и, что еще хуже, контроль над самой собой.
— Я не могу уйти, — все же пытался настоять я, и Лера выстрелила.
Пуля пролетела в миллиметре от моего виска, разорвав потоки воздуха, болезненным ожогом зацепив кожу. Выстрелила. Неожиданно. И больно, но не на виске. Ее выстрел разорвал сердце, испепелил душу.
— Ты промазала, Милашка. В следующий раз будь точнее, — сказал ей напоследок, исчезая в темноте. Унося с собой все, что мне осталось. Только воспоминания. И адскую боль, кипящим маслом разлившуюся в груди, не давая дышать.
В логово а-ля офис Клима я ехала в полной уверенности, что воюю с правильной стороны. Джексон-то уж точно не стал бы связываться с плохими людьми, он человек мира. Любит всех без исключения, как настоящий буддист, прощает всех заранее. И не видит смысла махать кулаками и исходить ядом, если его кто-то задел. Даже в этой истории с Климом, как я поняла, он выполняет только ту работу, которая не противоречит его принципам. Илья, конечно, темная лошадка, а уж Кирилл и подавно для меня пришелец. Но такой, гад, привлекательный, и сил оторваться от него, забыть, у меня нет.
Я с нежным трепетом вспоминала эти несколько часов, проведенные с ним. В душе порхали бабочки и цвели сады. Затылок приятно покалывало, и ничто не могло меня вернуть обратно из счастливых мыслей о наших странных отношениях. Он рассказал мне о себе немного, но мне даже не сам его рассказ понравился, а ощущение, что он доверяет мне, что открылся, как будто хотел, чтобы я его поняла и перестала шарахаться и злиться. Начала доверять ему.
Наша взаимная, стремительная как ураган страсть и его поцелуи, на которые наконец-то закончились санкции, или что у него там была за проблемы с лимитом? Теперь он ими меня осыпал и зацеловал до умопомрачения, аж до сих пор приятные покалывания на губах и мурашки от воспоминаний.
А еще он покажет мне свой мир, когда мы встретимся вновь. Раньше меня никогда не интересовала вся эта нудная и сложная тема, а сейчас я хотела увидеть то, про что он так красиво рассказывал. Что этот мир — самый прекрасный, который живет в каждом из нас, и, увидев его единожды, ты не сможешь остановиться, всегда будет интересно посмотреть еще и еще. И Кир сказал, что мое биополе видит как тонкие золотые нити паутины, и ему самому не терпелось посмотреть, какой цвет выберет для меня программа.
Но все это будет позже. Сейчас главное понять, что с Сашкой. Он хоть и не стал моим парнем, но другом был всегда и защитником тоже. Я не могу оставить его в беде, но и Кира пустить к Климу тоже не могу. Он его будет пытать и мучить до смерти, а этот неуловимый уже опять где-то сильно поранился, Клим его попросту добьет.
Входя в заведение, я предполагала несколько вариантов событий, но чего точно не ожидала, так это увидеть Сашку в полном здравии и отличном настроении.
— Какие люди! — обрадовался Саша искренне и, отлепившись от стены, подошел ко мне. Все бы ничего, вот только он сильно хромал и прятал фингал под глазом за зеркальными очками. Но их ширины не хватило скрыть приличную гематому.
— Привет. Ты в порядке? Я бы…
— Кид, не грузи меня, — сказал громко Саша, — потом в тире постреляем, расскажешь, где тебя носило.
— Хорошо, и я Лера! Сто раз уже говорила! — проворчала я, поняв, что нас слушают, раз Сашка так себя ведет.
Спустя пару минут за мной прислал папаша своего солдатика-постового, и я поплелась на казнь, попутно придумывая небылицы о своем исчезновении почти на месяц. Хорошо хоть Катя с чердака съехала, можно сказать теперь, что там жила, не подставляя ее.
Клим сидел, как обычно, в своем углу и все с прежним, мрачно озлобленным выражением лица. Я уселась напротив, но заговорить первая не решилась, даже здороваться не стала, съежившись под его тяжелым взглядом.
— Догадываешься, почему я тебя не особо-то искал? — спросил папаня, тоже не напрягаясь с приличиями и не здороваясь с единственным ребенком своим.
— Потому что нахрен тебе дочь не нужна, — пожала я плечами, хоть и понимала, что он сейчас не о своих отцовских чувствах говорит, а о том, что я ему помешала в доме с колоннами и увела игрушку из под носа.
— Потому что я знал, что он тебя кинет, и ты приползешь ко мне обратно как миленькая. Ты же баба-дура, повелась на красивые глазки да сладкие речи? А он тебя как одноразовую салфетку использовал да выкинул. Что неудивительно с его репутацией.
— Почему?
— Ты совсем страх потеряла, вопросы мне задавать? — рявкнул Клим, выпуская свою злость на меня — которую пытался прятать.
— Да мне все равно. Хотела беседу поддержать, но раз ты не в настроении, папочка, я пойду, — особенно тщательно выделив интонацией обращение к нему, я вознамерилась встать, но не успела, мне прилетела пощечина, которую я не увидела, забыв, что Клим левша: следила за правой, а выхватила с левой.
— Сиди ровно, дрянь! Ты знаешь, что делают с крысами и предателями?
— А кого я предала? Я тебя спасала от этого гада! Он же тебя убить хотел! Я слышала, как он по телефону говорил, когда меня подвозил в тот день, поэтому я убежала. Испугалась за тебя так, что даже рюкзак свой забыла!
— Что ты мне втираешь тут? Бред полный! Откуда ты знала, где встреча? Почему с ним ушла? Ты знала, что он меня обмануть удумал? Это ваш план был? А теперь ты ему нахрен не нужна! Как и все остальные бабы, которых он обманывал. Вот, — Клим кинул мне на колени увесистую папку, — почитай, чем промышлял твой аферист! Даже женился ради бабла! И не один раз такое проворачивал. Он бабам лапши навешает и разводит их! Альфонс и аферист! Говорят, в этот месяц какую-то иностранку подцепил, в жарких странах с ней куражится!
Клим еще что-то кричал, заходясь в своей злости так, что слюнями брызгал, а я уткнулась в папку, переворачивая дрожащими руками документы и свадебные фотографии Кирилла и очень красивой брюнетки. Кажется, ее я видела из окна чердака в одну из ночей в его квартире. Все, что говорил Клим, очень сильно близко было к правде.
Мне стало дурно до тошноты. Внутри все перевернулось и закололо раскаленными иглами. От которых непонятно, что больнее: колотые раны, которые они оставляют, или ожоги, которые
