воздушной. Но живот был тяжелым. Там клубилось нечто, что требовало немедленный выход.
Давид опустился на меня и вклинившись между ног стал целовать, а его налитый желанием, думаю в голове можно назвать его собственным именем, член, упирался меж складок.
Муж опустил руку к нему и стал уже нарочно водить им от клитора ко входу вызывая новое томление. А после сделав выдох, который стал сигналом, вошел в меня, сорвав вскрик.
Тонкий и короткий.
Зажмурилась и сжалась вся, крепко обняв за шею мужчину.
Но долго быть в таком состоянии он не позволил.
– Все мышка, все… Сейчас пройдет. Главное выпусти меня из своих рук.
Находит мои губы своими и начинает целовать. Целовать и двигаться. Медленно, тягуче. Боль на мгновение стала больше, превратилась в жжение. Сплошной дискомфорт и больше ничего.
Но как только рука опустилась к промежности и стала обводить точку возбуждения снова и снова, я переключилась автоматически. И боль смешалась с удовольствием. Играя новую мелодию. Все отошло на задний план.
Дыхание участилось. Кровь снова стала бегло переливаться по венам, а я наслаждалась поцелуями и глубокими рывками внутри меня, а еще умелыми пальцами, сводящими с ума. Мне нравилось то, что происходит сейчас, в эту секунду… с ним… И я принимала новую себя. Ту, что теперь была совершенно не похожа на ту девушку, которой я предстала перед Давидом в первую нашу встречу. И кто запретит мне сейчас загадывать желание, как когда падает звезда мы это делаем? Кто запретит почувствовать себя особенной для него… Самой особенной кого он так пьяняще целовал в своей жизни.
Через мгновение все снова стало тяжелеть и концентрироваться где-то там внизу и лишь мгновение… затем внезапный взрыв. Словно фейерверк внутри меня. А после как пузырьки шампанского по всему телу захватывая всю территорию, подыгрывая пульсу, стучащему в каждой точке, где только это возможно.
Давид по-прежнему двигался. Так безумно и хрипло дыша мне на ухо. То целуя забирая мой кислород.
Не чувствовала себя. Видела только его лицо. Он упирается своим лбом в мой и периодически целует меня в губы.
Одна его рука сжимает ягодицы все сильней. Становится почти больно. Но вдруг мужчина застывает и с пронзительным стоном изливается мне на живот горячим семенем.
И снова время зависает, а мы в нем. Точнее я.
Я трусиха сейчас. Боюсь быть первой, кто сделает вдох. Кто откроет глаза.
Плюс я разморена так, что мне просто лень.
Он ничего не говорит. Он дышит мне в шею, а после… берет и целует. Ласкает местечко за ухом и двигает к скуле… губам…
Отвечаю жадно, потому что он ответил на все мои вопросы.
Глажу его волосы, чуть царапая, что выходит случайно.
Давид отрывается от меня и смотрит. Я покрыта испариной и хочу в душ. Не знаю, как выгляжу сейчас в эту секунду. Но в его глазах я словно отражение разглядела: «Идеально».
Слабо улыбаюсь и не знаю, что делать дальше.
– Даже странно, что секс заставляет тебя молчать и быть тихой после, – выдает Давид и встав на ноги, не стесняясь своего обнаженного тела, подхватывает на руки меня.
– В каком смысле?
– Думал начнешь болтать в процессе или сразу после. А ты в настоящую мышь превратилась и забилась в уголок.
Ставит на пол душевой и включает воду. А я думаю, как бы так ответить, чтобы заткнулся, чтобы…
Не успеваю дойти до главной мысли, потому что он прижимается ко мне сзади и скользя ладонями от шеи до груди и живота шепчет: «Выдыхай, Самар».
Что я и сделала.
Мне больше не нужно с ним сражаться. Не нужно думать о том, чтобы он увидел меня. Он пришел ко мне сам. Он сделал меня своей женой теперь уже по всем правилам. Значит…?
Повернулась к нему лицом и не успела даже вопрос задать, он обхватил мое лицо и заглянул в глаза сведя брови в грозной мимике, которая была мне уже знакома.
Я затряслась от того, что он мне сейчас скажет. Была готова ко всему… Хотя нет, вру. Я не была готова ни к чему такому, что нас разлучит.
– Будет непросто, Самар… – произнес и удостоверившись, что я его услышала продолжил. – Я не в королевстве живу. Здесь все иначе. И если рядом со мной появилась женщина, то я попрошу у нее только одного. Самого главного для меня.
– Чего? – почти пробулькала в ответ не обретя способность говорить.
– Веры. Чтобы я был уверен в своей женщине, как в самом себе. Никакой лжи. Ни в чем и никогда.
– А ты? Ты сам сможешь верить ей? Верить также безоговорочно?
– Смогу.
– Тогда и я смогу.
Он гладит большим пальцем по щеке и хмыкнув целует. Чуть опускается, став наравне со мной, а затем поднимает так, что я оказываюсь сидящей на его бедрах, обвив ногами.
Вновь засыпаем после душа. Не скажу, что я теперь вся такая откровенная, и могу быть собой с Давидом. Мне пришлось сначала привыкнуть быть колючим ежом, теперь же стоит прятать иглы.
Нет этой легкости. Возможно, из-за того, что я не до конца уверена в том, что брак для него так же важен, как и для меня. Требования к женщине своей понятны, но сам он, что может мне гарантировать?
Может, стоит задать эти вопросы? Мне необходима для спокойствия определенность. В конце концов, доверие не берется вот так внезапно. Вдруг через неделю ему наскучит и в дом вновь придет очередная девица.
Открыла глаза, когда за окном был явно день. Давида уже не было в постели. А как потом оказалось и в доме тоже.
– Он уехал в десять, Самар. Хотите завтрак?
– Спасибо, Анастасия. Я поем на кухне, не хочу в столовой сидеть одна.
Она недоверчиво посмотрела, но кивнув пошла накрывать на стол.
– А где Оливер? – спросила, сразу выпив стакан воды.
– Он уехал на рынок за морепродуктами.
– Ясно. Может, выпьете кофе?
– Если вы не против. Плохо спала этой ночью и не выспалась совсем.
– Конечно, нет. Мне так будет комфортно.
Она молча пьет свой напиток, а глаза буквально горят. И горят они вопросами. Точнее, желанием их задавать.
– Спрашивайте.
Женщина выдыхает, словно еще немного и не выдержала бы.
– Вчера… Я переживала.
– Все хорошо. Мы с мужем, эм… поговорили.
– Поговорили? – взгляд остановился на глазах и упрямо выжидал подробностей.
– Ну мы… Это не совсем удобно обсуждать, – не знала, как еще объяснить ей, что мы с Давидом теперь вместе. Таких слов нет.
– Ой… Простите, пожалуйста.
