— Нет. Как-то не довелось, — честно ответила Аврора.
— Искусство балета, по моему мнению, можно считать “визитной карточкой” российской культуры. Несмотря на то, что балет зародился во Франции и Италии, именно в России он сохранил и развивал классические традиции, — сделала я небольшое вступление и добавила: — “Лебединое озеро” признано одним из самых известных постановок, и считается неким эталоном балетного искусства. Я вовремя достала билеты. В кассах аншлаг.
— Я прочла, что в основе сюжета лежит сказка “Лебединый пруд”, “Похищенная вуаль” Музеуса, а также немецкая старинная легенда, — со знанием дела кивнула Аврора, а мне стало радостно, что она не только составила мне компанию, но и проявила искреннее желание ознакомиться поближе с театральным искусством.
Очутившись сначала в фойе театра, а после и в своей ложе, я бросала взгляд в пеструю толпу и, не обнаружив знакомого силуэта, улыбнулась — сегодня Высшие Силы решили меня не сталкивать с Мартой, и я могла насладиться представлением, не отвлекаясь.
Балет — это грация и легкость, за которыми скрывается тяжелый труд. Балет — это мастерство, которое оттачивается годами. Балет — это волшебство, где с помощью танца можно передать все грани человеческих эмоций.
На сцене разворачивалось представление, я с восхищением наблюдала как девушки-лебеди, возглавляемые королевой Одеттой, кружили в легком танце, рассказывая принцу Зигфриду свою печальную историю, но мои мысли были далеко.
***
Это случилось в субботу. Я как раз только возвращалась от Джулии и Энди после их переезда, когда мой сотовый запел голосом Анны Нетребко, и на экране отобразилось имя "Эльза Хоуп".
Наша с Эльзой последняя встреча произошла в мед. центре, когда я еще ездила на процедуры после пневмонии. Мы столкнулись в коридоре, недалеко от кабинета доктора Митчелла, Эльза искренне интересовалась моим здоровьем, была доброжелательна и отзывчива, но я чувствовала, что наша с ней связь стала тонкой, как паутинка.
На мои вопрос о Максе, она ответила, что с сыном все в порядке, что он весь ушел в работу и много ездит по командировкам. Ее слова мне грели душу — несмотря на то, что я сделала Максу больно нашим расставанием, я по-прежнему считала, что поступила правильно прежде всего по отношению к нему, и была счастлива, что он пошел своей дорогой.
— Здравствуй, Лили, — услышала я спокойный голос миссис Хоуп и улыбнулась, почувствовав теплоту на душе.
— Здравствуйте, миссис Хоуп. Я очень рада вас слышать. Как вы? Как у вас дела?
— У меня все по-прежнему. Что у меня может быть нового, — отмахнулась она. — Ты как?
— У меня все хорошо, — ответила я, не зная толком, что ответить, чтобы это не выглядело издевательством перед мамой Макса.
— Как ты себя чувствуешь?
— Великолепно. Большое спасибо мисс Малберри, — улыбнулась я. — Не знаю, что бы я без нее делала.
— Да, Аврора большая молодец. Грамотный специалист и порядочный человек, — подтвердила она и внезапно спросила: — Мы можем встретиться?
— Да, конечно, — насторожилась я. — Что-нибудь случилось?
— Нет, все в порядке, моя хорошая, но нам необходимо поговорить.
Договорившись о встрече, уже через полчаса я сидела в ресторанчике неподалеку от мед. центра с чашкой капучино в руках и с улыбкой на лице, пытаясь понять причины этой встречи. Внимательно всматриваясь в лицо миссис Хоуп, я опасалась услышать плохие новости о Максе, но от нее исходило лишь спокойствие и внутренняя уверенность.
— Макс приезжал на прошлой неделе в Сиэтл, — наконец начала Эльза, и я в очередной раз насторожилась.
— Как он?
— Нормально, — уверенно произнесла она и добавила: — Уже уехал в Лондон.
— Я рада, что он в порядке.
— Он вернул картину, — ровным тоном произнесла Эльза и добавила: — Вернее, она оставалась среди его вещей у меня дома, и он перед отъездом в Лондон попросил передать её тебе.
Я на мгновение затаила дыхание, понимая, чем был продиктован этот поступок, и кивнула.
— Это хорошо. Так и должно было быть… — облегченно выдохнула я. — Когда я ее дарила, надеялась, что мы продолжим общение, как друзья. Но в свете того, что я вернулась к Ричарду, не думаю, что Максу приятно было бы хранить этот подарок.
