— Не у меня, Норман. — Милдред старалась говорить спокойно. — А… у тебя.
Он посмотрел на нее словно на полоумную.
— Я отвечу, когда ты задашь мне вопрос прямо. — Он сделал нетерпеливый жест.
— Кто отец Трейси? — Ну вот, наконец-то! Сейчас все решится. Он ответит… Или нет?
Норман отшатнулся, словно ему в лицо что-то бросили.
— Я говорил тебе, — неуверенно произнес он, — еще когда мы были на острове, что никто не знает, кто ее отец. Боже мой, неужели ты приехала сюда в такую жуткую ночь, чтобы спрашивать всякую чушь?
— Ты клянешься, что это правда? — упорствовала Милдред, пораженная своей неожиданной смелостью. — И смог бы поклясться на Библии?
Норман с трудом перевел дыхание. Она это заметила. Он повернулся к ней спиной и быстро пошел к двери, очевидно собираясь уйти, так и не ответив на ее вопрос. Отчаяние охватило Милдред. Спотыкаясь, она бросилась за ним.
— Отвечай же мне, черт тебя возьми! — Она догнала его и ухватила за свитер. — Мне нужно это знать, я должна знать! Трейси твоя дочь?
В глазах Нормана смешались недоверие и зловещий холод. Под его взглядом Милдред невольно задрожала. В его руках смутно белела фотография в серебряной рамке. Через мгновение он медленно протянул ее Милдред. Взяв фото, она внимательно на него посмотрела.
— Взгляни, — грубо бросил он, — и ты получишь ответ на свой вопрос. — Милдред закрыла глаза. Наступил момент истины. — Смотри же, смотри внимательно! — властно приказал Норман.
Сначала Милдред ничего не поняла. О да, она узнала Дженис и Дина, их лица светились счастьем… но ребенок на руках Дина, маленькая девочка… Милдред почувствовала, как земля уходит из-под ее ног. О Господи, она ошибалась! Как же она ошибалась!
— Это Трейси. — Норман взял фотографию из ее негнущихся пальцев и поставил обратно. — Трейси — круглая сирота из приюта. Ее мать умерла. Отец неизвестен.
Виски продолжало свою губительную работу. Милдред почувствовала, как все вокруг медленно поплыло перед глазами, мысли смешались в жуткую неразбериху. Она услышала какой-то деревянный, совсем чужой голос. Но это был ее собственный голос.
— Но я слышала, как вы с Дженис разговаривали. Я слышала, как она сказала, что беременна. И слышала, как ты признался, что ребенок от тебя.
Норман замер, все еще стоя спиной к ней. Наконец, медленно обернувшись, он посмотрел на нее с таким отвращением, что Милдред вобрала голову в плечи, будто ее собирались ударить.
— Значит, — сказал он резким, неприятным голосом, — услышав обрывок разговора, который совершенно тебя не касался, ты решила, что мы с Дженис любовники? — Милдред почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. — Что ж, давай я перескажу тебе весь разговор. Да, Дженис была беременна. Однако она потеряла ребенка. На четвертом месяце у нее случился выкидыш. Это был действительно мой ребенок. На это были причины. Ты знаешь, что из-за болезни Дина у него не могло быть…
Милдред тупо смотрела на Нормана, но не видела его. И даже не слышала, потому что ей не нужно было его больше слышать. Она уже все поняла. Дин и Дженис попросили его… и он не смог им отказать.
О Господи, что она наделала! Горячие слезы обжигали ей глаза. Как она могла? Поверила в самое худшее, убежала от него и… украла его ребенка. Он никогда не простит ее. Тамсина ошиблась. Ни один мужчина не смог бы простить такого.
Она заметила, что Норман отвернулся от нее и идет к бару. Самое время бежать, подумала Милдред. Сдерживая рвущиеся из горла рыдания, она вышла из комнаты и, судорожно схватив пальто и сумочку, выбежала за дверь в ледяную, бурную ночь.
На ночном небе не было ни звездочки. Но она помнила, где дорога. Как только она доберется до нее — поймает машину и уедет домой. Хотя нет, лучше остановиться на ночь в гостинице. Милдред знала, что Норман не станет гнаться за ней. Он ее презирает, она мерзка ему…
Ветер завывал в кронах деревьев. Дорога уже совсем рядом, думала Милдред, но вскоре поняла, что заблудилась. Под ногами не было ничего, кроме мокрой травы. Туфли Милдред скользили, путались в ней, она спотыкалась на каждом шагу. Надо было возвращаться… Но она упрямо продолжала идти вперед. Алкоголь затмил ее разум.
А когда все случилось, было уже поздно. Милдред почувствовала, как земля уходит из-под ног, и закричала. Но ее голос потонул в свисте январской бури.
Она летела в пустоту, отчаянно вопя и пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь — за камень, корягу, дерево. Но напрасно. Ударившись головой, Милдред провалилась в ночь…
Милдред плыла, совершенно не чувствуя своего тела. Она была в смутном, но прекрасном мире, совсем одна, и ей нравилось это. Нравились тишина, спокойствие, отсутствие всяких проблем…
Но как только она вздохнула чуть глубже в приятной дремоте, то почувствовала, как детский голосок выдергивает ее из этого безмятежного состояния. Милдред готова была поклясться, что прошептала «уходи», однако не услышала звука. Ни единого звука не слетело с ее губ. Совсем близко, рядом с ней кто-то что-то шептал, и было слышно легкое шарканье. Шарканье обуви по полу? Чьи-то торопливые шаги? Внезапно Милдред почувствовала пульсирующую боль в руке и застонала.
В ответ на свой стон она опять услышала бормотание, почувствовала чью-то прохладную руку на лбу, а потом что-то острое впилось в больную руку.
Оса. Ее ужалила оса…
Голос… женский голос… он успокаивает ее: «Это поможет вам уснуть». Какой же он добрый, этот голос. Я не хочу спать, пыталась выговорить Милдред. Я хочу…
Но внезапно она провалилась в черную пустоту, и все поглотила тишина.
Проснулась она вновь только тогда, когда снова почувствовала ноющую боль в руке.
Милдред лежала в кровати. Она не могла открыть глаз — это было слишком тяжело. Но она точно знала, что неудобная кровать, на которой она лежит, совсем не такая, как у нее дома. Вздохнув, она почувствовала слабый запах антисептика. Это напомнило ей время, когда она находилась в больнице, родив Бенни…
— Ну, молодая леди, нам, кажется, стало получше?
Милдред приоткрыла глаза. Это был доктор — крепкий мужчина средних лет, добродушный и грубоватый. Внимательно осмотрев Милдред, он присел на край кровати и подробно рассказал, что с ней приключилось.
— Считайте, что вы счастливо отделались. Два дня назад вы ночью свалились в ров. Там было добрых восемь с половиной футов глубины, и вы вполне могли лишиться жизни. Однако все обошлось сотрясением мозга и переломом предплечья.
— Два дня? — Милдред даже присвистнула. — Я здесь уже два дня?
