Я изливался в нее, горячее семя омывала ее матку.
Это была самая горячая вещь, которая когда-либо со мной случалась.
— Ты слишком идеальна, чтобы быть настоящей.
* * *
В этот раз я остался в салоне, приглядеть за девочками. Они решили отдохнуть, продавщица принесла им чай. Оливия улыбалась, засранка, прекрасно понимала что было, она добивалась моей капитуляции.
В брюках завибрировал телефон. Номер не определился.
— Ворон.
В трубке послышался хриплый смех девушки.
— Как официально Филипп. Понравилось свидание со своей нимфой.
Ощутив странное покалывание, я обернулся. Мысль о том, что на нас смотрели, как в долбаном порно фильме, заставила мое сердце колотиться, и я осмотрелся вокруг, но там ничего не было.
— Кто ты?
Снова этот смех услышал в трубке.
— Не нужно имён Филипп, ты так же ненавидишь свое, как и я. Ты когда то забрал у меня все, ты же знаешь что такое месть. Месть это блюдо, которое лучше всего подавать холодным. Правда Филипп?
Кто бы это не был, она играет со мной так долго, если месть это ее намерение с самого начала? Или…?
— Ты меня отвлекаешь?
Мерзкий смех снова повторился.
— Когда ты стал таким сообразительным. Меня возбуждает твой ум. Ваше страстное свидание… Уф…, я вся горю.
Гнев вспыхнул во мне горячим и пьянящим потоком, хотя что-то еще переплелось — что-то мрачно удовлетворенное.
— Я убью тебя.
— Я жду этого, знаю что убьешь — ее слова прозвучали со смехом, — торопись мой сладкий. Действие яда в двух кружках с чаем… Ммм… Скоро останемся только мы вдвоём…
Сердце забилось сильнее, страх захватил легкие.
— Полина…
Полина
— Полина? — испуганный голос Фила отвлек меня от моих мыслей.
В примерочной не место для любовных разговоров, но мне хотелось. Я так мало его знала, я хотела знать все, как прошло его детство, учился ли он когда нибудь, и как стал таким.
У меня никогда не было живописного детства, но я начинала верить, что детство этого мужчины было глубже и темнее, чем я себе представляла.
Я уже давно научилась не лезть в чужие дела. Если ты ничего не знаешь, ты не солжешь, если тебя будут допрашивать. Кроме того, в этой жизни были вещи, которые девушка не хотела знать о мужчинах.
С каждым днем я влюбляюсь в него все сильнее, по его голосу, у него был серьезный, с легким акцентом. Я так любила этот тембр, каждый день я влюблялась во что-то ещё. От его запаха — от того, как он заставлял мои глаза полуприкрыться, а пальцы ног сгибаться в удовлетворении. От его рук — то, как они заставляли исчезать все остальное. От его голоса — такого грубого и сладкого одновременно.
Пока я держалась подальше от его детства и матери, я была в безопасности. Впрочем, скоро я выясню, что запретная зона намного шире.
Филипп знал обо мне всё, в то время как он оставил мне только маленькие кусочки себя. Но больше всего я ненавидела себя за то, что чувствовала трусихой, просто крадущейся на цыпочках по краям его прошлого из-за страха, что он оттолкнет меня. Казалось, с каждым днем, проведенным с ним, я все больше теряла контроль над собой, в то время как его хватка становилась все крепче.
Когда я впервые встретила этого мужчину, его присутствие раздражало меня. Как я дошла до такого, что разрывалась от запаха его одеколона?
Я любила его собственническую сторону.
И я также любила его темную сторону.
— Полина?…
Мое сердце замедлилось до короткого бум-бум, бум-бум, и вся кровь внутри поднялась до боли в голове.
Тошнота скрутила мой желудок, пока я пыталась отдышаться. Яркий свет обжег глаза, в ушах зазвенело, и я вздрогнула.
— Поля?
Филипп никогда не называл меня так, но я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме стеснения в легких. Стало не хватать кислорода, хотя, когда я попыталась пошевелиться, чтобы вдохнуть свежий воздух, волна головокружения накрыла меня.
Что-то было не так со мной… когда яростная волна тошноты поднялась внутри, якорь потянул мое сердце вниз.
Внезапно по моим щекам потекли слезы. Мои опустошенные глаза встретились с глазами Филиппа.
— Нет, нет…
Он схватил меня за талию как раз в тот момент, когда мои ноги подкосились. Горячий пот пронизывал мою кожу, заставляя дрожать. Конечности были слабыми.
— Даже не думай умирать.
Это было мягко, но резко. Я закрыла глаза. Похлопывание по лицу заставило меня застонать и снова открыть глаза. Как я оказалась в его машине? Мои веки были такими тяжелыми, что я позволила им снова сомкнуться, но покой был прерван еще одним похлопыванием по щеке.
— Если ты заснешь, я отшлепаю тебя по заднице.
— Если я умру, ты навестишь мою могилу?
Его глаза потемнели.
— Я умру раньше, чем ты окажешься в могиле, Котенок.
Следующий раз я открыла глаза и увидела, как лежу в кровати, Филипп привез меня совсем не в больницу. Я была в его квартире, на той кровати, где была раньше. Руку немного покалывало, холодная жидкость бежала по пластиковой трубке в мои вены.
Мой усталый, полуприкрытый взгляд встретился с Филиппом, и момент растянулся во времени и пространстве, пока мое тело боролось с ядом внутри.
Но смотреть в глаза этому мужчине было все равно что заглядывать в колодец, дарующий бессмертие.
Внезапно я почувствовала, что слишком устала, чтобы держать глаза открытыми, и начала терять сознание.
* * *
Следующий раз, когда я открыла глаза, увидела Филиппа который сидел рядом с моей кроватью, одетый в ту же одежду и усталые глаза. Он молча наблюдал за мной. Я каким-то образом знала, что он оставался рядом со мной, пока я находилась без сознания.
— Тебя что то мучает? — наконец сказала я.
Следующие слова из его рта заставили меня задохнуться. Я как будто умирала снова и снова.
— Мы должны пожениться.
Моя грудь из горячей превратилась в холодную.
— Ты бредишь.
Он продвинулся ко мне, взяв мою руку прижал к себе.
— Я не могу так больше. Не могу снова тебя потерять.
Мой пульс участился.
— Мы встречаемся всего несколько… месяцев.
Он издал саркастический вздох.
— Ты была моей все эти чертовы годы…
Фил
— Ты меня звал? — на пороге комнаты, где спала Полина, появилась Александра.
На данный момент я нахожусь на взводе, но все же рот открывать не стал, а продолжил наблюдать за Полиной.
— Это не я! — ее голос был
