мало, потому что я нечасто его себе позволяю. А когда мне девушка нравится, то я хочу его постоянно.
— И часто тебе нравятся девушки?
— Мои любовницы довольно милые. Это красивые женщины. Ухоженные. Опытные. Они все умные, с ними можно поговорить, если я захочу. Но я этого не хочу. Их глаза светятся умом, и они боготворят меня. Они боготворят то, что выдумали себе. Они придумали образ, мой образ, и поклоняются ему. Но больше они боготворят мои деньги, мой член и мой сексуальный опыт.
— А где ты учился этому опыту? Ведь если… хм, редко встречаться с женщинами, то в принципе не так много можно узнать.
— Я учился на них же. Я много думаю о том, что сделаю. Я изучаю женщин. Я замечаю то, что им нравится и повторяю это, пока не нахожу то, отчего они кончают. Мне нравится видеть это. Удовольствие от секса. Я сплю с ними только в презервативе, а это больно. Зачастую я не могу кончить, когда внутри них. Поэтому ещё одно правило — никакой защиты с тобой. Тебя отвезут к врачу и проверят, а потом сделают укол, чтобы ты не забеременела. Но никаких презервативов с тобой. Нет. Я хочу кончать в тебя. Кончать столько, пока не буду пустым. И я хочу получить полный доступ к твоему телу. Отсюда вытекает правило — никакой одежды. Я повышу температуру в квартире. Ещё одно правило — никакой лжи и никаких мобильных.
— То есть ты хочешь заниматься сексом постоянно? Я имею в виду… не вылезать из постели? Я не понимаю. Я немного смущена твоими словами и чувствую…
— Возбуждение, — заканчивает он за меня. Мои щёки и так горят, теперь на них можно жарить яйца.
Я облизываю губы и опускаю взгляд, чтобы он больше ничего не понял. Возбуждение. Мурашки на коже и словно внутри, пробегающие по моим венам — возбуждение?
— Мы это обсудим позднее, хорошо, Энрика? Ужин готов.
Поднимаю взгляд на Слэйна, держащего противень с картошкой. Это самая настоящая картошка, внутри которой бекон, помидоры и соус.
— Боже мой, как же вкусно пахнет, — восхищённо шепчу я. На лице Слэйна появляется улыбка и у меня от неё захватывает дух. Теперь, зная, как ему сложно это даётся, то я ценю его улыбку больше, чем раньше. Просто улыбка, а сколько тепла от неё.
— Мы будем ужинать за столом? — Интересуюсь я, пока он достаёт тарелки.
— Если ты хочешь. Обычно, я ужинаю один за столом. Я, вообще, принимаю пищу один очень давно. Даже на встречах с семьёй я стараюсь не есть, заранее поев, чтобы не врать им о том, что не голоден, — говорит Слэйн.
— Ты не ешь на людях, потому что боишься, что они высмеют тебя? — Подавленно спрашиваю его. Его плечи на несколько секунд напрягаются, и он кивает.
— Фотографии того, как я ем, там тоже были. Я играл с едой. Мне нравилось представлять, что это химикаты, которыми пичкают людей, чтобы они стали супергероями. Я противился, но якобы мне впихивали еду.
— У тебя богатая фантазия и в этом нет ничего плохого. Я, когда была маленькой, обожала есть по утрам шоколадные хлопья с молоком. Я опускала голову к тарелке и ловила их языком, представляя, что я хищница, а это рыбы, которых я должна убить, — хихикаю я. Слэйн тихо смеётся и его глаза наполняются благодарностью.
— Хм, ты не против поесть за стойкой? Мне нравится здесь, — предлагаю я.
— Нет, я не против. Я могу есть с тобой, где угодно, Энрика, — кивает он.
Слэйн не просит меня ему помочь. Он всё делает сам. Расставляет тарелки, раскладывает приборы, достаёт салфетки. И если честно, то я ужасаюсь тому, что он всегда один. Постоянно один из-за страха, что его высмеют из-за того, что он живой. Есть в одиночестве по собственному желанию это чудовищно, как и добровольно стать затворником.
— Скажи, а ты постоянно здесь, да? Ты сказал, что работаешь отсюда, — интересуюсь я.
