Через полчаса Кирилл вошел в ресторан, где обычно они встречались с Ромкой для неофициальных бесед.
Официант проводил его в отдельный кабинет, стараясь не слишком откровенно пялиться на мотоциклетный шлем в руках вип-гостя.
Роман уже сидел за столиком, задумчиво попыхивая сигареткой.
— Шикарно выглядишь, — оценил он, когда Кирилл снял пальто.
Кирилл быстро оглядел себя.
Ну да. Ездить в деловом костюме на мотоцикле, наверное, глупо. Брючина задралась, галстук болтается на плече, пиджак почему-то наполовину заправлен в брюки.
— Вот, осваиваю новое транспортное средство, — почти смущенно объяснил он, бросив в кресло шлем.
— «Харлей Дэвидсон»? — деловито поинтересовался Роман.
— Нет, трехколесный велосипед, — хмыкнул Кирилл.
Лениво перебрасываясь ничего не значащими репликами, они дождались, пока принесут заказ. Дверь за официантом закрылась, и Кирилл взглянул на приятеля с ожиданием.
— Я думал, мы тебя устраиваем полностью, — произнес Ромка с некоторой обидой в голосе. — И вообще мог бы предупредить.
— Ты о чем? — не понял Кирилл.
— Ты мне даже не сообщил, что начал работать с «Волгой-кредит». Или с Комбанком?
Кирилл перестал жевать и уставился на него в полном недоумении.
— Ромыч, я не въезжаю. Какой к черту Комбанк, там проценты бешеные! И вообще, у вас все наши операции проходят.
— Не все, Кирюха, не все.
— Да скажи ты толком! — разозлился Кирилл. Ромка, нахмурившись, внимательно посмотрел ему в лицо.
— Ты полгода назад на Кижеватова бизнес-центр продал, помнишь?
— Какой еще бизнес-центр… А! Торговый комплекс это был, Ромыч. Еще недостроенный. Мне итальянцы всю плешь проели, пока договорились!
— Хрен с ними, с итальянцами. Скажи, ты когда его купил?
— В смысле? Я его с нуля начал, инвестировал по полной программе. Ты что, не помнишь, что ли? Сделку-то «Русский дом» вел как собственник, а не как посредник.
Роман неожиданно разозлился, выскочив, как мячик, из кресла.
— Все я помню! Но чтоб его Митрофанову продать, ты ж сначала должен был его у итальянцев снова выкупить! А? Не так? — Он потряс у Кирилла под носом фигой. — А мы вот что поимели! Хотя бы предупредил, что решил банк сменить!
— Да ничего я не решил! — заорал Кирилл, которому надоело слушать весь этот бред.
— Ну, значит, пока присматриваешься, — тяжело дыша проговорил Ромка и плюхнулся обратно в кресло.
Кирилл залпом выпил стакан сока.
— Давай все сначала и спокойно! — велел он.
Ему всегда удавалось оставаться невозмутимым, когда речь шла о чем-то непонятном и неизвестном. Злился и орал Кирилл исключительно от глупости окружающих. Или от своей собственной.
Ромка поскреб в затылке.
— Митрофанов под твой комплекс, то есть, теперь уже под свой, решил взять у нас кредит. Мы его сейчас проверяем. Только не в том дело, понимаешь? Я как узнал, что…
— Не начинай даже! — оборвал Кирилл. — Лучше поясни, кто такой Митрофанов и почему комплекс теперь принадлежит ему?
Он осекся на полуслове, увидев, как Ромка замер, смешно раскрыв рот. Будто ребятенок перед экраном, где показывали «очевидное-невероятное».
— Ты что? — Кирилл нахмурился.
Роман Геннадьевич с трудом приходил в себя.
— Э… Сейчас. Погоди минутку.
Едва не опрокинув вешалку, он стащил с нее рюкзак и стал сосредоточенно рыться в холщовых недрах.
— Гляди! — наконец выпалил он, выложив перед Кириллом стопку бумаг в прозрачной папке.
Бумаги оказались из области фантастики.
Договор купли-продажи торгового центра. Собственник — «Русский дом». Покупатель — некий И. Н. Митрофанов. Копия лицензии. Печать. Подписи сторон.
Ну да. Автограф И. Н. Митрофанова, а рядом — К. И. Панина.
Вот она, фантастика!
Кирилл никогда под этим документом не подписывался. Более того, никакого Митрофанова он не знал. Более того, торговый центр уже целых полгода ему не принадлежал, и, соответственно, никому продать его Панин не мог. Ни возможности не имел, ни права.
И главное — непонятно, что говорить бедняге Ромке, который оскорбленно сопит напротив, уверенный, что Кирилл решил по-тихому сменить банк.
— Ну? И ты спрашиваешь, кто такой Митрофанов? Уж раз в жизни ты с ним точно встречался! Когда вот эти писульки рисовали! — Ромка раздраженно похлопал по бумагам. — Не ожидал от тебя, Кирюха! Я думал, может, ты сам не в курсе, может, кто-то из ребят твоих сделку оформлял и в другой банк обратился. А потом документы-то гляжу, елы-палы! Твоя же подпись! Значит, никому из риэлторов ты это дело не доверял, сам переговоры вел, сам…
— Постой, не тарахти, — досадливо поморщился Кирилл.
Какая-то мысль — почти догадка — мелькнула в голове.
Стоп! Действительно, как могли оформить сделку, если продавец не присутствовал? Подпись его стоит, а самого-то не было!
Уж это Кирилл знал доподлинно. Какой же кретин так лопухнулся?! Ему заочно подписали договор, а он уши развесил!
— Ромыч, давай потом поговорим, о’кей? Мне нужно время!
Тот посмотрел озадаченно, наконец-то заподозрив что-то неладное. И, кажется, даже понял немного.
— Лажа, да?! — ахнул он и как-то по-старушечьи прикрыл рот ладошкой.
— Я пока ничего тебе не скажу, — твердо заявил Кирилл. — И этого Митрофанова пока не трогайте. Я сам все проверю!
— Да что все-то?
Кирилл резко поднялся и сунул бумаги приятелю под нос.
— Это не моя подпись! Понимаешь?
Роман Геннадьевич только ошеломленно крякнул.
* * *
— Босс, здрасте. Баба явилась. Но она одна. Вернее, не одна, а с дитем…
Докладчик был вынужден прерваться, оглушенный гневной тирадой по ту сторону трубки. Машинальным движением он отодвинул руку с телефоном как можно дальше, и весь смысл начальственной речи прошел мимо.
— Хорошо, босс, — на всякий случай сказал он, когда снова решился приложить трубку к уху.
— Что хорошо, чертовы кретины?! Вы что не понимаете, он — свидетель! К тому же мне нужны еще сведения! Если к утру его не будет в офисе, ты у меня побежишь поломойкой к Панину наниматься, ясно?!
— Будет сделано, босс.
Он подождал, не последует ли еще указаний, но в трубке раздались гудки.
Амбал за рулем покосился на своего напарника сочувственно.
— Ну что? Идем к бабе?
— Да хрен его знает! — с досадой поморщился тот. — Он толком и не сказал ничего, только вопил!
Человек на другом конце города преувеличенно осторожно положил трубку на рычаг. Ярость клокотала и требовала выхода, но он никогда не позволял ярости брать верх. Как ничему и никому не позволял одерживать над собой победу. И никогда! Одна или две мелкие промашки не в счет.
Эту партию он тоже выиграет, во что бы то ни стало! А недоумка, из-за которого дело пошло наперекосяк, он просто сотрет в порошок!
