Ну умная же девка, а такие глупости говорит.
— Ну а что теперь делать, у меня соревнования!
Листаю телефонную книгу. На душе гадко. Ну, а что я могу сделать? Уговаривать её рожать в восемнадцать? Вместо карьеры на которую она пашет с детства, и к которой после родов уже не вернётся?
Я смотрю в её глазах. Там холод. Бесполезно.
— Виновник торжества хоть в курсе?
— Нет, конечно.
— Ясно. Записывай телефон. Это мой гинеколог — Галина Ивановна. Очень хороший гинеколог. Скажи, что от меня, она быстро примет. Расскажешь как есть. Дальше… Сама решай.
Записывает номер.
— Вызывай такси, и поезжай. Но перед тем, как решение принимать, поговори с мамой. И с парнем своим.
Застывает, поджимая губы.
— Так не мой он, Алёна Максимовна. Ваш вроде как.
Телефон вываливается из моих пальцев на стол.
— Вы только Марату не говорите ничего, пожалуйста. Вы же врач. А это наша врачебная тайна, так?
Слепо смотрю вперёд.
— А… Когда вы?.. Ну… — выдавливаю я из себя.
— Да я записывала, что ли? — пожимает плечами. — Когда хотелось, тогда и… Вы же знаете, какой он. Хрен ему откажешь, — зло.
Мне так оглушающая больно, словно из дробовика выстрелили в грудь. И там оголенное, обожжённое, несчастное моё сердце.
Знаю… Прекрасно знаю!
Катя выходит. А мой мир, в котором я посмела быть счастливой, рушится. Вдребезги.
И я, ещё не пережив предыдущую истерику, вдруг с головой ныряю в новую.
Тарханов…
Как ты мог?! Как ты мог таким взглядом смотреть на меня, такие слова говорить, и трахать там кого-то?..
Перед глазами много-много кадров с Тархановым. И Катя все время рядом! То касается, то смеётся его шуткам, флиртует… Фотала его постоянно, в бассейне и когда с парнями дурачился. Как подружка! Меня это дергало. Но мне казалось, я просто глупая и ревнивая. Да и какое имею права ревновать? К тому же он при мне еë не замечал. А когда я отказывала, значит, к Кате бегал?
Здорово…
Удобно так любить. Можно и год безответно и два, и три. Нужду то есть где справить, да?
Во что теперь вообще верить? Кому верить, если эти глаза врали?!
Руки на автомате собирают в коробочку лекарства.
Меня вдруг прорывает от боли в груди. Я начинаю рыдать.
У меня там и так разбито, я только-только начала заживать рядом с ним. А это мыльный пузырь! И он лопнул.
И я плачу взахлёб от того, что мои иллюзии рушатся. Мне становится невыносимо оставаться здесь. С кем-то объясняться за свою истерику.
Закидываю горсть успокоительных, давясь запиваю водой.
Не видя ничего из-за слез, на ощупь вытаскиваю тёмные очки. Надеваю, пряча глаза. Скидываю в сумку телефон, замыкаю чертов кабинет.
Я больше не могу.
Навстречу мне Рома с Иваном, идут с девчонками, смеются, тискают их. А вчера с другими тискались!
Они вдруг сливаются у меня с Маратом. Одна компания же…
И мне от них тоже плохо.
Ваня ловит взглядом моë лицо.
— Алёна… — притормаживает. — Максимовна. Всë хорошо? — мне вслед.
Я просто поднимаю руку, отмахиваясь коротким жестом, не в состоянии выдавить из себя хоть слово. Рыдания бьются в груди.
Я не хочу никого!
Не прикасайтесь ко мне, не трогайте, не говорите со мной!
Я хочу темноту. Тишину. Одиночество.
Я завтра приеду сильная и спокойная. А сегодня я умираю.
На стоянке — Рустам. Сидит в своей тачке курит.
И на фоне того, что ударило меня сейчас. Он вдруг становится таким незначимым, как пустое место.
Я мажу по экрану, пытаясь вызвать такси в приложении.
— Садись, открывает мне дверь. Подвезу.
— Алёна! — окрикивает меня Марат, вылетая из-за корпуса.
Господи, только не он! Не могу не видеть, не слышать.
Решительно сажусь в тачку к Рустаму.
— Мне в центр.
— Ален?! — ошарашенно застывает Марат.
Машина трогается.
Откидываю кресло назад, выключаю телефон, закрываю глаза.
— Музыку включи погромче, пожалуйста.
Не хочу, чтобы он слышал моë судорожное истеричное дыхание.
