- Ты мне нужна. Очень нужна. Очень и очень тебя люблю.
И он зарылся носом в ее сладко пахнущие волосы, вдыхая их аромат. И целуя. Снова и снова.
Света еще пару раз всхлипнула и опустила голову на его колени, потянувшись рукой к его руке и переплетя пальцы вместе. Между ними наступила тишина единения. В этот момент что-то происходило. Что-то важное для них обоих. Костя почему-то вспомнил слова Веры Ивановны в день их знакомства: "Как Вы думаете, Света Вас любит?" Эти слова эхом звучали в его голове, но ответа он так и не находил. А спрашивать у Светы сам он не хотел, потому как считал, что эти слова должны идти от сердца, добровольно.
- Когда-то я так же потеряла ребенка, - в ночной тишине улицы ее тихие слова прозвучали как раскат грома. - Я рассказала Никите о беременности, а он настаивал на аборте. На следующий день случился выкидыш. А спустя несколько дней я узнала, что у него есть любовница. Беременная. Я ушла. А он, не дожидаясь развода, переехал к ней.
Вот все и встало на свои места. Теперь Косте стали понятны брошенные в порыве растерянности слова о нежелании делать аборт, когда она узнала о ребенке. И были понятны слова о других парах, переживающих потерю нерожденного ребенка. В этот самый момент, когда Свете было больнее всего, она, наконец-то открыла ему свою страшную тайну, которая все время мучила, принося невыносимые страдания. Чуть позже она признается, что даже маме не говорила о том, что произошло, когда она была еще замужем за Никитой. В минуту их общей боли она позволила им стать единым целым, семьей. Но все же крупица сомнения успела поселиться в его душе. "Как Вы думаете, Света Вас любит?"
Он склонился над нею и прижался губами к прохладному виску. Сколько же переживаний принес в ее жизнь бывший муж. Как удалось ему подорвать в этой прекрасной женщине веру в себя и в людей. Косте хотелось верить, что своей любовью он сможет вернуть Свете спокойствие, и когда-нибудь она все же скажет ему столь долгожданные слова о своей любви.
Крупные капли дождя разрушили их тихое уединение. Они еще некоторое время не шевелились, но холодный ветерок и стекавшие по лицу и за ворот ручейки холодной воды заставили вспомнить о реальности.
- Пойдем домой. - Костя чуть сжал маленькую ладошку в его руке, приглашая подняться и поскорее вернуться в тепло их жилища.
Света подняла голову и села на скамейке, принимая его приглашение. Но Костя понял, что она согласилась не только вернуться в квартиру - она возвращалась в его жизнь. Он поднялся, осторожно помог подняться жене и, обняв ее, повел домой. Уже в лифте Света обхватила его руками за талию и устало прижала голову к его груди. С них обоих капала вода, но они не замечали этого. Костя в ответ бережно укутал ее своими объятиями и нежно поцеловал. Если у них и появилась крохотная надежда на счастливое будущее, он ни в коем случае ее не упустит.
Глава 15
ГЛАВА 15.
Жизнь возвращалась на круги своя. Им удалось сохранить семью, остаться вместе. Костя окружил жену еще большей заботой и любовью, понимая, насколько тяжело ей было. А сам... Сам загрузил себя работой до изнеможения, чтобы забыться и суметь не думать постоянно о тех днях, когда они едва не потеряли друг друга, и о том, как невыносимо тяжело было обоим. Вот только в их отношениях что-то надломилось. Он чувствовал это по тому растерянному и виноватому взгляду, которым Света каждый раз смотрела на него. Нет, в ее поведении не чувствовалось льда, но Костя каждый раз ловил себя на мысли, будто Света просто позволяла любить себя. Но при этом в ответ он не чувствовал ничего. Черт возьми, он не чувствовал НИЧЕГО. И это доводило его до отчаяния. Он был готов ради нее горы свернуть, а она тихо говорила, потупив взор, что ей ничего не надо. И замыкалась в себе. Для всех вокруг они казались гармоничной парой, но вот он сам этой гармонии не ощущал. И лишь только ночами в его объятиях она забывалась, позволяя себе ненадолго раскрываться его чувствам, даря в ответ себя и свою нежность. Словно какая-то потайная дверь надежно удерживала ее настоящую, не давая вырваться на свободу, а он не мог найти ключа, чтобы, наконец, открыть эту чертову дверь, так как вышибить ее было бы равнозначно тому, чтобы причинить новую боль.
