— Сиди, не дергайся.
— Я… эм…
Дебаты разводить было лень, и я, махнув рукой, затихла. Поглядывала из-под ресниц на его профиль с правильными чертами лица, на нервно закусанную губу. Торнхилл отстраненно смотрел в окно. Что за ужасная ночь?
Через какое-то время я придремала, а очнулась, когда парень легонько потряс меня за плечо.
— Приехали. Твоя мать дома?
— Эмм, нет. Она на Багамах, — спросонья я соображала плохо. — Твой отец, наверное, дома.
Алекс посмотрел на меня пустым и темным взглядом. Светло-серые глаза вдруг совсем стали ртутными. Я заметила под ними синеватые круги, словно он давно не спал. Волосы растрепаны, как будто в них то и дело запускали пятерню. Он выглядел очень уставшим и подавленным.
— Наверное, нужно было предупредить его…
— Мой отец сегодня умер, Ди, — перебил он меня потускневшим голосом.
ДИАНА
— Что ты такое говоришь? — оторопело спросила я, отшатнувшись от его слов.
Но он молча вытащил меня из машины и кивнул водителю. Тот уехал, оставив нас одних у дома Торнхиллов.
— Идем внутрь.
— Подожди… Отпусти… О чем ты вообще? Где мистер Торнхилл?
В ответ, по-прежнему, тишина. Он открыл дверь своим ключом. Я попыталась слезть с его рук, но упертый парень продолжал меня держать, прижав к себе одной рукой.
— Алекс!
В холле он все-таки поставил меня, брыкающуюся, на пол. Я тут же охнула, прижав руку к животу. Сонин удар не остался бесследным. Все внутри горело.
Алекс тут же поддержал меня за плечо, не давая упасть на пол.
— Болит? Сейчас я вызову врача. Черт… Глупый вопрос. Конечно же, болит.
— Где мистер Торнхилл?! — повысила я голос, заглядывая ему в лицо.
Вцепилась руками в его рубашку на груди, притягивая к себе ближе.
— Что ты такое говоришь?!
Он снова устало вытер лицо ладонью, отворачиваясь от меня. Включил в холле свет.
— Говорю же, он сегодня умер. Это не шутка. Вряд ли, я шутил бы такими вещами.
— Но… КАК?! Что произошло?!
Я не хотела верить в услышанное. Это какая-то ошибка. Не может этого быть. Что он говорит?
— Отец был болен. Никто этого не знал. Кроме меня. У него был рак головного мозга. Последняя стадия. Он и сам обнаружил это совсем недавно. Уже поздно было что-либо делать. Все клиники отказались его брать. Безнадежный случай.
— Но… Но он выглядел абсолютно здоровым! Почему он никому не сказал?!
— В этом весь мой отец. Я сам узнал чисто случайно. Он и мне бы ничего не сказал.
— Ничего не понимаю, — пробормотала я, чувствуя, как все внутри стягивается в болезненный узел.
Он никогда не был мне чужим. Дэвид Торнхилл был для меня близким человеком, не смотря ни на что. Был… О боже… Этого не может быть…
— Анализов было проведено просто куча. Во всех местах, где это возможно. Смирись. Его больше нет.
— Но он не мог сгореть так быстро! Я же видела его…
— Когда? — понизив голос, переспросил Алекс.
— Ну… в сентябре. Кажется…
Я никогда не возвращалась домой на выходные. Я не считала это место своим домом. Если бы я только знала…
— Это было несколько месяцев назад, — сухо прокомментировал Торнхилл.
— Где он? Боже мой, — я все-таки заплакала. — Как… Это просто немыслимо… Мы должны поехать…
— Хочешь страшную правду? — еле слышно спросил парень. В его глазах стояли злые слезы.
Растерянно вытирая горячие ручьи с щек, я смотрела на него во все глаза. Кивнула.
— Отец не хотел мучиться. Потому что вот-вот был готов прийти страшный период, когда он превратился бы в овоща. Он сразу сказал, что этого не будет. Сегодня он улетел в Швейцарию. На эвтаназию.
— На… эвтаназию? — я упала в ближайшее кресло.
Свою боль какое-то время даже не чувствовала. Меня выбили из колеи страшные вести.
— Эвтаназия — это…
— Я ЗНАЮ ЧТО ТАКОЕ ЭВТАНАЗИЯ! — закричала я.
— Тогда не знаю, что я могу еще сказать! — он тоже повысил голос, обессиленно рухнув рядом на край дивана. — Он заключил контракт и ему назначили дату! Твою мать! Он умер добровольно раньше положенного срока! Сегодня! Мне уже сказали!
