Я подошла поближе с улыбкой, пилить Макса за выпивку точно не собиралась. На столешнице лежала подаренная мной монета. Пять серебряных рублей. Посчитала это очень символичным подарком и другого на ум не пришло.
— Понравился подарок? — сердце вдруг так заколотилось, словно в испуге, что подарок может не понравиться.
— Очень. — Максим без энтузиазма допил оставшийся алкоголь, и обняв за поясницу, притянул меня к себе.
Коснулся губами сначала шеи, словно отвлекающий манёвр и через секунду поцеловал в губы. Довольно жёстко, настойчиво и терпко. На его языке ещё был алкоголь, и я отпрянула из-за этого.
— Какая гадость, эта ваша заливная рыба. — смеясь, кивнула на бутылку и потянулась к вазочке за виноградом, чтоб перебить резкий вкус.
Максим тяжело и шумно вздохнул, провёл ладонью по спине нехотя отпуская, но тут же хмыкнув, вернул руку на границу корсета между лопаток.
— Что у тебя там такое? — спросил нахмурившись, пытаясь догадаться, прощупывая через тонкую ткань мой эротичный наряд.
— Это сюрприз. — я не смогла под вниманием Макса отщипнуть одну лишь виноградинку, и подцепила целую гроздь чёрного изумруда.
— М-м-м. — простонал муж, и даже в полумраке было видно, как довольно блеснули его глаза.
Он попытался выяснить, что же под моим халатиком и протянул руки к поясу.
— Неа. — тихонько смеясь, ловко улизнула от него, пятясь и откусывая виноград прям с грозди.
— Поймаю же. — шепнул Макс, медленно шагая за мной.
— Т-ш-ш. — приложила палец к губам, и развернувшись, на цыпочках бесшумно побежала в сторону спальни.
Максим поймал, как и обещал, даже полпути до кровати не преодолела. Прижал меня к себе
— Я так соскучился по тебе… — говорил он, проводя носом по плечу и шее.
Меня сразу всю обволокло мурашками и возбуждением. Корсет придавал уверенности, и я забыла про все свои «но».
От избытка переполняемых меня эмоций не осознавала, что происходит, где мы и что делаем, я растворилась в ощущениях.
— Как это снимается? — этот вопрос нависшего надо мной мужа вернул с неба на землю.
Только в этот момент и осознала, что он уже голый и мы лежим на нашей кровати.
— Нельзя его снимать. — выдавила из себя.
И дался ему этот корсет, когда на мне ещё трусы и лифчик?!
Максим нахмурился лишь на секунду-две, обдумывая что-то про себя.
— Я понял. — произнёс он, проводя ладонями по корсету вниз к резинке трусиков.
Максим наклонился ниже и поцеловал мой живот, пусть это было и через плотную ткань, но так остро, что я почувствовала словно кожа к коже. Пытаться перестать думать о том, что моё тело больше не идеально, как раньше, было уже бесполезно.
Мой муж стянул с меня нижнее бельё поцелуями покрыв ноги до самых коленок, а я так разнервничалась, что у меня начало ломать голову. Мысленно я хотела, чтобы кто-то из детей проснулся и не дал нам продолжить.
Мне было неловко и страшно, но Макса уже нельзя было остановить. Я уже почувствовала это обжигающее и волнующее прикосновение, и он застонал, когда вошёл и был нежен и его сердце билось громче и быстрей моего.
— Всё хорошо? — спросил, замерев во мне, и я поняла, что тут не я одна боюсь.
— Пока да. — прошептала пересохшими губами, прислушиваясь к ощущениям.
Ничего необычного, даже стало возвращаться нахлынувшее прежде возбуждение, и я прогнулась навстречу мужу, чтоб максимально сократить расстояние между нами.
Мои руки безвольно были раскинуты над головой, и я о них забыла до тех пор, пока Максим не начал двигаться. В пальцах правой руки почувствовала что-то липкое и мягкое. Это оказался виноград, неосознанно раздавленный мной в страстном порыве.
Избавилась от этой липкой субстанции, обтерев руку об покрывало, и притянула Максима к себе. Мне так хотелось быть ближе, целовать его и чувствовать на коже его дыхание, касаться кончиками пальцев его волос.