- Почему так между нами? - не выдержал однажды Костя. Они отмечали год свадьбы, но было ощущение, что прошла целая вечность, за которую чувства медленно, но верно угасали.
- Как? - голос Светы был все так же тих, как и прежде. Она не смела смотреть ему в глаза, словно боялась чего-то.
- Мы словно чужие люди. Не вместе, не порознь.
- Не говори так. Ты мне не чужой.
И все, просто "не чужой". Словно что-то мешало ей сказать, любит она его или нет. А он все еще помнил слова Веры Ивановны: "А Света? Как Вы думаете, Света Вас любит?". Они словно нестираемая метка прочно отпечатались в сознании и никак не давали покоя.
Света присела возле него, взяла за руку и переплела их пальцы. Она была невероятно нежна с ним, но нежность эта граничила с отчаянной мольбой о любви и заботе. И Костя всегда давал ей это. Его любовь была покровительствующей, а ему самому хотелось порой просто жарких страстей, ответных смелых ласк, ее счастливых глаз и слов о том, что она любит его.
- Я люблю тебя. - Костя привлек к себе любимую, прижавшись щекой к ее мягким волосам, страшась смотреть на нее, чтобы вновь не увидеть лишь одно сомнение и неуверенность в ее глазах. - Мне кажется, что я лишаю тебя свободы. Что тебе тесно здесь, рядом со мной... И ты лишь только страдаешь от того, что я принудил тебя к этому браку...
Света остановила поток его речи, мягко приложив пальцы к его губам. Она повернулась к нему, долго и внимательно посмотрела, а затем, коснувшись его губ легким почти невесомым поцелуем, произнесла:
- Пожалуйста, не говори так. Ты никогда и ни в чем не принуждал меня.
Заключив ее в свои объятия, Костя тяжело вздохнул, прикрыл на мгновение глаза и лишь покачал головой:
- Я же вижу, что ты несчастлива...
- Что ты видишь? - Голос Светы оставался тихим и спокойным. - Отчего ты так думаешь?
- Прости меня, малыш. - Руки сами потянулись вверх, в мучительной ласке касаясь нежной кожи ее лица, проходя пальцами по скулам и вискам. - Я, наверно, слишком эгоистичен в своей любви к тебе. Я знаю, что не могу требовать от тебя любви, но и отпустить тоже не могу. Мне уже никак без тебя. Я так люблю тебя, малыш.
Последние слова были произнесены почти что на надрыве. Притянув ее лицо ближе к себе, он завладел ее губами. Хотелось ощутить их мягкость и сочность, отведать их вкус. Лишь только легкое касание к манящей теплоте - и все полетело к чертям. Он хотел быть нежным, но желание было сильнее. Эта женщина манила его со страшной силой, с ней он терял себя, терял всякий контроль над эмоциями. То, что должно было быть лишь легким смиренным поцелуем, обернулось в голодный требовательный жест желания. Его язык ласкал ее губы мягко, но настойчиво. Он то покусывал их, то нежно зализывал место укуса, то жадно сминал в нетерпеливом голодном поцелуе. Чувствовал, как участилось ее дыхание, как тонкие пальчики ухватились за его шею, зарываясь в темные волосы выше его шеи. Костя снова и снова брал ее губы поцелуем, с каждым разом глубже и жестче, но все так же стараясь действовать медленно и осторожно, боясь лишний раз спугнуть ее своим напором. А Света с чувственностью отвечала, дрожа в его руках, охотно подставляя себя под его губы.
Неохотно отстраняясь, Костя не смог сдержать хриплого стона, полного отчаяния. Он смотрел на ее припухшие от поцелуев губы, на закрытые глаза и легкий румянец смущения и ничего поделать не мог: он слишком любил эту женщину, чтобы потерять ее.
- Костя, - голос Светы тоже срывался на сиплость, и это сводило его с ума. - Никогда не говори подобной ерунды. Рядом с тобой я чувствую себя счастливой. Я не хочу разбрасываться пустыми словами на ветер. Один раз мне уже казалось, что я люблю... и что меня любят. Слова - это ведь просто звук. Чувства проверяются временем и поступками, и они намного важнее. Мой хороший, родной, - Света прижала ладони к его пылающим щекам, - мне с тобой очень тепло. Ты - это лучшее из того, что было со мной. И поверь, я очень дорожу нашими отношениями. Нашей семьей.