— Ты должна знать, Макс хорошо к тебе относится, и возвращение этой картины никак не связано с его отношением к тебе.
От этих слов я почувствовала такое облегчение, что мне захотелось плакать.
— Я очень боялась, что он затаит на меня обиду… — тихо проговорила я, качая головой.
— Мой сын очень мудр, — грустно улыбнулась Эльза. — Он понял, что не стоит стучаться в закрытые двери. Пусть и не сразу, но он отпустил тебя.
— А картину он вернул, потому что понимал, что она тянула бы его назад… в прошлое… — задумчиво произнесла я.
— Ты правильно все поняла, — накрыла она мою руку своей ладонью и добавила: — Картина у меня в машине. Ты можешь ее забрать…
Уже на парковке, когда Эльза отдавала мне холст, я тихо спросила, рассматривая ее сосредоточенное лицо.
— Вы не сердитесь на меня?
— Ты поступила честно, не стала мучить моего мальчика, — спокойным тоном ответила она, и мы, попрощавшись, поехали каждая своей дорогой.
Рассматривая из окна джипа, как удаляется машина Эльзы, мне хотелось плакать — только сейчас я ощутила, что связь с этой женщиной, как и с Максом, оборвалась, оставаясь лишь грустным воспоминанием, которое я сохраню в своей памяти навсегда.
***
— Одиллия тоже очень яркий персонаж… — услышала я шепот Авроры, возвращаясь в реальность, и кивнула.
— Сейчас будет фуэте. Один из самых красивых моментов.
— Что это значит?
— “Фуэте” от французского “взбивать”, сокращенное название виртуозного вращения, если одни словом, — пояснила я и добавила: — Считайте.
Аврора, не понимая, что я имела в виду, вновь устремила взгляд на сцену, и, как только грациозная Одиллия в черном оперении начала вращаться вокруг своей оси, зал, и так погруженный в тишину, замер. Аплодисменты начали раздаваться уже на пятнадцатом обороте, и как только танцовщица завершила фуэте, публика утопила зал в бурных овациях.
Наблюдая за продолжением спектакля, когда несчастная Одетта билась в окна дворца израненой птицей, я грустно улыбнулась. Белый и Черный Лебеди. Добро и Зло. Одетта и Одиллия. Вот кем я себя ощущала. Однако, если мир сказки “Лебединого озера” был подчинен ясным и простым принципам, где все делилось на черное и белое, реальность простиралась намного глубже — она была гораздо многограннее и переливалась миллионами оттенков. Без тени не было бы света. Закон единства и борьбы противоположностей.
Уже возвращаясь домой, я наблюдала за Авророй, которая сожалела, что сказка завершилась на печальной ноте, грустно улыбалась и думала, что, вероятно, такова жизнь, и не все в ней поддается нашему пониманию.
— В любом случае, это было сильно, — резюмировала Аврора, щеки которой раскраснелись от эмоций.
— Я очень рада, что вам понравился балет, — улыбнулась я и, наблюдая за блеском в глазах моей компаньонки, перевела взгляд на широкий затылок Макартура.
— Рэнделл, Вы когда-нибудь бывали на балете?
— Нет, — коротко ответил здоровяк, а Аврора подхватила: — Вот и я никогда не бывала, но мне понравилось.
— Учту, — посмотрел Макартур в зеркало заднего вида, и я тихо улыбнулась, радуясь этому зарождающемуся тандему, как в свое время была счастлива наблюдать за парой Джулии и Дугласа. Я бросила украдкой взгляд на Аврору, которая поправляла складку нарядного платья, и вздохнула, искренне надеясь, что у этой пары будет более счастливое будущее.
Приехав в пентхаус, первое, что я сделала — направилась в свою гардеробную и, сев на пол, прильнула взглядом к картине с Белым Лебедем.
Сейчас, рассматривая девушку в белоснежном шелке, я пристально изучала ее лицо и видела в этом таинственном мерцании голубых глаз неопределенность. Уже тогда талантливый художник поймал в моем взгляде неуверенность в правильности моего выбора. Я протянула руку к холсту и почувствовала холод от этого чистого белого сияния, как от далекой, но равнодушной звезды. Вот, кем бы я стала для Макса — принимающей его любовь холодной звездой, той, кто подставлял бы щеку для поцелуя.
