Что теперь будет?
Мне было очень ее жаль. И ее ребеночка тоже. Даже в двенадцать лет я понимала, что у него так мало шансов появиться на свет. От этого хотелось плакать.
Около бунгало я в сомнениях остановилась.
Там, за дверью спала мать. Человек, который не сказал и слова в мою защиту. Мне не хотелось туда заходить. Но и спать на крыльце — глупость какая.
Немного подумав, я решила вернуться назад. Может, Грэйс еще там… Я бы поговорила с ней еще немного… А если нет, то я полежу в шезлонге и посмотрю на звезды…
Чем ближе я подходила, тем сильнее колотилось мое сердце.
Я не знаю, что это было. Предчувствие, интуиция или всего лишь моя разыгравшаяся фантазия. Но в конце я перешла на бег, гонимая чудовищным грохотом в ушах. Ветки хлестали по лицу, пока я пробегала короткий пролесок. Я отпихивала их зудящими руками, продираясь сквозь буйные заросли. Обогнула домик садовника, оранжерею и подсобку. Выскочила во двор, где был бассейн.
Никого.
Во дворе стояла тишина, шелест пальм затих. В воздухе ни дуновения ветерка. Матрас на одном из шезлонгов, где сидела Грэйс, по-прежнему примят.
Боясь нарушить эту атмосферную тишину, я скинула вьетнамки и босиком пошла по траве, как заколдованная приближаясь к бассейну.
Не дыша, заглянула вниз, ступив на его выложенный синей плиткой край.
И тут же почувствовала, как закружилась голова, а из горла вырвался тихий крик.
Она лежала на дне бассейна, широко раскинув руки. Под ее головой расползалось темное пятно, размазываемое толщей воды, что осталась на самом дне. Сантиметров десять, не больше, почти вся вода слилась. Безжизненные серые глаза смотрели в небо, красивой формы губы, криво измазанные помадой, сомкнулись навсегда.
Подол белого платья слабо покачивался в воде, одна нога была согнута, словно она делала танцевальный пируэт. Даже ее раскинутые руки смотрелись тонко и изящно. Настоящая балерина.
Синяя плитка, белое платье, красная помада. Эти яркие контрастирующие цвета удивительно сочетались друг с другом, четко врезаясь в мою память.
Зрелище было настолько мистическим, хоть и ужасным, что я стояла там еще какое-то время, разглядывая мертвую Грэйс. Потом ко мне подбежали переполошившиеся слуги, оттащили от края, раздался чей-то плачь.
Началась суматоха. Прибыли полицейские, допрашивали меня, как свидетеля. Из больницы спешно вернулся мистер Торнхилл.
Все закончилось только часов в десять утра. Тело Грэйс увезли.
В моей голове было пусто. Как и на душе.
Это потом я приду в себя и буду часто задавать себе один и тот же вопрос: если бы я осталась, не ушла спать… может ничего бы этого не случилось?
Но у меня не было никого, кто мог бы ответить на мой вопрос. Я так и осталась одинока.
Грэйс, протянув мне руку помощи, в тот же миг и исчезла.
ГЛАВА 13
ДИАНА
— Твою ж мать! — раздался знакомый голос прямо над ухом. — Очнись! Диана!
— Ммм…
— Где болит? Шевелиться можешь? Черт, черт, черт…
Вздрогнув, я открыла глаза. Отключилась, что ли?
— Все будет хорошо, тише, не вставай. Я сам… Сволочи… Гребанные сволочи…
Кто-то гладил меня по щеке, по волосам, что-то бормотал надо мной. Я ничего почти не соображала. Мое измученное тело прикрыли чем-то теплым и вкусно пахнущим. Кажется, это пиджак.
— Стефан, это ты? — прошептала я, еле разлепив губы. Из запекшейся ранки на губе тут же выступила кровь, заставив коротко зашипеть и поморщится.
— Тише, не разговаривай.
Но мои глаза привыкли к темноте, и я с холодным равнодушием узрела над собой склонившегося Торнхилла.
— Ты…
— Жалеешь, что не Стефан? — Его глаза блеснули в темноте.
— Пришел попрощаться? — вопросом на вопрос ответила я.
— О чем ты? — нахмурился он.
— Ну это мои похороны…
— О Боже… Не думай об этом. Выброси все из головы. Они получат по заслугам, обещаю! Я… Я не знаю, что сказать. Я в полном, мать твою, шоке… Это… Я не думал, что они могут сделать такое…
— Меня все удивляет, что ты усиленно продолжаешь отделять себя от них. Но вы единое целое, Торнхилл.
