— Прости-прости-прости…
— Что-то серьёзное?
— По мне так — ерунда!
— Ну, говори уже, Мар.
— Нет, — улыбаясь, целую еë лицо. — Я тебя боюсь. Сначала — прости.
Вздыхает, обнимая меня в ответ. Рисует пальчиками по затылку. Простила…
— Потом расскажу.
Вырубаю свет. Открываю окно.
— У нас сегодня свидание. Пойдём.
Спрыгиваю с окна. Алёна выглядывает.
— Иди ко мне.
— Высоко…
— Прыгай, я поймаю.
Глава 33. Нагулялась
Какой пьянящий ликер. Какой пьянящий мальчик с горящими глазами и наглыми руками!
— Какие тебе сигареты, Тарханов?! Дай сюда… — пьяно бормочу я, забирая прикуренную из его губ.
Он смеётся, падая на спину.
— Тебе ничего нельзя. Мы тебя на пик… Как её? Пик формы поднимаем. А ты тут устроил… гульки ежедневные!
— А тебе можно?
— А я… А мне можно, — делаю глоток ликёра. — У меня секс… Тьфу… Стресс! — закрываю ладонью глаза.
— Аха-ха-ха!
— Тихо! — запечатываю ладонью ему рот. — Не хватало ещё с местными пересечься.
Вечный конфликт!
— Я не боюсь.
Заваливает меня на спину. Наши тела солёные на вкус после купания. Но поцелуем он не ограничивается.
— Нет… Нет… Нет… Я больше не могу, Мар.
У него опять стоит! Словно полчаса назад ничего не было. А до этого ничего не было по дороге сюда, где он, словно читая мои сны и фантазии, втрамбовал меня в стену, задрал юбку и… жадно и нетерпеливо не отымел.
Требовательные губы кусают меня за шею, снова кружа голову.
— У меня уже всё болит… — шепчу ему.
Как я буду ходить завтра после его «марафона» во всех позах, я не представляю!
— А я тебя пожалею… — спускаются губы по моему телу вниз, впиваясь сначала — в грудь, потом — в живот, потом — в лобок, потом…
— Ммм… — зажмуриваюсь я, вздрагивая от теплоты его рта.
Наше дыхание снова рвётся, заполняя тишину.
Я не балованная ласками. Эти ощущения для меня практически новые. И очень смущающие!
Сжимаю губы, чтобы не стонать в голос как шлюшка. Но он хочет «громко», я помню. И впивается зубами в моё бедро, подхватывая меня под коленку и раскрывая.
С воплем выгибаюсь.
— Будешь молчать, всю искусаю! — угрожает мне возбуждённо, щипая меня губами за самые чувствительные места.
Стоны вырываются вместе с дыханием. Попробуй отмолчаться в его руках. Пальцы присоединяются к губам, входят, вдавливаясь в самую чувствительную точку. Несколько уверенных пошлых рывков внутрь, и я выгибаюсь, забывая про стыд и смущение от яркого оргазма.
Обнимая, ложится лицом мне на живот.
— Боже, откуда такие навыки? — подозрительно бормочу я, пытаясь отдышаться.
— Ой, да ладно…
Его руки продолжаю тискать меня, ритмично и нетерпеливо сжимая.
— Порнухи валом, только кретин не въедет…
Ох, да — лучше бы ему умолчать о своих похождениях! Их было много, я не наивная дурочка. Разговор об этом меня бы ранил. Обещаю себе не спрашивать его про такое никогда.
Но Тарханов и так никогда не поднимает таких тем. В его восторженных глазах только я. И это так подкупает, что я не могу ему отказать абсолютно ни в чем.
— Мне кое-что не перепало прошлый раз, — шипит возбуждённо, поднимаясь надо мной на колени.
И в этом тоже я отказывать ему не хочу.
Его член скользит по моим соскам, по ложбинке… Так высоко, что я могу коснуться его языком, если захочу.
Я хочу?
Он обводит пальцем мои губы. Облизываю, позволяя толкнуть его глубже в рот.
— Черт… — становятся грубее его руки и движения.
Обхватывает моей рукой себя за ствол, сжимая поверх своей.
И я хочу, да. Ещё его эмоций и сбитого дыхания.
Провожу языком по головке. Меня обливает сладким кипятком от его вкуса. Мурашки по всему телу.
— Ау… Shhh… Ещё!..
Мгновение, и он уже на ногах, а я на коленях перед ним!