Выкручивает звук радио.
«Девочка, ты слишком много на себя взяла…».
Знакомая. Ваня пел. Тогда у бассейна. Когда меня обнимал этот двуличный мальчик.
Слезы текут по лицу.
Глава 36. Лёд внутри
Глядя вслед отъезжающей тачке, я просто охереваю…
Что произошло вообще?!
Бросаю взгляд на машину Беса.
Первый порыв — догнать, выяснить. Нет, это второй. Первый — догнать, вхерачиться в его тачку и втащить ему в морду.
Но ключи у меня не с собой!
Пацаны подходят.
— Она с Рустамом уехала, что ли?? — распахивает удивлённо глаза Ромка.
— Плакала, говоришь? — уточняю ещё раз у Яши.
— Мне так показалось. Тёмные очки, глаз не видел.
Веду растерянно ладонью по волосам, вспоминая наш разговор.
Ну, психанул немного… Что произошло-то?!
— Вы поругались?
— Ну так… Она сказала тормозить.
— В смысле?!
— Да я не знаю — в каком смысле! — срываюсь я на эмоции, пиная покрашенную шину с цветами. — Откуда я знаю?! Короче, я за ключами и за ними.
Но парни дёргают назад, скручивая.
— Э!
— Тарханов!
— Никуда не поедешь.
На адреналине меня это выбешивает ещё сильнее. Я дергаюсь, начинается потасовка. Но их двое, они быстро сбивают меня с ног, присаживая на шину.
— Остынь!
— Звони ей.
— Выключила телефон, — сглатываю ком в горле.
— Рустаму тогда!
— И что — по телефону ему в морду дать?!
— Попроси, чтобы он ей трубку передал.
— Нет у меня его номера!
— У меня есть, — достаёт телефон Шмель, — он теперь на стенде, как ответственный за пожарную безопасность нашего этажа. Вбил на всякий.
Нажимаю дозвон.
— Слушаю.
Громкая музыка на фоне становится тише.
— Это Марат. Алëне трубку передай, будь любезен, — с усилием произношу я.
— Хм… Мне кажется, у нас с тобой спарринг не закончен. Что думаешь по этому поводу?
— Да легко! — подскакиваю на ноги. — Возвращайся. Прямо сейчас выйдем на татами!
— Блять, чего ты несёшь? — недоумевая переглядываются пацаны.
— Алëне — трубку, — требую я.
— Она не хочет.
Скидывает.
Внутренности замораживает до острого осколочного состояния. Всë скребет и царапает внутри этим льдом.
Ну, ты же дала мне руку. Ты ушла со мной. Ты беспокоилась обо мне.
Что это?!
— Я не понимаю! — это больше всего убивает.
— Ну давай трезво подумаем? Ростовская была очень расстроена. Плакала. Говорит с тобой не хочет. Если бы вопрос был не в тебе, то она бы ответила, а не динамила. Где-то ты лихо накосячил.
Отрицательно качаю головой.
— Значит, Рустам ей наплел что-то. Или не Рустам, я не знаю.
— Бесу звони, — пинает по кроссовку Шмель.
— Зачем? — не соображаю я ничего от боли внутри.
Но номер послушно набираю.
— Бессо… Дай адрес Аленки, пожалуйста, — без предисловий прошу я.
Бес молчит.
— Мне очень нужен её адрес.
— Я не могу. Она мне такого разрешения, Марат, не давала. Решай проблему без адреса.
Теперь молчу я.
— Что-то случилось?
— Да! И она уехала…
— Ну, остыньте, разберётесь. У человека должно быть право на личное пространство и время переварить.
— Нет. Она с Рустамом уехала, Бес! — рявкаю я.
— Что?.. Тарханов… — с досадой. — Короче, Марат. Займись командой, пожалуйста. Не лезь в эту историю. Я сам разберусь.
Скидывает вызов.
Отлично, сука, супер, я вообще мимо проходил. У Алёны есть Бессо и Рустам, чтобы решать её проблемы. А я — постой в стороне.
Взрываюсь. Сжимаю челюсти. Трясёт.
— Братан?.. — с опаской косятся на меня пацаны.
— Ты просто пробегись немного, Мар, — советует Шмель. — Отпустит.
А мне не пробежаться хочется. Мне хочется сломать, разбить, раздолбить! Кого-нибудь. Или, чтобы меня. Просто в мясо хочу!
— Всë нормально, — коротко бросаю я. — Проведите тренировку, пацаны, я отдышусь немного.
