Под напряженным Светкиным взглядом я извлекла из шкафа черный трикотажный джемпер, прямую оранжевую юбку и черные босоножки без каблука и в таком неказистом виде отправилась ужинать.
Кирилл дожидался нас в столовой.
– Света не придет, она заболела, – сказала я, усаживаясь напротив.
– Что с ней?
– Ничего страшного. Перегрелась на солнце… Да она скоро поправится, вы не волнуйтесь. – Я чувствовала себя почти Анной Павловной Шерер, императорской фрейлиной, запускающей веретено светской беседы в гостиной. – У Катерины Петровны нашлось лекарство от солнечного удара. Очень хорошее, швейцарское, безо всяких побочных эффектов, и, если Света будет соблюдать все необходимые меры…
– Вам шампанского? – невежливо оборвав робкую ниточку моих слов, предложил Кирилл. – Или муската? Очень неплохое вино.
– Пожалуй, муската… Вы не расстраивайтесь – она поправится уже завтра.
Не замечая моих потуг на светскость, Кирилл равнодушно попивал мускат. Я тоже сделала большой глоток нежно-желтого кисловато-сладкого вина и взяла с блюда кусок копченой осетрины.
– Хотите, потанцуем?
– Нет, благодарю, я немного устала. К тому же мне кажется неудобным устраивать танцы, когда хозяйка дома больна.
– Вы сами сказали: ничего серьезного.
– А все же…
– Послушайте, Алла, – Кирилл подлил в мой фужер еще вина, – послушайте, вам нравится жить в Раздольном?
– Видите ли… – Как это ни парадоксально, я не знала ответа на заданный им вопрос. Светка организовала нашу жизнь таким образом, что совершенно некогда было думать. – Да, мне здесь очень…
– Напряженно! – неожиданно закончил мою мысль Кирилл.
– Почему вы так думаете?
– Это заметно. Вы как будто… не в своей тарелке. Да и не одна вы.
– А кто же еще?
– Я тоже испытываю здесь напряжение. Страшное… Нечеловеческое!
– Отчего же это?
– А вы не догадываетесь?
– Зачем вы говорите со мной об этом, Кирилл? Сказали бы Свете, а лучше бы просто уехали, придумав предлог поблаговиднее.
– Это невозможно – уехать.
– Так уж и невозможно?!
– Светлана… Она для меня…
– Не понимаю! Вы только что мне сказали, что тяготитесь ее обществом.
– Вы не поняли! – Казалось, еще немного – и Кирилл потеряет самообладание. – А скорее всего, поняли, но делаете вид… Не ее общество тяготит меня, а вся эта фальшивая обстановка! Этот фарс!
Я с удовольствием отхлебнула изумительного мускатного вина и, немного поколебавшись, развернула красно-золотистый фантик халвы в шоколаде. Предложила миролюбиво, как можно мягче:
– Давайте сменим тему, Кирилл. Мне неловко обсуждать с вами это.
– А вы только представьте, каково мне! Роман пригласил меня в Раздольное, а я, получается… я наставляю ему рога.
– Так и не наставляйте! Возвращайтесь в город.
– А что я Свете скажу?
– Скажете, что есть: вам тяжело врать. Откровенно говоря, мне кажется, что от этого вашего признания все почувствуют себя легче.
– Но Света… Мне страшно обидеть ее! Она и так постоянно страдает… страдает из-за меня! Но что я могу для нее сделать?! Я ушел из семьи, бросил детей, жену. А что дальше? Мы все равно никогда не сможем пожениться.
– Почему?
– Да что я могу предложить ей? Свою мастерскую?
– Но вы можете поселиться здесь, в Раздольном. В ее доме.
– Да она на это никогда не пойдет! Светлана дорожит репутацией…
– А вы, – перебила я, – вы, Кирилл, постарайтесь уговорить ее. Объясните, что без нее у вас не будет нормальной жизни. У вас без нее, а у нее – без вас! А когда вы поселитесь в Раздольном…
– Да мы никогда не поселимся в Раздольном! Слышите: никогда!!! Не пойму, для чего только вы меня дразните?! И так тошно! Неужели вы не видите, что больше всего на свете она любит свою работу! Свой банк! Свои деньги!
– Не смейте так говорить о Светлане! – забыв про политес, прикрикнула на него я. – Да Света самый искренний, самый бескорыстный человек из всех, которых я встречала когда-либо! А что до денег – вы же, наверное, ничего не знаете о ней! Света в буквальном смысле вышла из нищеты: ее мать пила по-черному, отец их бросил. Все детство – впроголодь, в обносках! Если бы вы могли представить, как тяжело приходилось ей в жизни, вы бы поняли: ее интерес к деньгам – всего лишь небольшой перекос, возникший под гнетом трудных обстоятельств… Да я уверена, что не в деньгах дело. Света любит работу, а не деньги! Ах, это так здорово – любить свою работу! Работа не предаст, не кинет в трудную минуту… Простите, я, может, глупости говорю, но мне иногда кажется, лучше любить дело, чем человека. По крайней мере, любить дело надежнее… А вдруг так кажется не мне одной?.. Вы просто должны убедить Свету в своей надежности, и тогда, я уверена, она не станет отказываться связать свою судьбу с вами.
– Она не отказывается, – ответил Кирилл глухо. – Не отказывается… Я никогда ей этого не предлагал! Это невозможно… по многим причинам. Вы можете сколько угодно не верить мне, упрекать в малодушии, но временами у меня внутри все клокочет: мы с ней из разных миров! Я дня прожить без нее не могу, а где-то подсознательно все равно знаю: не мой она человек!
– Почему не ваш?
– Потому что с ней у меня один грех, грязь и ложь!
– Значит, вы происходящее между вами грязью считаете?!
– Конечно! Все рухнуло: мой венчанный брак, моя вера в Бога, работа. Я предал своих родных, детей, попрал долг отца, мужа, художника! Вы видели мои последние этюды? Это же стыд, поделки! Профессиональная деградация. Я пошел по пути ремесленничества пусть косвенно, но благодаря Свете. Временами у меня случаются прозрения – мне делается страшно. А потом – опять… Меня к ней тянет. Я хотел спасаться в монастыре, но не выдержал – весь истосковался! Вернулся из монастыря – и снова в грех, в грязь! Я вам верю: Светлана чистая, хрустальная женщина. Но для меня она…
Но я и так знала, чем для Кирилла стала моя подруга. Он и так достаточно сказал, чтобы сообразить: она для него что-то вроде лестницы, ведущей в негасимый огонь, что-то типа лифта на эшафот. Хочется выйти из лифта, а нельзя – двери сомкнулись намертво. И так же мертво держала Кирилла Светка.
– Но ведь если вы женитесь на ней, – обескураженная его неподдельным отчаянием, я все-таки пыталась отыскать какие-нибудь утешительные аргументы, – в вашей любви не будет никакого греха. Смотрите, вы легко доверили свою беду мне, малознакомому человеку, а со Светланой поделиться не хотите! Объяснитесь и завтра же сделайте ей предложение!
– Она его не примет!
– Примет! Она же любит вас. Больше всего на свете!!
– Нет, свой банк она любит больше!
– Я уже говорила вам: стыдно! Вы комплексуете! Не можете поверить, что женщина испытывает к вам глубокое, искреннее чувство?! Что бы ни было, а Светлана до конца готова разделить вашу судьбу! Принять ваш стиль жизни!
![Александра Гейл - Дневник любовницы мафии [СИ]](https://cdn.my-library.info/books/12422/12422.jpg)
