Кассандра смотрела на него широко открытыми глазами.
— Но твоя мать… Он поморщился.
— Она не ангел. Я уже много лет об этом догадывался, а иногда точка зрения другого человека очень помогает разобраться в своих мыслях.
Он тяжело вздохнул. Кассандра понимала, как нелегко ему было выслушивать подобные вещи, и тем более признавать, что это правда.
— Мне очень жаль.
— А мне нет! — Он попытался улыбнуться, но ему не удалось. — Может, лучше так, чем никак. — Он пожал плечами. — Мне стоит попробовать начать жить по-другому и перестать мстить близким людям. — Некоторое время он помолчал, а затем добавил:
— Как только я урегулирую все дела, связанные с «Хантер и Кайл», я возвращусь в Штаты и…
— Нет! — воскликнула Кассандра, напуганная тем, что он может уехать. Она резко встала и посмотрела на него с мольбой в глазах. — Не делай этого!
— Не волнуйся, — успокоил он ее, криво усмехнувшись. — Я не уеду до тех пор, пока не удостоверюсь, что дела в «Хантер и Кайл» идут нормально.
— Ты ничего не понял, Джонас! — сказала она, забыв о своей гордости. — Я не хочу, чтоб ты уезжал. Я… — Она решила сказать ему все откровенно. — Я не хочу, чтобы ты расторг нашу помолвку. Я хочу… Я хочу…
Они с Джонасом смотрели друг на друга, не замечая никого вокруг, словно были в комнате одни.
— А чего ты хочешь, Кассандра? — Сейчас он смотрел на нее настороженно. Он ждал и одновременно боялся ее ответа.
Боялся? Джонас? Нет, это был не страх, скорее трепет. Казалось, от ее ответа для него зависело очень многое. Видимо, так оно и было… Но она боялась ему ответить, опасалась, что он снова посмеется над ней.
— Если ты уедешь, Бетони будет тосковать, — грубовато ответила она.
Глаза Джонаса потемнели. Но как-только он подумал о девочке, его лицо снова смягчилось.
— Я тоже буду тосковать по ней, — сказал он. — Может, ты позволишь ей иногда меня навещать?
— В Америке?
— Да.
— Тебя и твою жену?
Она не знала причин его отъезда в Америку. Если он на самом деле спешил вернуться к женщине…
Его рот скривился. Он снова смеялся над собой.
— Теперь я сомневаюсь, что когда-нибудь женюсь.
Она внимательно посмотрела на него, и в ее сердце вновь появилась надежда — из-за слова «теперь».
— Почему?
— Может, будет лучше, если я оставлю вас одних? — поднялась Маргарита, напомнив о своем присутствии и справедливо считая себя здесь абсолютно лишней.
— Нет, не надо, — твердо ответила ей Кассандра. — Лучше уйдем мы с Джонасом.
— Мы? — удивленно поднял он брови.
— Да, мы, — кивнула она. — Несмотря на то, что ты говорил раньше. Мы… Нам надо завершить репетицию свадьбы.
Сейчас она рисковала. Она рисковала, как никогда в жизни. И ставка была такая высокая, какую только можно придумать: ее будущее с Джонасом.
Нахмурившись, он вопросительно посмотрел на нее. Кассандра спокойно выдержала его пристальный взгляд, хотя сейчас ее переполняла неуверенность. А вдруг она проиграет? Но в то же время она ничего не теряла. Если она не сделает попытки остановить его, Джонас уедет, забрав все ее надежды на счастливую жизнь с ним. Проигрывать было нечего, а выиграть можно все. И она надеялась. Ведь что-то в ее характере заставило Джонаса изменить отношение к семье.
— Хорошо, — наконец охрипшим голосом ответил он. И Кассандра снова стала дышать. Значит, все это она не выдумала. Джонас повернулся к Маргарите.
— Насчет «Хантер и Кайл» не беспокойтесь, — заверил он. — С этим я все улажу.
— Кассандра… — Мать неуверенно посмотрела на нее.
— Джонас сказал тебе — не беспокойся! — Она успокаивающе пожала ей руку и поцеловала Маргариту в щеку. — Я заеду к тебе завтра утром или после полудня, — пообещала она и посмотрела на Джонаса. Ее сердце громко забилось. Он был так красив, и она так сильно его любила…
— Пошли? — спросила она дрогнувшим голосом.
Когда они вышли на улицу, Кассандра вспомнила, что они приехали на разных машинах. Но именно сейчас она не хотела расставаться с Джонасом.
— Мы поедем на твоей машине, — твердо сказала она. — Свою я смогу забрать завтра утром.
— Кассандра…
— Давай сначала вернемся домой, Джонас, — попросила она.
Ей необходимо время, чтобы собраться с мыслями перед следующим штурмом. Будет нелегко сказать Джонасу, что она его любит, и тем более убедить его в этом. А что, если он все-таки отвергнет ее любовь? Она даже боялась подумать об этом.
— Как скажешь, — неожиданно легко согласился он. Вероятно, и ему нужно было как-то успокоиться.
Она надеялась, что он не станет теперь выстраивать ту свою защиту, которая делала невозможным разговор о действительно важных вещах. Им нужно попытаться разобраться в чувствах, которые они испытывали друг к другу…
Джин ничуть не удивилась, увидев, что они вернулись вместе. Заверив их, что Бетони спит и не заметила их отсутствия, она ушла, пожелав им спокойной ночи.
Кассандре так и не хватило времени, чтобы собраться с мыслями перед предстоящим разговором. Глядя на Джонаса через гостиную, она нервничала, как школьница. И Джонас был таким же бледным и напряженным, как и она. Она просто не знала, с чего начать разговор.
— Я люблю тебя, Кассандра Кайл-Хантер! — сказал он, нарушив неловкую тишину. — И я никогда не говорил этого ни одной другой женщине.
Вся ее нервозность, все ее сомнения, все, кроме того, что этот замечательный, восхитительный человек — теперь она была полностью согласна с Бетони — любит ее, вылетело у нее из головы. Она была счастлива.
— О, Джонас! — воскликнула она, бросаясь в его объятия. — Я тоже тебя люблю! Боже, как я тебя люблю!
Она осыпала поцелуями его суровое лицо, смеясь и плача одновременно. Но и ее слезы, и ее смех тут же утихли, как только Джонас сжал ее в своих объятиях и поцеловал в губы. В этот огненный поцелуй он вложил свое чувство, чувство, которое он выразил уже однажды прикосновением губ и страстными объятиями в ту незабываемую ночь. Теперь она не сомневалась, что он любил ее уже тогда. Он прервал продолжительный поцелуй и взволнованно заглянул ей в глаза.
— Как я люблю тебя, Кассандра, — простонал он. — Уже девять месяцев, с того дня, как я вернулся в Англию. Когда я увидел тебя, я понял: хочу, чтобы ты стала моей. Я за это себя презирал. Поэтому с самой первой нашей встречи я был с тобой не таким, какой я на самом деле, — печально сказал он. — Я разжигал в себе ненависть. Я не хотел любить тебя! Когда мне стало известно, что деньги компании растрачены, я решил: есть возможность жениться на тебе, не признаваясь в любви. — Он покачал головой, испытывая отвращение к себе. — В этом причина, а не в том, что ты вдова Чарльза.
