охренительная и я не знаю, когда сильнее сглупил, когда пообещал, что сегодня не буду с ней спать, или когда попросил забыть купальник. А может, когда сам согласился оставить плавки в раздевалке. Почему мне тогда в голову не пришло, что это взаимоисключающие факторы. Нельзя быть рядом с обнаженной Ликой и при этом ее не трахнуть, особенно если на мне нет даже чертовых трусов.
Я чувствую себя перевозбужденным идиотом. Член стоит, в башке туман, а Лика рядом такая невероятно соблазнительная и женственная, даже без грамма макияжа и с собранными в пучок темными волосами. Больше всего хочется подойти к ней и заключить в объятия, провести губами по изящной шее, поцеловать впадинку у ключицы и…
Но думать дальше нельзя, потому что я уже давно усвоил — больше всего женщины не любят, когда им откровенно врут. Они, способны простить обман в каком-то глобальном смысле, но непременно запоминают мелочи, например, как я обещал, что не буду с ней сегодня спать, но переспал. Поэтому я намерен держаться несмотря на ее томный с поволокой взгляд, коричневые соски на полной груди и бесконечно длинные ноги.
— Ты невероятная… — Я, наконец, отмираю. — Я даже дар речи потерял. Наверное, придется закрывать глаза, когда ты входишь в воду. Иначе у меня велик соблазн нарушить данное обещание.
— Ну, уж нет, — смеётся она, кажется, совершенно не смущаясь. — Меня не устраивает такой расклад.
— То, что я нарушу обещание или то, что не буду на тебя смотреть?
— Пожалуй, и то и другое, — с лукавой улыбкой признается девушка и делает мне шаг навстречу. Боже, стой! Это просто невероятно опасно, и я должен держаться на расстоянии от нее любыми усилиями.
— Тогда пошли плавать? — зову я и тяну ее за руку. Она подчиняется без слов, и это делает меня счастливым.
В воде Лика, словно русалка, и мне нравится, что она не боится замочить волосы, что она готова брызгаться и с хохотом уплывать от меня. С ней весело. Это позволяет забыть о том, какое у нее совершенное тело и как сильно я его хочу. Мы бесимся в воде так долго, что становится холодно.
— У тебя губы синие, — говорю я и улыбаюсь.
Лика кивает и тут же снова смеется.
— Не поспоришь. Думаю, пора выбираться и есть хочется жутко, — признается она.
— Мне тоже.
Я первый поднимаюсь на бортик, и, обернув вокруг бедер полотенце, подаю руку Лике.
Девушка спешит выбраться. Без воды ее смелость куда-то исчезает, и Лика явно испытывает смущение. Дергается за полотенцем слишком быстро, ее рука выскальзывает из моей ладони, и Лика падает прежде, чем я успеваю ее поймать. Вот же черт!
На миг сердце уходит в пятки. Я задерживаю дыхание и кидаюсь к ней. Параллельно раздается тихий всхлип.
— Ты как? — Я осторожно поднимаю Лику с пола. Заворачиваю полотенце и с ужасом вижу кровь на разбитом колене.
— Не знаю… — хнычет она и сильнее хватается за мои плечи.
— Подожди, я сейчас. Нужно принести аптечку.
Я усаживаю Лику на бортик, а сам несусь за перекисью и бинтами.
Когда возвращаюсь, Лика с тоской смотрит на коленку и болтает ногами в воде. Не похоже, что ей так уж больно. Ссадина на самом деле пустяковая, но все равно надо обработать и мне жалко девушку. Иррационально. Лучше бы урвался я. Для меня разбитая коленка — досадная мелочь, а Лика расстроена. Она выглядит такой юной и потерянной. Чтобы ее не тревожить, приходится спуститься в воду. Ее красивые колени напротив моих плеч. Она смущается. Пытаясь отдёрнуть ногу, понимая, какой вид мне открывается. Но я не даю, мягко обхватываю рукой за щиколотку и притягиваю ближе к себе, чтобы обработать рану. Кажется, я подписал себе смертный приговор. Сердце стучит, как бешеное, а взгляд Лики из-под опущенных ресниц действует на меня как шаровая молния, сбивая с толку, порождая волну желания.
Промокаю ссадину ватным диском, а Лика, как ребенок шипит и пытается меня пнуть в воде. Поддавшись настроению, сначала слегка дую на ранку, а потом целую Лику в колено и веду губами по шелковой коже бедра. Я — идиот, и ничего не могу поделать с собой. Эта женщина, словно наваждение. Рядом с ней я не способен контролировать свои эмоции.
***
Лика
Голова Глеба между моих обнаженных ног заставляет забыть разбитое колено, боль и даже свое имя. Я дезориентирована, смущена и заинтригована. Только я могу неромантично рухнуть на пол и получить травму на свидании со сногсшибательным мужчиной. И поэтому мне стыдно, а еще его руки так нежно касаются моей кожи, что обдает волна жара. Наверное, нужно что-то сделать. Поблагодарить за оказанную первую помощь, остроумно пошутить и сбежать есть креветки, но почему-то я не могу. Смотрю за тем, как Глеб наклоняет голову и легко целует мое колено, вызывая дрожь и мурашки, бегущие по бедрам, а потом его губы движутся выше, оставляя огненный след на прохладной коже. За губами скользит ладонь, неторопливо и нежно поглаживая, заставляя ожидать большего. Я развожу ноги чуть шире, игнорируя вполне разумную мысль о том, что не стоит этого делать, но я не могу. Мой личный наркотик снова проник в мозг и сделал его похожим на желе. А желе не способно думать. Оно лишь подчиняется инстинктам.
Глеб не встречает сопротивления, и его губы становятся смелее, а рука скользит по внутренней поверхности бедра туда, где я уже вся влажная от опаляющего желания. Я жажду его прикосновений и ненавижу себя за порочную слабость.
— Что ты делаешь? — шепчу я не понимая хочу, чтобы он продолжил или остановился, проявив чудеса выдержки, потому что моя меня покинула и уже давно. Я и не представляла, что можно так сильно желать мужчину. До невозможности сказать «нет», до подгибающихся коленок и пересохшего горла.
Глеб поднимает на меня глаза и на его губах мелькает фирменная, обезоруживающая улыбка.
— Делаю так, чтобы ты забыла о боли.
Я уже забыла. Я рядом с ним вообще забываю о существовании всего мира. Его глаза темные от желания, а пальцы нежно раздвигают мои влажные складочки. Когда подушечка большого пальца касается
