И однажды влюбился. Так сильно, что не мог ни есть, ни спать, грезил все время ею. Я встретил ее на одной из вечеринок. У меня сразу снесло крышу. Думал, что у нее тоже. У нас закрутился головокружительный роман. Я тогда забросил все: учебу, дела, которые уже тогда вел по настоянию отца, чтобы приобщаться к бизнесу. Мог думать только о ней. Я напоминал наркомана, у которого без дозы начиналась ломка, — он замолчал.
— А потом? — спросила я.
— А потом я застал ее с моим отцом, у него в кабинете. Под ним она извивалась так же, как и подо мной, и даже слова те же самые говорила, — равнодушно ответил он, но я видела, что это воспоминания до сих пор неприятны ему. — Оказалось, что я ей был нужен, чтобы подобраться именно к отцу. Этакий переходный этап. И вот тогда я сказал себе, что в моей спальне ни одна женщина больше ночевать не будет, только моя жена. Да, я менял их как перчатки. У меня в тот период вообще крышу сорвало, и я пытался доказать ей, что она мне не нужна, поэтому жил в режиме новый день — новая телка. Прости за грубость, — поморщился он. — Но тогда я был именно таким.
— А сейчас? — тихо спросила я.
— Сейчас? — он перевел взгляд с моря на меня. — А сейчас со мной женщина, которую я хочу видеть своей женой.
— Это предложение? — я решила все перевести в шутку. — Не боишься, что соглашусь?
— Я на это очень надеюсь, — ответил он и поцеловал меня. А я так растерялась, что не успела отпрянуть, настолько неожиданно это было для меня.
Целовался Игнат умело, со знанием дела. В какой-то момент я увлеклась и последовала за ощущениями, отключив разум. Из нежного поцелуй стал напористым, страстным, как будто и у Игната отказала выдержка и он решил не сдерживаться.
И я поддалась этому напору. Разве можно было испытывать такое, по сути, с малознакомым мужчиной? Но именно сейчас я вдруг поняла, что он самый родной, тот, которого я всегда ждала, а Стасу каким-то образом просто удалось сбить мои ориентиры. И вот теперь все встало на свои места. Я с тем, с кем хочу быть. А происходящее с нами очень правильно. Игнат как будто бы ощущал то же самое.
Он пил меня жадно, напористо, как будто спасаясь от жажды, как путник в пустыне после долгой засухи, приникнув к источнику воды. Он прикусил нижнюю губу, провел по ней языком, обводя им мои губы, сплетая наши языки, и снова терзал мои губы. Оторвавшись от губ, он проложил дорожку поцелуев по шее вниз к ключице и обратно, задержавшись в изгибе шеи, именно там, где у меня было самое чувствительное место. Слегка прикусив чувствительную впадинку, он тут же провел языком и снова проложил влажную дорожку по шее, осыпая ее поцелуями.
Я зарылась ладонями в его волосах, подставляя ему шею. Его руки, казалось, были везде. И я плавилась под этими руками, как глина под руками мастера, который придавал форму податливому материалу. Он притянул мою голову к себе, и опять впился в мои губы, сжав руками мою талию, а под его руками мое тело разгоралось и пылало. И я даже не почувствовала, как ловко он справился с запахом платья.
И когда одна его рука оказалась у меня на груди, сминая и сжимая ее, я вдруг как будто очнулась и поняла, что стою перед ним практически в одном белье.
Меня потряхивало от пережитого, в голове шумело и вообще я плохо соображала, но я все-таки нашла в себе силы оттолкнуть его. Игнат отшатнулся и непонимающе посмотрел на меня совершенно дикими глазами.
— Зверев, ты обалдел? — практически прорычала я. Дотронулась дрожащей рукой до припухших губ. Потом опустила взгляд вниз и увидела, что платье распахнуто и я стою перед Зверевым во всей красе. А он уже пришел в себя и, нагло ухмыляясь, пялится на мое белье. Вернее, на грудь в кружевном бюстгалтере.
— Все разглядел? — прищурилась я, запахивая платье. Да, не очень удачная была идея надеть это платье. Учту на будущее.
— Нет, к сожалению, лифчик помешал, — нагло заявил Зверев. Я от злости топнула ногой. Непрошибаемый в своей наглости тип.
— Галя, почему? — уже серьезно спросил Игнат.
— Почему — что? — прищурилась я, все еще пытаясь восстановить дыхание. Зверев тоже не сразу отошел, его, похоже, так же ошеломил наш поцелуй, хотя и странно, с его то опытом.
— Нам же хорошо вместе, почему нужно было останавливаться? Ты же почувствовала, что это был не просто какой-то там дежурный поцелуй?
— Нет, ничего я не почувствовала. Поцелуй как поцелуй, — соврала я. — Ты правда не понимаешь?
Зверев прищурился и просто молча кивнул.
— Считай меня занудой, старомодной, скучной, несовременной, в общем, сам подбери эпитет, но я вообще-то пока все еще замужем. Теперь стало понятнее?
— Все еще не очень, — поджал плечам Игнат.
Я начала тихо злиться.
— Ты издеваешься надо мной? — тихо спросила я.
— И в мыслях не было. Галя, я правда не понимаю. Если я все правильно помню, то твой муж тебе изменил. И опять-таки, если мне не изменяет память, мой адвокат как раз в эту минуту занимается твоим разводом. И вероятнее всего, ты уже разведена. Вопрос: что тебя останавливает? — спросил Зверев.
— Вот когда у меня будет свидетельство на руках, тогда и поговорим, — отрезала я.
— Ну, для разговоров нам свидетельство как раз не нужно, — криво улыбнулся Игнат. — Но я тебя понял. Никаких поцелуев и соблюдаем целибат до тех пор, пока у тебя не будет юридического подтверждения о разводе. Я все правильно понял? — прищурился он на меня. И мне показалось, что Зверев разозлился.
— Да, все верно, — кивнула я.
— Хорррошо, — прорычал вдруг он. И я поняла, что да, все-таки он очень зол.
— Значит, мой адвокат ускорится с процессом. И тогда, Солнцева, ты никуда от меня не денешься, поняла? И ты больше не скажешь мне, что это был «поцелуй как поцелуй», — передразнил он меня.
— Ты мне что, угрожаешь? — вопросительно подняла я брови. А сама прекрасно понимала, что провоцирую его.
— Нет, хорошая моя, — как-то слишком уж ласково произнес он. — Просто предупреждаю.
И Зверев улыбнулся мне так, что я поняла, — да, он меня из-под земли достанет теперь. А мне почему-то безумно стало жалко его, хотя, конечно, Зверев не из тех людей, которые вызывают жалость. Он так старался, устроил романтический
