— …Откровенно говоря, мне подчас очень не хватает общества людей, с которыми можно поговорить по душам. Я понимаю, конечно, что тебе интереснее проводить время со своими ровесниками, но мне почему-то кажется, что вчера вечером мы очень хорошо понимали друг друга. В общем… В общем, я буду очень рада, если ты останешься. Что касается моих планов, то ничего особенного я не планировала.
«Только пережить Рождество», — шепнуло ее сердце.
— Вы… уверены, Глэдис? Честно говоря, мне и самому не очень хотелось куда-то ехать в такую погоду, но я боялся, что буду мешать…
До Рождества оставалось всего четыре дня, и они оба одинаково боялись этого праздника, хотя ни один из них не признался бы в этом.
— Ты все равно никуда не попадешь, — заверила его Глэдис. — До обеда дорогу все равно не расчистят, а даже если и расчистят, то во второй половине дня снова будет буран. И потом… ты очень обяжешь меня, если останешься.
Она видела, что ему ужасно хочется остаться и что он отказывается только из нежелания обременить ее. Глэдис готова была оставить его у себя навсегда, но даже если бы Чарли пробыл у нее всего несколько дней, это стало бы для нее настоящим праздником. Такой счастливой Глэдис не ощущала себя уже давно, и она была благодарна Чарли за это.
Она даже начала прикидывать, какие местные достопримечательности она могла бы ему показать. Несомненно, Чарли заинтересовали бы и старинные дома, и бревенчатая церковь, и живописный каменный мост, выстроенный двести с лишним лет назад, и затерянный в лесу форт — не такой известный, как дирфилдский, но не менее любопытный. Кроме того, в окрестностях Шелбурн-Фоллс было немало индейских памятников и следов давних стоянок, которые — если судить по тому, что говорил ей вчера Чарли, — тоже представляли для него определенный интерес.
Увы, пока погода не установилась, об этом не могло быть и речи. Но лучше всего было бы, конечно, осматривать эти примечательные места летом. Глэдис даже позволила себе помечтать о том, что Чарли, возможно, навестит ее будущим летом, и безотчетно старалась заинтриговать его. Подавая ему завтрак, она с таким воодушевлением принялась рассказывать о здешних красотах, что Чарли смутился. Глэдис вела себя совсем не как обычная хозяйка гостиницы. С ней он чувствовал себя так, словно он был другом ее Джимми и приехал навестить мать погибшего товарища.
Даже после завтрака Глэдис продолжала рассказывать ему о местных исторических памятниках, а Чарли, разводя для нее огонь в кухонной плите, что-то уточнял, что-то переспрашивал. Неожиданно Глэдис оборвала себя на полуслове, и когда Чарли удивленно посмотрел на нее, он увидел, что в ее ярко-синих глазах зажегся таинственный огонек, а лицо стало одновременно загадочным и счастливым.
— Тебе очень идет улыбка, — сказал Чарли, не зная, с чего начать. — Хотелось бы мне знать, о чем ты сейчас думаешь. — Чарли сам не заметил, как перестал обращаться к ней на «вы».
Выпрямившись, он потянулся к своей куртке, чтобы выйти на улицу за дровами. Обычно Глэдис просила об этом кого-то из соседей, но Чарли был только рад, что может ей чем-то помочь. Глэдис этого заслуживала. Она заслуживала гораздо большего, но Чарли еще немного стеснялся брать на себя домашние заботы, опасаясь, что Глэдис будет чувствовать себя обязанной ему.
— Постой, — остановила его Глэдис и улыбнулась. Вид у нее был одновременно и озорной, и довольный — точь-в-точь как у кошки, слопавшей канарейку. — Я как раз вспомнила об одной вещи. Думаю, тебе будет интересно. Этот дом… Правда, я давно там не была, но он мне очень дорог. Его оставила мне моя бабка, а ей он достался от ее деда, который купил его в 1850 году. Роланд и я жили там год или два, но он никогда не любил этот дом так, как я. Ему казалось, что для нас он слишком роскошен, да и расположен он слишком далеко в лесной глуши. Роланд предпочитал жить в городе, поэтому в конце концов мы переехали в Шелбурн-Фоллс, но тот дом я продать так и не решилась. Понимаешь, он много для меня значит… совсем как драгоценность, которую нельзя носить, но и расстаться с ней невозможно. Это совсем особенный дом, Чарли, и ты обязательно должен его увидеть.
Говоря это, Глэдис даже слегка порозовела, словно смутившись, и Чарли почувствовал, что заинтригован. Она рассказывала о доме так, словно это действительно было произведение искусства, не имеющее никакого утилитарного значения, но способное тем не менее приносить своему обладателю подлинную радость. Чарли был совсем не прочь поскорее увидеть это сокровище, поэтому он спросил, когда они могут отправиться на место.
Глэдис задумчиво поглядела в кухонное окно. Снег снаружи пошел гуще, и она вдруг испугалась, что они вовсе не сумеют добраться туда. Как бы то ни было, она готова была попробовать.
Так она и сказала Чарли. Она была совершенно уверена, что дом ему понравится, и Чарли почему-то разделял ее уверенность. Если у нее нет никаких особенных планов на сегодня, сказал он, они могли бы рискнуть. Даже если им придется вернуться, ничто не мешает им попытать счастья в другой день, когда погода будет более благоприятной. Что до снега, заметил он, то у него в багажнике есть цепи, которые можно надеть на колеса «Форда». Ему казалось, что с цепями они смогут проехать по любой дороге.
Чарли не терпелось узнать про дом как можно больше, и Глэдис рассказала ему все, что ей было известно. Насколько она знала, этот дом в стиле швейцарского шале построил году в 1792-м один французский дворянин, который был хорошо известен в этих местах. По словам Глэдис, француз приходился двоюродным братом знаменитому Лафайету[4]; вместе с ним он и приехал в Новый Свет в 1777 году, однако о его дальнейшей жизни не сохранилось почти никаких сведений. Чарли Глэдис сообщила только то, что он построил этот дом для своей возлюбленной.
После ленча они наконец отправились в путь, воспользовавшись машиной Чарли, потому что у Глэдис не было цепей, да и ее «жук» вряд ли годился для езды по снежной целине. Чарли сам сел за руль, и Глэдис была очень этим довольна. В том, что он взял на себя мужскую работу, было что-то глубоко символическое. Она же сидела рядом с ним на переднем сиденье, указывала дорогу и рассказывала совершенно удивительные подробности о тех или иных ориентирах, которые они проезжали. Казалось, своя история есть здесь у каждого камня, у каждого дерева и каждого холма, и Чарли с удовольствием слушал, стараясь не пропустить ни слова. Как ни странно, Глэдис почти ничего не рассказывала о том месте, куда они ехали. Чарли узнал только, что оно находится милях в семи от Шелбурн-Фоллс — в холмах на противоположном краю долины, по которой протекала река Дирфилд.