Всё было лучше, чем ожидалось, но нервное напряжение и ворох снующих мыслей не позволил насладиться моментом на сто процентов. Ещё и в этом корсете было жутко неудобно. Жарко. Максим лежал рядом невероятно довольный, словно лишился наконец девственности и с интересом изучал витиеватый кружевной узор, следуя пальцем по линиям.
Мы оба молчали и нам не нужны были слова. Всё уже давно сказано и повторять миллион раз смысла нет.
Весь следующий день я была полна сил и порхала словно бабочка, всё-всё успевая, даже дважды организовала прогулку детям во дворе. Какое это счастье всё же иметь свой двор. В квартире даже не представляю, как можно было бы провернуть такое.
Максим задержался, но вернувшись, сразу позвал на разговор в столовую. Он сел ужинать, а я села рядом с чашкой чая.
— Вот. Завтра утром сдашь все анализы, УЗИ шва. — подал мне целую пачку каких-то брошюр.
— Что это? — я, пролистала не читая, но по фотографиям и так было ясно, что это связано с больницей, пластика груди прям целый буклет с фотографиями женской груди до и после.
— Неуверен, что уже можно сделать операцию, но тебя проконсультирует лучший пластический хирург. Я уже договорился, а в зависимости от результатов обследования Дмитрий Артурович решит, когда сможет это сделать. — разъяснил муж, не отвлекаясь от своей тарелки с рагу.
— Что грудь мне сделать побольше? — удивилась, ведь Максим моей почти троечкой был всегда доволен.
— Дурашка. — хохотнул Макс, — Живот. — он провёл пальцами по животу, прикрытому домашним платьем, — Корсет красиво, но я хочу его снимать. — честно признался.
— Почему тут грудь? — показала мужу буклет.
— Э-э-э… Так это мне в клинике выдали, всё и сразу. Там наверно про все части тела есть. Но я договорился только на живот. — ответил он, довольно улыбаясь.
Глава 11
Максим
Даже не представлял себе, какой я олух. Реально готов был напиться от тоски из-за Таниного вечного динамо несмотря на её давнее восстановление после кесарева. Невероятно, но мысли закрадывались что разлюбила. Можно было бы ещё сюда приплести страх перед беременностью, но Таня уже пила противозачаточные, так что вариантов было не так уж и много.
Ещё усталость была весомой возможностью отказов, но Таня о ней практически не говорила, и так понятно, что устали все. Но она лишь увиливала мягко, скорее делая вид, что не понимает моих намёков.
Если бы ни её отказ снимать корсет, так бы и не дошло, что она меня просто стесняется. Вот до чего доводит дурная женская привычка не говорить прямо.
Чуть в алкоголика не превратился, надумав себе невесть что.
Конечно, я понимал, что корсет — это не выход, нужно решать проблему и дело даже не во мне. Хотел, чтобы Синичка была счастливой, а не изобретала маскировку, чтобы без стеснения заняться со мной сексом.
Но такую проблему можно решить лишь оперативным путём, само не рассосётся, хоть зельем из хвоста дракона помажь. Проблема была в том, что такое решение мне было принять невероятно сложно. Ещё свежи в памяти были те минуты, когда её не могли вывести из наркоза. Тогда я её чуть не потерял и риск, что потеряю сейчас сохранялся.
Искал клинику, звонил, договаривался о встрече, ездил на эту встречу с хирургом, всё это сопровождалось удушливым ощущением сжатого горла. В очередной раз наступал на горло себе, убеждая, что Тане необходимо вернуть былую форму. Только так она будет по-настоящему счастлива.
Наверно поэтому и выдохнул с облегчением, когда Синичка рыдала сидя на диване у меня в кабинете. Уткнувшись лбом в моё плечо, жаловалась на отказ Дмитрия Артуровича.
— Сколько он сказал ждать? — да, хирург, изучив Танины анализы, отказал ей оперировать в ближайшее время, а она, как истинная женщина хотела здесь и сейчас.
— Ничего конкретного не сказал, гемоглобин повышать до нормы. — всхлипывая, призналась Синичка, поднимая на меня заплаканные глаза.
После рождения детей у неё с этим были проблемы.
