не можем его с таким букетом на ринг выпустить.
— Нормально со мной все! — продолжает давить Тайсон.
— Парень говорит, что с ним все нормально, — голос его отца становится ледяным. — Сделайте так, чтобы он вышел на бой. А ты. Только попробуй слить. Я всех твоих баб скопом из города вышлю. И подружка твоя сегодня же из Дворца вылетит! Юрий Германович, я все договоренности со спорткомитетом возьму на себя. Замажьте ему синяк. Пусть выходит и бьется. Все разборки будут потом.
— Вы понимаете, что мы не можем? — стоит на своем Терехов.
— Если ты не можешь, Юра, я найду ему тренера, который сможет! Работать всем!
Тайсон
Это был тяжелый бой. Я местами его ни хрена не помню. Мне важно было не подставить под каток в виде моего отца Юльку. Он сломает девочке жизнь по щелчку пальцев. И я буду виноват.
— Парни, возьмите его.
Терехов передает меня Климу и Сэму. Пацаны закидывают мои руки к себе на плечи, поддерживая под спину уводят в раздевалку. Мышцы во всем теле дрожат, ноги еле передвигаются, пот заливает глаза и башка кружится от усталости.
— Мы думали, ты не вывезешь, — признается Семен.
— Я тоже так думал, — закрываю глаза. Пацаны сажают меня на скамейку.
Прислоняюсь спиной к прохладной дверце шкафчика, вытягиваю вперед ноги. От перегрузок мутит сильно. Хорошо, что я пожрать сегодня не успел. Было бы совсем плохо. Теперь несколько дней восстанавливаться в специальном режиме.
Какой-то адский сезон у меня получается. А так все было просто. Подцепил девочку, хорошо провел ночь, забыл. Тренируешься себе дальше, очки зарабатываешь. Нет, угораздило влюбиться в неприступную блондинку.
— Подвинься, Сэм, — передо мной на корточки присаживается Терехов. Начинает профессионально разминать забитые, перенапряженные мышцы на ногах.
— Не надо, — пытаюсь увернуться. У нас для этого тут есть специально обученные люди.
— Заткнись, Салахов! Я с тобой поседею к своему следующему юбилею! Не понимаю, как ты не упал там.
— Ну если уж вы не понимаете, то я тем более.
Морщусь и очень стараюсь не стонать от боли, расползающейся от его ладоней. Но следующей волной медленно приходит облегчение.
— Ты сегодня показал себя настоящим бойцом, — с тихой гордостью говорит он, закончив с массажем и присев рядом.
— Я не мог вас подвести. Папа бы всех сожрал. Где он, кстати?
— С представителями комитета общается. Рассказывай, во что влез?
— Сам влез. Сам разберусь, — устало отвечаю.
— Парни, погуляйте. Если Салахов в нашу сторону пойдет, свисните.
Мы остаемся вдвоем. Пацаны понятливо закрыли за собой дверь. Терехов протягивает мне бутылку воды. Делаю три маленьких глотка. Сердце все еще грохочет в ушах и горле. В висках пульсирует. Жесть просто. Мне кажется, я так никогда не выматывался. Всегда нагрузки по системе, а тут вся система рухнула. Юлька все сломала. Зараза моя красивая.
Я не знаю, как объяснить все Терехову. «Клетка» — еще одно табу. За это вылетают из профессионального спорта. Только он не отстанет. Да и имеет он право знать, куда я встрял. Если дойдет до отца, тренера будут распинать вместе со мной.
Из коридора слышен ржач. Парни развлекаются. Я почему-то тоже улыбаюсь. Наверное, начинает доходить, что победил. Не зря Терехов в меня верит. И не прав отец, получается. Чего-то я все же стою. И уж точно дороже придорожных шлюх.
— Я подписался на три победы в «Клетке» — выдыхаю, глядя тренеру в глаза.
Он сжимает зубы, так, что по лицу начинают ходить желваки. Втягивает воздух побелевшими ноздрями.
— Что-то такое я и предполагал. Зачем?
— Банально. Девушка нравится, а денег нет. Задолбался от отца зависеть. А поднять быстро можно было только там.
— Сколько осталось?
— Один.
— Когда?
— Не назначили еще. Там реванш после первого, но я вчера предупредил, что надо восстановиться.
— Я не буду читать тебе лекцию, Тай. По глазам вижу, сам знаешь, что не прав. И знаешь, что я сейчас должен сделать. Но недавно мы говорили с вами про важность команды даже в нашем виде спорта. Я вроде как предводитель этой команды. Ты просто запомни, парень. Никакие бабки не починят тебе сломанную в нескольких местах спину или свернутую шею. И ни одной девушке не нужен мужик — инвалид. Уж прости за жестокую правду. Вся романтика очень быстро разобьётся о необходимость менять тебе памперсы и кормить из ложечки. Контакты организатора мне дай.
— Не надо, Юрий Германович…
— Контакты, Салахов! — рявкает он. — И адрес.
— Юрий Германович, пожалуйста, — умоляюще смотрю на него.
Еще не хватало, чтобы тренеру за меня досталось. Там же отмудохают постороннего и разбираться не будут. Но он непреклонен. Приходится поднять свою измученную тушку, найти телефон и скинуть ему все, что у меня есть.
— Завтра отлежишься. Вечером позвоню, проверю, чтобы ты был дома. Послезавтра придешь на массаж. Я договорюсь, скину время. И еще, — устало улыбается он. — Будь аккуратнее со своими новыми чувствами. Ты становишься взрывоопасен. Глупости начинаешь делать. Контролируй ситуацию. Или… Знаешь, иногда так бывает, что лучше отступить и переключиться.
— Сдаться, — скептически дергаю бровью.
— Нет. Именно отступить.
— Я пока не готов. У нас только-только налаживается коннект.
— Главное, чтобы этот коннект тебя не угробил. И ее прицепом, — намекает на отца.
А в коридоре к мужским добавляются женские голоса. Парни время зря не теряют. Среди смеха, нам с тренером удается расслышать свист.
— Вот дебилы, — ржет Терехов.
Дверь распахивается. В раздевалку входит отец. Юрий Германович поднимается, занимает его разговорами о моем восстановлении, а я быстро сваливаю в душ, пока даже тот легкий привкус победы, что у меня появился, не испортили.
Ополоснувшись, выхожу к своим. Они засели у нас вместе с девочками, а я в одном полотенце.
— Брысь, — машу рукой в сторону двери.
Девчонки краснеют, но, заразы, продолжают, разглядывать.
Дергаю с себя полотенце. Они с визгом уносятся в коридор. Парни угорают. Мне ржать больно. Еще и за полотенцем теперь нагибаться.
— Ууу, — тянет Семен, — отмечать победу мы явно не будем.
— Сегодня точно без меня. Я без сил.
— Да ладно. Шучу я. Красиво ты сегодня все сделал. Я бы там сдох на твоем месте.
—