Странно, но мой голос был спокоен, отрешен.
— Давай позже мне будешь предъявлять претензии и разбирать на части. Для начала нужно вылезти из чертовой могилы.
— Оставь меня тут.
— Не выдумывай, я вытащу нас отсюда, — он ухватил меня под коленями, и, придерживая за спину, поднял на руки.
— Я сказала, положи меня на место! Оставь меня! — я повысила голос.
— С ума сошла? — гневно воскликнул парень. — Ты не в себе!
— Отвали от меня! Это все из-за тебя! Все из-за тебя! — закричала я, залепив ему пощечину. Он стоял, продолжая удерживать меня на руках. А я все била и била его по каменным плечам, по застывшему лицу.
Потом, уставшая, затихла, прижавшись носом к ее шее. Бессильно плакала.
Он молчал. Смотрел на меня, сжав зубы, тяжело дышал. Желваки играли на его скуле.
— Я знаю. Я облажался… Зря на Джексона понадеялся…
Я истерично рассмеялась, заглядывая ему в глаза.
— Если бы не было тебя или меня, одного из нас, не было бы всего вот этого. Понимаешь, что существование одного из нас отравляет жизнь другому? Пока один из нас жив, второй не будет счастлив.
— Не неси чушь, — раздраженно буркнул он.
— Ты сам так считал в детстве, не так ли?
— Оглянись! Мы уже выросли! Твоя теория просто нелепость! И да! Я был маленьким кусочком дерьмеца в детстве, довольна?!
— А разве ты изменился? — с иронией спросила я.
Торнхилл устало вздохнул.
— День сегодня просто отвратный. А твой острый язык подливает масла в огонь. Да, я и сейчас считаю себя редкостной сволочью. Ты довольна?
— Да мне плевать.
— Так я и думал. Тогда не стоит тратить на это время. Пойдем отсюда.
Положив меня на край мерзлой земли, вылез сам, а потом снова взял меня на руки. Я не сопротивлялась, потому что, если честно, тело вообще меня не слушалось. Я даже испугалась, что мне что-то отбили или я отморозила.
Вокруг никого не было. Все куда-то подевались.
— Стефану нос сломали… Нужно его найти…
— Уверен, с носом он справится. Поехали отсюда. У выхода стоит машина. Здесь мы сегодня не останемся, я отвезу тебя домой. Отдыхай пока.
— А у меня есть дом?
— Есть, Ди. У тебя есть дом.
Прижав меня к себе, он уверенно шагал куда-то в темноте, а я украдкой вдыхала его запах. Моя нелепая детская влюбленность в этого мальчишку давно прошла, но пахнет он, по-прежнему, божественно. И еще его запах навевает воспоминания.
— Мой телефон остался в конюшне, — запоздало вспомнила я.
— А тебе он нужен?
— Да нет… Если только узнать как дела у Стефана. Он был со мной, когда они напали.
— Позвонишь с моего, — беспрекословным тоном заявил он, продолжая вышагивать.
Его кожа на шее покрылась мурашками от холода, в тонкой белой рубашке ему было явно холодно.
— Возьми пиджак, мне уже не нужно, — я попыталась вежливо вернуть его одежду. Мне и так было неловко, что он меня несет на руках.
— Все в порядке. Не парься.
«Не парься». Тоже мне рыцарь в сияющих доспехах.
— Что случилось с Джексоном?
— Господи… Вот язык же без костей… Не успокоишься, пока всю душу не вытрясешь. Джекс — болван, позволил обвести себя вокруг пальца. И за это он еще поплатится. А я еще больший болван, что понадеялся на него. Сказал же сегодня не высовываться! Упертое ты создание!
— А ты где был?
Мой вопрос, кажется, сильно все изменил. Он резко умолк, уставившись на дорогу. Глаза потемнели, потухли. Словно я спросила что-то не то. Атмосфера между нами снова стала напряженной.
За старинной оградой нас, и правда, ждал автомобиль. В темноте не разглядеть какой. Просто черный.
Невысокий седовласый мужчина распахнул перед нами заднюю дверь и быстро проскользнул на водительское сиденье, не дав себя разглядеть.
Я думала, что Торнхилл усадит меня назад, а сам уйдет на переднее сиденье, но он даже не отпустил руки. Так и сел на заднее сиденье со мной на руках, положил меня на колени. Я попыталась сползти, но он лишь покрепче ухватил меня за бедра, придвинув к себе ближе.