— Да. Я нахожусь зачастую в своей квартире. Иногда я встречаюсь с партнёрами в ресторанах, но пью там исключительно воду. Иногда меня приглашают знакомые на вечеринки и мне приходится ходить туда с Каваном. Одного туда он меня не пускает. Он как мой личный пёс, который разорвёт любого, кто посмотрит на меня не так. Травма прошлого, как и у меня. Он агрессивен к новым людям и не доверяет им. Он никому не доверяет, кроме меня. Есть причины. Но иногда я выхожу из дома. Гуляю или катаюсь на машине. Встречаюсь с людьми и с семьёй. Летаю в другие страны по работе. Но зачастую я предпочитаю проводить встречи через «Скайп». Поэтому да, я люблю свою квартиру. Мне нравится здесь быть.
Он садится рядом со мной и кладет на мою тарелку одну из нескольких картошек. Мой желудок от аромата и вида просто вопит от желания это попробовать.
— Пробуй, Энрика.
Мне не нужно особое приглашение. Я набрасываюсь на еду, подхватывая ложкой большой кусок. Сыр тянется, и я пихаю всё в рот. Закрываю глаза и издаю стон.
— Боже мой… господи, как же вкусно, — жуя, снова стону. Я не могу остановиться и ем с большой скоростью. Бекон летит мимо тарелки и я, подхватывая его пальцами, бросаю в рот. Я облизываю пальцы и губы, но потом вспоминаю, что не одна. Страх охватывает меня, и я чуть ли не давлюсь куском, застрявшим в горле. Медленно поворачиваю к Слэйну голову.
— Всё в порядке, Энрика. Мне это нравится. У тебя столько эмоций. Ты даже ешь очень красиво, — говорит Слэйн. Он дарит мне улыбку, и я широко улыбаюсь.
— Хм, у тебя застрял кусочек бекона. Вот здесь, — он указывает на свои зубы.
Ногтем вытаскиваю его и ем, пожимая плечами.
— Да и плевать. Какая разница, правда? Видишь, я уже села в лужу перед довольно роскошным мужчиной. Чего уж теперь мне бояться? — Смеюсь я.
— Ты это делаешь специально для меня, Энрика? — Спрашивает он.
— Что именно? — Удивляюсь я.
— Выглядишь так и создаёшь нелепые ситуации. Мне не нужна жалость. Мне нужна искренность и честность, — его глаза становятся суровыми и холодными.
— Хм, ты уж прости меня, Слэйн, но ради того, чтобы потешить мужское самолюбие, я не буду выставлять себя идиоткой. Терпеть не могу зазнавшихся мужчин. Я такая, какая есть. У меня под ногтями можно даже найти грязь и мне всё равно. Я привыкла быть такой. Я могу есть пальцами и облизывать их, потому что мне плевать на то, что обо мне скажут. Хуже всё равно не будет. Так что, не надейся, жалеть тебя я не собираюсь. Ты же не умираешь, хотя и тогда я бы сотню раз задумалась над этим. Даже если ты пройдёшь голым по улице, я буду хохотать, — подмигиваю ему и возвращаюсь к тарелке, но я съела свою порцию.
Слэйн словно читает мои мысли и перекладывает мне ещё одну картошку.
— А ещё я прожорливая свинья. Тебе следует подумать, действительно, ли тебе это нужно? — Хмыкаю я.
— Да, — быстро, даже не раздумывая, отвечает он. — Да. Нужно. Я хочу этого. Это моя мечта. Ты моя цель почувствовать себя живым, Энрика. Я знаю, что у нас получится это. Я чувствую, что только с тобой это и получится.
Его уверенность меня поражает. Он ничего не знает обо мне, кроме сухих фактов. Он даже не спрашивает. Он готов рассказать свои тайны, но не требует от меня открывать свои. И странным образом я чувствую себя защищённой с ним. Никакого давления, словно это сказка. Но я давно уже большая девочка и не верю в сказки. Не знаю, чем мне придётся расплачиваться за всё это хорошее.
— Я могла бы помыть посуду. Есть опыт. Когда я вышла из больницы, то это первая работа, на которую меня взяли, —
