Когда все слезы иссякли, он спросил:
– Почему ты сбежала из Оксфорда сюда?
Сокрушенно вздохнув, я решила быть честной.
– Оливер хотел от меня большего. Он остался там дописывать свою докторскую и хотел продолжать отношения. А я не хотела – он ничего обо мне не знал. Я ему не рассказывала. После того, как мы переспали, я поняла, что больше не могу этого делать. Я думала, что интим с ним поможет нам стать ближе, что мои стены падут. Но я ощутила лишь удушливое разочарование. Мне казалось, я никогда больше не смогу испытать близость с другим человеком. В итоге я испугалась. И сбежала. Вот так просто. Он проснулся, а меня не было. После этого я с ним не разговаривала.
С наступлением темноты сверчки застрекотали громче, а в кристально-чистом небе начинали мерцать звезды.
– Это было до тебя. Ты мне близок. Я тебе доверилась. Возможно, я не такая сломанная, как думала.
Я услышала, как он громко сглотнул.
– Ты не единственная, кто хочет бросить все, когда становится тяжело, детка, но отныне я не позволю тебе убегать, только если вместе со мной.
Я повернула голову к нему, и его губы нежно накрыли мои. Когда мы прервали поцелуй, я обхватила его лицо руками и сказала:
– Расскажи о себе.
Глаза Ромео вмиг похолодели, он вздернул плечами и отвел взгляд – его одеревеневшее тело явно служило молчаливым отказом.
Неожиданно в ночной воздух ворвался холодный ветерок, и мои оголенные руки и ноги покрылись мурашками. Ромео это заметил.
– Нам пора возвращаться.
Я сильнее прижалась к нему.
– Я пока не хочу уходить. Хочу узнать о тебе.
Он в недоумении наклонил голову.
– Мне тоже не хочется уходить. Но уже поздно и холодает. Давай, детка. Пора закругляться.
Роум помог мне встать и, держа за руку, повел меня к пикапу. О своем прошлом он так ничего и не рассказал.
Когда мы ехали по шоссе, я заметила, что Ромео находится в глубокой задумчивости. Я потянулась и взяла его за руку.
– Ты в порядке? Кажется, ты где-то не здесь.
Он нервно сглотнул. Я еще не видела его таким неуверенным.
– Все в порядке.
Я не поверила.
– Ты уверен? Я бы так не сказала.
Его пальцы сжали мои, и он с робостью во взгляде посмотрел на меня.
– Роум, в чем дело? – не отступала я.
И кашлянув, он сознался:
– До сегодняшнего вечера я не знал, каково это, когда меня хотят… только потому, что я – это я.
Его слова ударили сильнее, чем если бы мне в грудь угодил огромный булыжник, я едва не заплакала.
– За что я тебе нравлюсь, Мол? Я пытаюсь понять.
Я подвинулась к нему и, переплетя наши пальцы, поцеловала его руку.
– Ты мне просто нравишься.
– Вот этого я и не понимаю. Почему тебе нравлюсь я, просто я? Больше никому не нравлюсь. Я зол двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Я слишком властный и не очень хорош в отношениях, чем же я тебя привлекаю?
– Значит, я буду первой, ты мне нравишься, и мне ничего не нужно взамен. Почему людям нравятся другие люди? Мое тело признает, что ты мне нужен. Ум понимает, что ты мне подходишь, а душа чувствует, что ты мне предназначен.
Призрачная улыбка тронула его губы, и его напряженные плечи расслабились.
– Мы чертовски глубоко увязли, не так ли, Шекспир? – тихо спросил он, его тело излучало мирное счастье.
Чувство удовлетворенности окутало нас обоих.
– Думаю, это преуменьшение.
– Иди сюда. – Он обнял меня за плечи и нежно поцеловал, пока огни города проносились мимо.
* * *
Роум высадил меня у главного входа дома сестринства, и я ринулась вверх по лестнице, довольная тем, что было тихо, а дверь в общую комнату закрыта.
Я приняла долгий горячий душ. Запрокинула голову назад, позволяя теплой воде стекать по волосам и коже. Я чувствовала себя иначе. Не могу описать, как именно. Я просто… изменилась на молекулярном уровне. Моя рука скользнула к животу, и когда я вспомнила ощущение его пальцев во мне, мне пришлось подавить стон. Он был таким уверенным и серьезным, дирижируя нашими движениями, создавая симфонию из наших криков и стонов. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного.
Я вышла из душевой кабинки, пока еще могла стоять на ногах, вытерлась, надела лиловую ночнушку и устроилась на кровати.
Через пару минут раздался стук.
Отбросив одеяло, я выбежала на балкон и глянула вниз, где Ромео встретил меня широкой улыбкой. Он взобрался по шпалере и, едва ли прыгнув в мои объятия, одобрительно ухмыльнулся моему выбору ночнушки.
– Я вернулся в дом братства и сразу же подумал: а чем сейчас занимаешься ты. Решил перестать гадать и просто прийти узнать.
– Ты просто хочешь снова здесь остаться, верно? Ты планируешь делать это постоянно?
– О, можешь на это рассчитывать, крошка. После сегодняшнего я получил право на определенные привилегии.
– Правда? И какие же?
– Скоро узнаешь, Шекспир. А теперь тащи свою прекрасную попку в кровать, давай уложим тебя в мои объятия.
Я зашла в комнату и игриво оглянулась через плечо.
– Не помню, чтобы Ромео так давил на Джульетту!
Он многозначно вскинул брови.
– И посмотри, к чему это их привело. Мой способ лучше – меньше смертей, больше оргазмов.
Я попыталась изобразить шок, но в итоге лишь рассмеялась.
– Ты. В кровать. Живо, – приказал он, избавляясь от одежды и оставляя на подтянутом теле только низко сидящие черные боксеры.
Я все еще хихикала, следуя его приказу, когда он запрыгнул в кровать. Но мои смешки быстро сменились стонами, поскольку его пальцы немедля нырнули под ночнушку и погладили меня между ног.
– А теперь о привилегиях…
Я проснулась и потянулась руками вверх, разминая затекшую спину. Скользнула ладонью на другую сторону кровати к Ромео, но там было пусто. Он ушел. По привычке метнулась к очкам на тумбочке, позабыв, что они мне больше не нужны.
Я села и нахмурилась из-за отсутствия Ромео – он никогда не уходил, не попрощавшись. На его стороне простыни были смяты и уже успели остыть, но на подушке лежала записка. Я взяла ее и прочла:
Ранняя утренняя тренировка.
Не хотел тебя будить, ты была так красива.
Твой Ромео x
Улыбнувшись, я уткнулась лицом в подушку, как вдруг раздался стук в дверь. Я открыла ее – за ней, скрестив руки на груди, стояла Элли с выражением «не связывайтесь со мной» на лице и многозначительно приподнятой бровью.
