей, и я тоже поднимаюсь.
— Я с тобой.
Мне просто необходимо убедиться, что они уезжают, и увозят с собой проблемы! Машина скроется из вида, и тогда все у нас с Андреем наладится: тучи уйдут, выглянет солнце… и на землю спустится добрая фея, которая исполнит все мои желания.
Мда, пора прекратить верить в сказки!
Сажаю Захара в манеж, накидываю пальто, и выхожу на крыльцо, чтобы попрощаться с «любимыми гостями». Вероника скромно стоит в сторонке, а Олег неожиданно обнимает Андрея:
— Спасибо, брат, — слышу я его сдавленный голос. – Я знал, что ты не откажешь в помощи, но… спасибо! Я не забуду этого!
— Просто больше не влезай в такие дела, — Андрей хлопает Олега по спине, а затем взлохмачивает его волосы, и легко улыбается.
И я хотела заставить Андрея оставить брата без помощи? Единственного родного человека, сына его отца и матери… он не смог бы! Или смог, но возненавидел бы меня!
— Владимиров сказал, чтобы ты не вздумал возвращать ему мой долг своими фальшивками, — смущаясь добавляет Олег тихо, и идет к машине.
А у меня останавливается сердце. Фальшивки! Что за…
— Бензин почти на нуле, не рассчитал, — Олег высовывается из машины. – Можно твоей тачкой воспользуюсь? Я вечером пригоню!
Андрей усмехается, и кидает вышедшему из машины Олегу ключи. Они с Вероникой садятся в машину, и начинают ехать.
— Андрей, о каких… — начинаю я говорить, подойдя к своему мужу, но в этот момент раздается взрыв.
ГЛАВА 38
Марина
Глаза вырывают из общей картины лишь страшные отрывки: огромный черный внедорожник поднимается в воздух, переворачивается, и сносит шлагбаум. Отлетает черная, обугленная дверь, которая ударяется о ствол дерева.
И всюду огонь, дым, гарь.
В глаза будто песок насыпали, в ушах звенит, но мысли мои ясны. Вижу, как Андрей, стоящий в нескольких шагах от меня, встревоженно вглядывается в меня, и киваю – все хорошо.
Относительно, конечно, но я жива!
А затем мужчина разворачивается к машине, и делает шаг – прочь от меня. Туда, где огонь и смерть.
— Стой! – кричу я, не слыша своего голоса.
Подбегаю на ватных ногах, вцепляюсь в Андрея мертвой хваткой – не отцепишь. Сейчас я сильнее его, ведь мне нужно лишь удержать этого безумца! – Андрей, остановись… да стой же! Не ходи туда, не надо!
Он отрывает от себя мои руки, но я полна решимости не пустить его в эту опасность. Им не помочь! Не помочь…
Влепляю Андрею пощечину. Бью со всей силы, проходясь ногтями по его щеке… прости, любовь моя, но тебе необходимо прийти в себя!
— Идем в дом! – прошу я, вцепившись в замершего мужчину. Слух начинает возвращаться, и приходит ужас. Накатывает маленькими волнами – предвестницами настоящей, всепоглощающей паники. – Андрей, Захар там один… и убить хотели не Олега, а нас. Тебя!
Он кивает, и мы быстро идем к дому. Из маленького гостевого домика выбегают двое мужчин: Артур, и еще какой-то парень из бывшей «братвы».
— Я сейчас, иди, — Андрей подталкивает меня в спину, и я замираю. А он повышает на меня голос: — К сыну иди, быстро! Я сейчас вернусь!
Захар! Вбегаю в дом, не снимая верхнюю одежду и обувь. Ребенок спокойно играет с пирамидкой, не испугавшись громких звуков – словно каждый день взрывы слышит! Но сына пугает мой вид… хороша мамаша!
— Мамочка?
— Все хорошо, милый! – бормочу я, садясь на пол. – Все хорошо!
Нет. Все плохо! Хуже не бывает! Андрея хотели убить, и это при том, что в нескольких десятках метров от нас находились подручные моего мужа. Те, кому он доверяет! Что, если это сделал кто-то из них?
А что, если…
Дверь открывается, и показывается Андрей. Бледный, на щеке набухли капельки крови – и подсохшие, и свежие. Сжимает, разжимает кулаки… да он же брата потерял!
Брата, которого я выставила за дверь!
— Как ты? – задаю я наиглупейший вопрос.
Андрей не отвечает, лишь качает головой. А меня снова накрывает паника:
— Андрей, это ведь тебя убить хотели! – тараторю я, подойдя к нему. – Вдруг это кто-то из твоих? Вдруг в доме взрывчатка? Нужно уходить отсюда… но тебя ведь и застрелить могут. Что делать? Боже мой, что же делать?!
Андрей устало опускается в кресло. Садится, широко расставив ноги, и наклоняется. Опускает голову, обхватив виски, и молчит.
Что же мне сделать? Как помочь ему?
— Марина, дай мне минутку, — хрипло просит он, на миг подняв голову. – Всего минуту, прошу!
Кусаю губы от переполняющего меня напряжения. Будто кислота разливается по венам, гоня кровь, и отравляя сердце. Мне нужно куда-то бежать, сделать хоть что-то, чтобы спастись!
Но я лишь киваю нервно, и снова опускаюсь на пол. Дам ему минуту – это меньшее, что я могу сейчас дать Андрею. Время, и тишину. И свое присутствие, если оно ему нужно. Кладу ладони на его колено, и прислоняюсь головой.
— В доме не может быть взрывчатки, — наконец, произносит он мертвым голосом. – Никто так не действует – незачем устанавливать и в машине, и в доме. Но когда поймут, что я жив, тогда… но ничего не случится, не бойся! И я почти уверен, что установил взрывчатку кто-то из своих – здесь ты права!
Слышу, как бьется его сердце, заглушая шум во дворе – от множества машин и людей. И хочется обнять Андрея, сказать, что он не один, но страшно!
