– Почему – «не дай бог»?
– Ну, мало ли… Сейчас поют все, кому не лень. Даже вон Гайчук запела и балерина Клочкова альбом выпускает. Ужас полный…
– Может, у Егора и неплохо это получится, – возразила Инна.
– Ой, да ладно, а то я с ним ни разу в караоке не ходил.
– Вроде бы петь он не будет, – с легким сомнением сказала Инна. – По сценарию, он играет сам себя, ведущего кулинарного шоу, которому негде встретить Новый год, и он ходит ко всем звездам поесть.
– Оригинально, – рассмеялся Димка. – Прикольно, наверное…
– Ну да, – оживилась Инна. – Там все будет достаточно смешно. Он везде ходит, всех учит готовить и ест под шумок… Позвони ему, а то уйдет и не поздоровается…
Егор не успел сунуть телефон в карман, как он зазвонил снова.
Посмотрев на номер, он вдруг нахмурился, а Димка, державший трубку, заподозрил неладное.
– Ты где? – зло спросил Егор.
– Прямо перед тобой, в кафе сидим, – растерянно сказал Димка. – А что?..
Егор поднял глаза и, решительно раздвигая толпу, двинулся к ним.
Его лицо не предвещало ничего хорошего.
– Привет, – улыбнулась Инна, а потом улыбка сползла с ее лица. – Что-то случилось?..
– Ты что, с дуба рухнула? – прошипел Егор, усаживаясь рядом. – Ты вот так свои дела решать вздумала?
– Что… что… – пролепетала Инна, но Егор, не дав договорить, сунул руку куда-то в карман куртки, достал нещадно свернутую вчетверо газету и бросил на стол:
– На, полюбуйся на свои художества.
Инна развернула газету дрожащими руками и принялась листать страницы.
Димка, напуганный и несчастный, застыл над ними, потом догадался сесть.
Егор вырвал газету из рук Инны:
– Дай сюда. Вот, смотри в происшествия.
Инна придвинула газету к себе и уткнулась в полосу. Егор раздраженно ткнул пальцем в крохотную заметку.
– В минувший четверг, – дрожащим голосом прочитала Инна, – во Владимире было совершено нападение на дом начальника городского УВД Олега Баранова. Неизвестные люди расстреляли его в собственной квартире. Не пощадили злоумышленники ни супругу, ни пятнадцатилетнюю дочь Баранова. По сообщению пресс-службы УВД города Владимира, девочка была изнасилована. По предварительной версии, нападение было связано с профессиональной деятельностью Баранова, хотя не исключается и ограбление. По словам родственников, из дома пропали ценные вещи. Ведется следствие…
Она подняла глаза и посмотрела на кипящего яростью Егора.
– При чем тут я? – прошептала она. Губы не слушались, а глаза предательски забегали по сторонам.
– А не вы ли, дорогие, пели мне, что неприятности у вас начались в городе Владимире? – ядовито осведомился Егор. – У меня хорошая память. Этот балбес нашкодничал там, а ты понеслась прикрывать?
– Я не имею к этому никакого отношения, – резко сказала Инна.
– Правда? А чего ж тогда тебя так перекосило?
– Прекрати!
На них уже оглядывались.
Егор бросил быстрый взгляд на соседние столики и принужденно улыбнулся:
– Я не говорю, что ты это сама сделала, кишка тонка. Но ведь ты к кому-то обращалась, не так ли?
– Ни к кому я не обращалась, – стиснув зубы, сказала Инна. – Проблему решили мирным путем, никто не пострадал. К этому… я отношения не имею.
Инна брезгливо отодвинула газету и даже руки вытерла о салфетку с таким видом, словно прикоснулась к падали.
Егор прищурился и перевел взгляд на Димку:
– Ты, конечно, не в курсе?
– Не в курсе, – промямлил тот. – Я думал, им… того… денег дали…
– Вы это здесь хотите обсуждать? – зло прошипела Инна. – Чтобы все слышали?
– Я вообще ничего не хочу обсуждать, – холодно сказал Егор. – Это не мое дело. Только не впутайтесь в какое-нибудь дерьмо.
Он так резко отодвинул свой стул, что тот едва не упал.
Схватив куртку, Егор решительно направился к выходу. Инна проводила его взглядом, чувствуя, как трясутся ее колени.
– Инна, он правду сказал? – слабым голосом спросил Димка. – Это правда… из-за нас?
– Я же сказала: мы не имеем к этому никакого отношения, – твердо сказала она. – Этот мент, как мне сказали, был нечист на руку. Так что прихлопнуть его мог кто угодно. Мы в прошлый четверг были в Москве, куча народу может это подтвердить…
– Ты так говоришь, будто алиби предъявляешь, – прервал Димка.
Она задохнулась и замолчала.
Димка смотрел на нее несчастными шоколадными глазами и рвал руками салфетку.
– Мы ни при чем, – тихо сказала Инна. – Ты мне веришь?
Он не поверил, но сказал:
– Да.
Медленно, словно старуха, Марина поднялась с пола, скривившись от боли.
В ушах все еще звучал громкий хлопок двери.
Хотелось плакать.
Губы поневоле дрожали, уголки ползли вниз, а в глазах уже пекло от набегающих слез. Прижав руку к животу, она, согнувшись в три погибели, дошла до дивана и рухнула на подушки, свернувшись калачиком. И только тогда слезы хлынули потоком. Всхлипывая, она зажимала рот ладонью, словно боялась, что ее услышат…
От плиты несло вонью сожженного на огне кофе.
И от этого ужасного запаха тошнота накатывала волнами, как на американских горках: вверх, вниз, немного паузы и покоя, а потом в пропасть, вверх тормашками, с застрявшим в горле желудком. Вся разница только в том, что там, на горках, слабость в ногах ощущается несчастные тридцать секунд, а потом ты уже скачешь по полянке веселым зайцем с батарейкой в неприличном месте. Здесь же тошнота не проходила ни днем, ни ночью, а ноги тряслись, словно у канатоходца. Застонав, Марина перевернулась на спину и положила на ноющий живот подушку…
Волна вверх. Волна вниз. Снова вверх, до самого горла. Пауза.
Слезы все катились и катились.
Когда она прикасалась пальцами к щекам, казалось, что они сделаны из резины, рыхлой и водянистой. Нажми на такую посильнее, и она лопнет, выпустив из себя литры воды.
В ушах все еще звенело от хлопка двери, на который даже потолочная люстра в искрящихся висюльках ответила нервным дребезжанием.
Впрочем, может быть, звук был только в ее воображении, рожденный двумя оплеухами и страшным ударом в живот, после которого было резкое слово, брошенное от дверей, а уж затем хлопок.
– Паскуда, – сказал он, прощаясь.
В реальной жизни красавец актер Алексей Залевский, воплотивший на экране столько героев-любовников, был совершенно не романтичен.
Марина сглотнула и осторожно пошевелилась.
Боль, тупеющая, отдающая почему-то в правом боку, медленно отступала. И тогда она осторожно сунула руку вниз, оттянула резинку трусиков и аккуратно потрогала себя, готовясь бесстрастно почувствовать на пальцах липкую горячую кровь.
Крови не было.
Надолго ли?
Как же она вчера пропустила грозу?!
