за всем этим стоит заняло какое-то время, но оказалось вполне осуществимо.
Лица отца и Артема застыли в неверии. Артем, потеряв напускную сдержанность, схватил папку, и принялся лихорадочно перелистывать документы. Марк на него даже не взглянул.
— Однако, повторюсь: удивить сегодня меня смог только один человек в этой комнате. — На этих словах он взглянул на меня сверху из-под полуприкрытых глаз.
— Но твой помощник… — неуверенно пробормотал отец. — Мы точно знали…
— Виктор? Делал вид, что предал меня, — спокойно ответил Марк. — Это была наша с ним договоренность.
— Я… Я не верю! — Отец окончательно растерялся.
Как, впрочем, и я. Я ничего не соображала. Артем покраснел, вспотел, весь зарылся в бумагах, пытаясь найти лазейку.
— Я мог бы утопить твою компанию еще раз, но, боюсь, она и так не выживет. Нет нужды марать руки. Компания «Fair Consulting», — Вольский повернулся на миг к Артему. — Уличена в мошенничестве, следственный комитет возбудит по этому поводу дело после моей подачи.
— Но как ты… — Артем смахнул пот со лба, развязал душащий его галстук. — Какого черта?! Твою мать, да это мелочь! Хочешь сказать, ты никогда не работал по темным схемам?!
— Мои схемы вряд ли сможет обнаружить любой желающий, — усмехнулся Марк и отвернулся от побагровевшего Савельева, потеряв к нему всякий интерес.
Теперь уставился на меня, и мрачный взгляд его не предвещал ничего хорошего. Серые глаза напоминали дождливые тучи, никогда я не видела их такими темными. Между бровей пролегла глубокая хмурая складка.
— Что же до тебя, дорогая женушка, то радуйся. Бракоразводный процесс начнется в ближайшие дни. Все как ты и хотела.
— Марк… — в изнеможении проговорила я. Голос дрожал и не слушался.
— С дочерью решим. Никто не собирается ущемлять тебя в твоих материнских правах. На этом разговор можно считать оконченным.
Повернувшись к нам спиной, он направился к выходу. Вышел за дверь, даже ею не хлопнув. В отличие от других в комнате он прекрасно держал себя в руках.
Отец рвал и метал, брызгал слюной и орал на Артем благим матом. Тот пытался оправдаться, божился, что все было под контролем. Стало противно от них обоих.
Вскочив с кресла, я бросилась догонять Марка, пытаясь придумать нужные слова. Ничего не приходило на ум. Полная пустота. Тугой комок в горле не давал нормально дышать, давил на грудь. Хотелось кричать и плакать.
В доме его уже не было, и я припустила быстрее на дурацких каблуках, лишь бы его догнать.
— Марк! — Я поймала его за руку около машины. — Подожди!
С омерзением, словно увидел дохлую крысу, он скинул мою руку со своего локтя. На его лице появилась кривая улыбка.
— Все не так! Дай мне сказать, пожалуйста! — взмолилась я.
— Перестань.
— Марк, я… Я правда… Все это звучит ужасно, знаю… Я… Прости меня! — Все мысли и слова путались, собираясь в бессвязную речь.
— Скажи мне одно. Ты правда намеревалась объявить себя и Машу погибшими? — глухо спросил он.
— Я… Я просто… Я не знала… Это было… — Слезы текли по моим щекам, я пыталась ухватить его за лацканы пиджака, но он снова убрал их. Схватил меня за плечи и довольно сильно потряс, приводя в чувство.
— Да или нет? — жестко повторил он. — Простой вопрос. Ответь!
Последнее слово он практически заорал в мое лицо.
Я обмякла в его руках, захлебываясь рыданиями.
— Да… Я хотела так сделать… Я хотела исчезнуть… Прости…
Прикрыв глаза на мгновение, он стиснул зубы.
— Это моя дочь! Мой крохотный ребенок! И ты… Как ты могла о таком даже подумать? — Глядя на меня и словно не узнавая, он расцепил пальцы и оттолкнул меня. Покачал головой. — Ты чудовищна.
— Марк, пожалуйста…
Но он уже уселся за руль и, не обращая внимания на мои крики и мольбы, рванул с места, обдав меня пылью из-под гравия.
Опустившись кулем на землю, я сжала кулаки и уронила на них голову. Рыдания не прекращались.
Все было кончено.
Когда я вернулась домой, то обнаружила, что Марка не было. Тщетно я ждала его весь день, и весь вечер, и всю ночь. Слезы высохли, а на душе была точно выжженная зноем пустыня. Я ждала его, чтобы объясниться, хотя бы попытаться. Но он не возвращался.
Его не было и на следующий день. И через день тоже.
Все это время я была похожа на бледную тень самой себя. Перед Машей силилась улыбнуться, держала голос максимально бодрым, но стоило остаться наедине с собой, как силы иссякали. Я падала лицом в кровать и выла, зарывшись в подушки, чтобы приглушить звук.
Маша спрашивала каждый день где ее папа, и я не знала, что ответить. Обещала, что скоро она его увидит. Я ломала голову, где он сейчас, гадала, возьмет ли трубку в этот раз. Марк Вольский исчез из моей жизни на несколько дней. И я отчаянно надеялась, что не насовсем.
Через пару дней мне позвонили юристы. Как обычно, деньги решают все. Полученная премия от моего супруга — и все процессы проходят под совершенно иной скоростью. Развод случился слишком быстро, я не успела и глазом моргнуть. И даже то, что я была категорически против — не сыграло никакой роли.
Суд постановил, что дочь будет проживать со мной. Марк не стал оспаривать. По нашему письменному соглашению юристы составили график общения отца с ребенком. Дом, машину и еще кое-какое имущество он оставил мне, отказавшись делить и брать половину. Хотя, какая половина? Все это было оформлено на него еще до нашего с ним брака. Но он все оставил нам…
Я по-прежнему не имела возможности поговорить с ним, могла только задавать вопросы юристам. Меня они, впрочем, мало интересовали. На последнем судебном заседании он подписал все документы, на меня даже не глядя. К тому времени я настолько устала плакать, что сидела точно застывшее восковое изваяние. Мою попытку поговорить с ним он пресек на корню. Было горько и больно осознавать все, но мне пришлось это сделать.
Марк Вольский освободил меня от себя, как я и хотела. Маша со мной, как я и мечтала.
Но теперь все воспринимается иначе. Я потеряла любимого человека. Я даже до конца не могу принять тот факт, что теперь
