секса.
Машка открывает глаза шире, бросает короткий взгляд мне на пах, тут же отводя глаза.
— Так, а что дальше? С Антоном же вы почти поженились.
— В институте я парней сторонилась, но Антон оказался весьма настойчивым. Прям осаждал меня вниманием. Было…
— Приятно.
— Да, пожалуй. Но даже когда я сходила с ним на несколько свиданий и дала себя поцеловать, — прикрываю глаза, перед ними черные точки. И зачем я спросил? Помучать себя историями о том, как эти сочные губы принадлежали другому, хотя и недолго и в весьма невинных ласках. Ласки, которыми я собираюсь обучить ее, далеки от невинных. — В общем, я не доверяла ему, все время ждала подвоха, пожалуй. Придумала сказку про секс после свадьбы.
— Он повелся.
— Да. Сделал предложение, мы познакомились с его мамой, потом готовились к свадьбе. А потом нашел себе более выгодную партию. Так что вполне логично, что после такого я занялась работой, мамой, а не смотрела на парней.
— Не логично. Обычно девушки наоборот бросаются во все тяжкие и ищут способ доказать, что парень потерял.
— Ну то есть мне не только нужно было спать с первыми встречными, но и присылать Антону записи того, как это происходит? А как иначе он бы узнал?
Глушу смех в кулаке, хотя мысль, что она могла пойти по рукам, весьма неприятная.
— И почему я Вам все это рассказываю, — откидывается она в кресле, отворачиваясь и смотря в окно, за которым приближался Алтай.
— Потому что доверяешь мне. Иначе никогда бы не легла… — накрываю ее бедро ладонью, не встречая сопротивление, глажу выше, чуть касаясь скрещенных бедер. Шумно втягиваю ее аромат, пробивающийся даже сквозь топливо. Убойное сочетание, а может мой сперматоксикоз уже в мозгу. И имя ему Маша. Маша.
— Маша…
— Ну в одном Вам не откажешь, так это в честности. Врать о вечной любви как другие Вы точно не станете, скорее определите границы, за которые женщине нельзя заходить…
Она как пощечину дала, пыл охладила. Сама руку мою от себя убрала.
— И я бы даже могла согласиться на это, если бы не понимала, что очень скоро сама захочу размыть эти самые границы, вторгнуться в ваше личное пространство и просто забраться ногами на ваш стол, — меня даже передергивает. Такого я даже сестре никогда не позволял. — Очевидно, это та причина, по которой Вы с женщинами и расстаетесь. Все они обещают Вам секс без выноса мозга, но хватает их на три месяца,
— Знаешь, Маш, иногда умным женщинам нужно скрывать свой ум.
Она смеется. Так открыто и искренне, что по телу расползаются точечными армиями мурашки.
— Мне часто это говорили. Я душнила, что с меня взять. О боже, это что?! — вскидывает она руку, давая мне по носу. Блять. — Ой. Простите!
Тут же суетится. Хватает за лицо, осматривает, дует на нос. Чертовски сексуально. Боль тут же пропадает, оставляя лишь фантомные отголоски, зато возбуждение наваливается лавиной на голову, почти оглушая.
— Вам больно?
— Больно, — отнимаю ее руку от своего лица и тяну вниз, накрываю ноющий пах. Она хлопает длинными ресницами, глазами огромными, облизывает губы. — Думаю, с тобой мне потребуется больше трех месяцев
— Поверьте, Арсений Ярославович, я начну рушить Ваши границы уже через неделю, — отсаживается она от меня, смотрит в окно, за которыми наконец виден дом, почти целиком сделанный из стекла на самой верхушке одной их Алтайских гор. Чертовски красивое зрелище, несмотря на то, что вижу я его довольно часто. Дед построил его для бабушки, очевидно, стараясь загладить перед ней свою садистскую натуру.
На лужайке уже мечутся люди, стараясь приготовить все к празднику, а я лишь думаю о том, что Маша оценивает ситуацию адекватнее меня, понимает, что ее не устроит быть просто любовницей, она начнет выносить мне мозг, и нам придется в скором времени попрощаться. Есть ли смысл отказываться от удобной помощницы ради неудобной любовницы. Нет, говорит разум.
Очень даже да, говорит чертова похоть, которая бурлит в теле, стоит мне поймать Машу, когда та падает мне в руки из вертолета.
— Вы мне должны историю…
Вот так просто она в очередной раз позвала меня в свою постель, хотя и не поняла этого. Потому что эту историю я расскажу ей, когда все лягут спать.
— Я помню. Давай вечером. Сейчас дел будет много.
— Ладно. Если я не засну.
— Не заснешь, — произношу обещание, но его уносит горным ветром.
Я отдаю Маше свой телефон, даю несколько заданий, потом веду в дом и вручаю матери, не успевшей сказать мне ни слова.
— Мам, это Мария Викторовна. Моя ассистентка. Обстоятельства сложились так, что девушке пришлось следовать моей прихоти, и приехала она в чем, собственно, и есть. Выдай одежду, надеюсь, размер найдется, зубную щетку, комнату отдельную, и чтобы там был стол, за которым удобно сидеть.
— Все сказал? — поднимает бровь Мирослава Борисовна, ну или просто мамуля, как она усиленно просит себя называть. — Не думаешь, что стоит сначала поздороваться?
— Привет, мам.
— А обнять мать. Ты мог, между прочим, иногда звонить, или новости о тебе мне нужно узнавать из сети?
Мне дико некомфортно, но мама очень любит показательные представления, чтобы все видели, какая у нас счастливая семья. Думаю, что мы всегда были счастливее многих, без отклонений. И все бы ничего, не занимайся каждый своими делами. Отец — заводом в Усть-Горске, что тут в нескольких сотнях километров, мать — тренировками очередного чемпиона по фигурному катанию, брат все время искал себя, а сестра попытками всем нравиться. У каждого было свое личное пространство, в которое другим просто не было доступа. Наверное, это реалии всех влиятельных семей. Стая, где каждый живет своей жизнью. Мы никогда не играли в настольные игры, никогда не ездили вместе на море, никогда не ходили в походы. И, когда мать пытается демонстрировать, что мы нормальные, я начинаю раздражаться. Тем более, когда это происходит при Маше.
— Ну хватит, — вылезаю из крепких объятий. — Займись Марией, пойду Данилу найду.
— Он всегда был самым отстраненным.
— Мама!
— Да поняла я, — уводит она Машу, взгляд которой я чувствую на затылке. Потом спрошу, что она обо всем этом подумала. Например, почему я, из вполне себе полной счастливой семьи, до сих пор не изъявил желание заиметь свою. Племянников у меня хватает, нянчиться есть с кем, а заводить еще одну семью, где все живут по отдельности, не вижу просто смысла. Я точно не буду из тех отцов, которые гоняют мяч с сыном
