с грибами…
— Калбаса — нехароший пища. Для биременой это нехарашо.
— Я понимаю. — вздыхаю я. — Тогда овсянку…
Потому что творог вообще на дух не переношу. С тоской ожидаю постную на воде овсянку с одиноко болтающейся там ягодкой-клубничкой, но Миу-ша подает мне нечто потрясающее!
Насыщенная приятная молочная овсянка, много ягод, разнообразные орехи и все это приправлено шоколадом! М-м-м… я едва ли удерживаюсь, чтобы не вылизать тарелку полностью.
— Спасибо вам, Миу-ша! — от души благодарю я женщину. — Вы — пока единственный плюс в этой золотой клетке!
— Ба-бах!!! — разносится за дверью кухни. Мы с Миу-шей вздрагиваем.
Дверь чуть ли не срывается с петель, а на пороге показывается… та самая силиконовая кукла с резиновыми клизмами вместо грудей.
— Вот ты значит какая, шлюха подзаборная!!! — недобро щурится на меня силикон.
— Мадам, Кайина, — коверкает ее имя Миу-ша, — не надо плохие слова говорить, Господин Сулейман приказал Мадам не беспокоить!
— Заткнись, дура!!! — грубо прерывает служанку Карина, — Еще я от всяких поломоек не выслушивала!
Бедная Миу-ша бледнеет, и расстроенно поджимает губы, но я и сама могу вполне постоять за себя — жизнь в деревне научила давать сдачи.
— Что тебе надо? — как можно более спокойно в такой ситуации интересуюсь я.
— Убирайся отсюда!!! — идет Карина красными пятнами, — Сулейман — мой! И я тебе его не отдам!
— К твоему сведению, — поднимаюсь я с кресла, — Сулейман насильно привез меня в дом, и фактически посадил под замок. Если поможешь сбежать, буду только признательна!
Слова Карины застывают у нее в горле. Она явно не ожидала того, что баба Сулеймана может находиться тут не только не полюбовно, а еще и против своей воли.
— Не ври, шлюха!!! Я не верю тебе! Ноги перед ним раскрывала, чтобы он тебе вдул, а теперь думаешь на всем готовеньком вывезти? Не выйдет!
— Ты вообще слушать умеешь? Надеюсь, он тебе в уши не втирал, что ты теперь все неправильно интерпретируешь?
— Ах ты ж охуевшая морда!!! — бросается на меня Карина.
В лицо своими метровыми когтями. Больно царапает щеку. От боли у меня все красной пеленой застилает. Вцепляюсь в волосы этой Карине.
— А-а-а!!!
— А-а-а!!! — визжим мы вместе, одновременно, ведь в моих руках остаются длинные блондинистые пряди.
— Мои волосы!!! — орет Карина благим матом.
— Ах ты ж кошка облезлая, фу! — брезгливо откидывают от себя трофейные патлы соперницы. — Ща и ресницы твои оторву! Не лезь ко мне, слышишь?
Но, видимо Карина уже поймала аффект, ибо меня она уже совершенно не слышит, будто ей глаза и уши завеса закрыла.
Бросается на меня вновь, я даю ей отпор, как могу. Даже сама бью, не разбирая по чему именно попадаю.
— Мадам… мадам!!! — на нашу позорную потасовку сбежались остальные домработницы, и теперь во главе с Миу-шей пытаются нас разнять. Но куда там?! Разве это возможно?
Карина вконец слетает с катушек, и бьет меня по животу, не сильно, но страх за ребенка полностью снимает с меня любые предохранители.
— С-с-сука!!! — шиплю я, как разъяренная кобра. Хватаю сковородку, на которой Миу-ша готовила пэпэшные блинчики, и что есть дури, бью эту дуру по силиконовым губам. Силикон, ну или гиалурон вытечет от такого, сто процентов, но мне пофиг. Своего дитеныша я всяким дурам в обиду не дам!
— Господин… Сулейман… драка… мадам Нина и мадам… Кайина… — слышу я, как одна из Таек, Ким или Андреа что-то сообщает в трубку, но мне не до этого.
Наша позорная потасовка продолжается. Карина хватает со стола нож… ох, сейчас ведь воткнет в меня! Первый раз в жизни я испытываю страх. И то, не столько за себя, а сколько за ребеночка.
— Ох!!! А-а-а!!! — верещит благим матом Карина, ведь одна из таек, выбежавшая несколько минут назад, прибегает на кухню с тазом воды и окатывает любовницу Сулеймана с головы до ног. — Ледяная!!! Суки!!! Дряные стервы!!! Да вы уволены все!!!
Под Каринин рев тайки под руководством старшей Миу-ши споро отбирают у нее нож, закутывают в широченную скатерть с руками, как в смирительную рубашку и уволакивают беснующуюся бабу из кухни.
— Уф… — тяжело опускаюсь я на стул. — Неужели пронесло?
С ножом я перепугалась знатно. Выходит, оставаться мне тут совершенно небезопасно! Что мешает этой дуре ревнивой ночью пробраться ко мне с тем же ножом и от души пырнуть меня, спящую?! Блин, валить от сюда надо!!! К мамочке в деревню! К предательнице-тетки ходу больше нет, а вот на мамулечку, последняя надежда.
— Мадам Нина, терпите! Крови многа! — Миу-ша заботливо промакивает мои царапины ватным диском, смоченным в перекиси.
Андрэа и Ким заперлись с Кариной в соседней комнате, у них приказ не выпускать бесноватую Карину до появления Сулеймана.
На кухне погром, кровь на полу, выдранные пряди волос и наклеенные ресницы.
Меня все еще трясет и колотит от того, что Карина схватилась за нож и попыталась убить меня им. Но хлопоты и забота Миу-ши отвлекают, очень помогают успокаиваться.
В коридоре хлопает дверь. На весь дом разносится злобный тигриный рык. Мы одновременно вздрагиваем с Миу-шей и переглядываемся.
Крепкий мужской мат не оставляет никакого сомнения, кто именно пришел в дом.
— Господин… — бледнеет на глазах женщина, — ох… сейчас плоха будет… ох сейчас ругаца будет… ох…
— ЕБТВОЮМАТЬ!!!! Ох… ть!!!! Да вы вкрай …нулись бабы чертовы!!! Вы что творите сучки подзаборные!!!
— Это не я, Сулеман! — визжит Карина, — Это все твоя новая шлюха! Она набросилась на меня! Волосы вырвала! Губы разбила! Сковородкой меня по роже расхерячила!
— Не правда, господина!!! — возражает тонкий голосок одной из служанок. — Мадам Нина завтракать, а Мадам Кайина бить и ругаца!
— Ах ты ж стерва, заткнись!!! — прерывает тайку Карина своим визгом. — Все не так милый, они меня оболгать хотят! Они все втроем меня терпеть не могут.
— Заткнись, Кошмара! — рычит на нее разъяренно Сулейман.
А я хихикаю про себя — «Кошмара»??? Серьезно? Тонко, очень тонко и ржачно.
— Где Нина?! — ревет Сулейман.
— На кухне, хозяина, Миу-ша лечит ее.
Сулейман рычит несусветным матом. Его тяжелые шаги приближаются. Дверь чуть ли не ногой выбивает. Застывает