Ничего не соображаю, пьянея ещё сильнее. Подчиняюсь его движениям, послушно и с удовольствием облизывая его красивый, реагирующий на каждое касание член. И в этом, на удивление, нет ничего похабного. Очень много до одури чувственного… сметающего все комплексы и границы. От того, как ему хорошо, я сама плаваю в эйфории. И мне в удовольствие всë — его шокирующий мужской вкус, его движения, которые слегка удушают, когда головка касается горла, его пальцы, теряющие контроль, и сжимающие мои волосы до боли сильно.
Я хочу его очень!
И кончает он, как и желал — на грудь. Я сжимаю её, размазывая горячее удовольствие по коже. Не сводя взгляда с его остекленелых от удовольствия глаз.
— Вау… — падает на колени рядом со мной.
Мы долго целуемся, лениво играя языками.
Утаскивает меня купаться.
Лежу на спине, на его руках, глядя на огромную луну. А потом — обняв ногами за талию, прижимаю к себе, рисуя коготками на затылке. Ему нравится…
— Алёнка…
— М?
— Ты обещала мне пообещать. Не уточняя что, — превращается опять в котёнка.
Во мне так много эндорфинов и ликёра, что я безответственно положительно мурлыкаю.
Ну не попросит же он ничего запредельного.
— Что я пообещала?
— Быть на мой день рождения рядом. Как моя девушка.
— С радостью, — целую его в висок. — Можно где-нибудь посидеть вдвоём.
— Ну… Я не совсем это имел в виду. День рождения уже распланирован.
Совсем рядом всполохом молнии освещает небо. Грохот грома заглушает его слова.
— Быстро из воды! — испугавшись, трезвею я мгновенно.
На нас падает несколько капель дождя. Быстро собираем вещи в рюкзак. Поднимается ветер.
Марат надевает на меня свою фирменную толстовку. Немного тону в ней, задирая повыше длинные рукава. Хорошо её помню. Бордовая, как форма у команды. Его в этой толстовке всегда видно издали. Очень уютная, и пахнет его парфюмом.
Накинув на плечи рюкзак, берёт за руку, переплетая наши пальцы.
И пока идём, наши губы всё время встречаются в темноте для коротких поцелуев под дождём. Мы как два подростка не можем отлипнуть друг от друга.
— Люблю… Люблю… Люблю… — не слышу, чувствую только губами и кожей.
Не понимаю, как это выходит, но ловлю, что мои губы шепчут ему то же: Люблю!
Господи, как мне страшно, кто бы знал! Не хочу, чтобы он меня слышал, и очень хочу — одновременно.
Хочется накормить его голодное, стучащее мне в ладони сердце до отвала, как накормил он моë.
И боюсь, что это приведёт к череде каких-нибудь ужасных событий. Моя интуиция бьется в истерике, в ожидании их.
Боже мой, хоть увольняйся!
Но другой жизни у меня нет, чтобы в дребезги разрушить эту.
Будь что будет, главное, чтобы не с ним, прошу я у неба. Переживу я как-нибудь осуждение и косые взгляды. А Бесо вернётся, и уладит ситуацию с Рустамом. Нам просто нужно немного потерпеть.
Пока доходим до базы, успеваем промокнуть под летним ливнем.
Бесшумно открываю дверь в корпус.
— Куда?! — шепчу, тормозя его попытку свернуть в мою комнату.
Чмокаю его в челюсть, шею, и строго хмурясь заталкиваю в секцию парней.
— Эй! — возмущённо.
Показывая ему «тихо!».
Закрываю перед носом дверь в секцию. И выдохнув иду к себе. Марату надо быть осторожнее. И только подойдя к двери, я вспоминаю, что она заблокирована изнутри!
Растерянно по инерции толкаю еë ладонью. С меня льётся на пол вода, я вся насквозь.
— Черт…
Слышу, как сзади открывается дверь. С колотящимся сердцем разворачиваюсь лицом к Рустаму.
— Нагулялась? — демонстративно спокойно.
Я помню этот тон! За ним дальше грубость и угрозы. От него разит тонкой скрытой агрессией. Словно он сдерживается, но держится на грани. Это пугает меня. И я открываю как рыба рот, не зная, что сказать.
За своей дверью слышу шаги. Я забыла про ракетку, а мой заботливый мальчик — нет!!!
Он открывает дверь изнутри, держа еë в руках. Мы по очереди переглядываемся втроём. Моя грудная клетка дрожит от адреналина.
— Спасибо, Марат! — поспешно выдергиваю у него из рук ракетку. — Извини, что разбудила.