Спрятав голову в ладонях он согнулся и притих. Я видела, что Алекс беззвучно плакал.
Какое-то время мы сидели, каждый погруженный в свое горе. Я все еще не могла поверить в происходящее, но с каждой минутой ужасающая правда просачивалась в мою тело, заставляя то трястись, то в шоке застывать.
— Он не сказал матери.
— Нет. Не сказал.
— Почему ты не сказал мне?! Я… Я даже не попрощалась с ним!
— Я тебя звал с собой сегодня.
— Ты не сказал правду! Я ничего не знала!
— Он сказал не говорить. Это была его просьба. Приказ. Понимай, как хочешь.
— Ты должен был! Все равно должен был! Как он мог?! Как он мог решиться на такое?! Сумасшедший…
— Да, — усмехнулся он, поднимая голову. — Это так похоже на него.
— Почему в Швейцарию?
— Цюрих славится суицидальным туризмом. Все прошло безболезненно, как сказал Джонатан. Это его ассистент. Только ему он разрешил лететь с собой, чтобы уладить все оставшиеся вопросы. Джонатан привезет его тело завтра.
Все это он говорил чужим голосом, словно читал какую-то гребаную брошюру.
Мистер Торнхилл… Дэвид… Что же вы натворили?
— Это просто… У меня нет слов. А мать тусит на Багамах, ничего не зная.
— Наверное, Джонатан скажет ей завтра. Она успеет вернуться к похоронам.
Эвтаназия. Швейцария. Похороны…
Какие-то отдельные слова, не несущие никакого смысла. Но все вместе…
Кошмар какой-то. Я сидела в полнейшем трансе.
Достав телефон, Алекс принялся кому-то набирать.
— Кому звонишь?
— Вызову тебе врача. Да и полицию нужно вызвать, пусть снимут побои, — хмуро ответил он, покосившись на мое лицо.
Я тут же встрепенулась.
— Нет! Сбрось вызов!
— Чего? — слегка опешил он.
— Не нужно никого вызывать. Все в порядке. Я приму горячую ванну и приду в себя.
— Ты совсем рехнулась? У тебя лицо разбито, а что под одеждой, даже боюсь представить!
— Я сказала нет!
— Ди…
— Не надо полиции. И врача тоже не надо. Я прошу тебя. Я не хочу.
Медленно встав с кресла, я поплелась в ванную. Он пошел за мной, убрав телефон.
— Ты не можешь вот так спустить все на тормозах! Тебя избили и швырнули в могилу! Ты свое лицо видела? У тебя фонарь под глазом размером с Канаду, а на теле синяки и ссадины!
— Давай, крикни об этом еще несколько раз, взывая меня к разуму. Я все равно говорю нет.
— Я не понимаю…
— А то ты не понимаешь?! Они все равно останутся безнаказанными. Но только еще больше разозлятся. Нет, я придумаю что-нибудь другое.
— О чем ты?
— Пока не знаю. Месть.
— Не смеши меня, — фыркнул он. — Какая, к черту, месть? Нужно просто придавить их и посадить за решетку.
— Это ты меня не смеши. Какая решетка? Кому? Янгу? Чей папаша сидит крепко в сенаторском стуле? Или Эванс? Ее родители неплохо работали вместе с твоим отцом, загребая свои миллиарды. Или может быть Соне Грант? Ее мамочка владеет тем же бизнесом, что и Эвансы. Все в одной яме. Или О’Лири? Его мерзкий дед уже несколько раз избежал решетки. Уж для внука он постарается. И остальные точно так же. Ну кого ты, черт возьми, хочешь посадить?! Кого?!
— Подожди…
— Я буду действовать по-другому.
— Как?
— Не знаю. Что-нибудь придумаю. Но я не хочу в очередной раз становится посмешищем всей школы. Поэтому, убери телефон подальше и не доставай его с такими смехотворными заявлениями.
— Брось эту школу. Тебя же просто размажут, — кусая губы, предложил он. — Как видишь, защитник из меня просто дерьмо.
— Мне не нужна твоя защита, Торнхилл. Время, когда нужна была — прошло. Так что извини, я на тебя никогда не рассчитывала и не собиралась. А теперь, будь добр, выйди из ванной комнаты. Зачем ты за мной сюда зашел? Я хочу помыться.
Он только заметил, что заперся вместе со мной внутрь, и теперь мы стояли гневно взирая друг на друга. Не смотря на просторы особняка Торнхиллов, места словно катастрофически не хватало, едва нам стоило остаться наедине.
