не сомкнула глаз, дожидаясь её окончания, ведь утром должен был явиться Марк, чтобы пролить мне свет на, казалось бы, невозможные события. И пусть отец частенько отсутствовал дома, сегодня я ощущала несравнимую пустоту. Мне не хватало его шагов и тихого сопения за стенкой. На душе было зябко.
Тимур стал одним из тех, кто понизил мой жизненный градус. Поддавшись на провокацию Юдина, он просто сдался. Бросил меня, когда был крайне нужен.
Марк, отец, Майский… Они все оставили меня. Даже Кабанов больше не мог меня поддержать.
Однако думать об этом сейчас не хотелось. Меня разрывало от чувства несправедливости, по которой мой отец оказался заложником. Существует порядком ограниченное количество причин, в следствие которых подполковник мог оказаться на одной скамье с преступниками. Без разбирательств. Без права голоса. Даже если бы его подозревали в убийстве, то задержание производили совсем другие лица. Но нет, его, человека посвятившему себя безукоризненной работе, крутили жалкие солдафоны. Ещё зелёные, с полным чувством вседозволенности.
Здесь было что-то нет. Это какая-то ошибка.
Входная дверь распахнулась с первыми лучами солнца, и я незамедлительно рванула в прихожую, будто ждала этого момента вечность. На пороге меня встретили Марк и Валерий Петрович. Их каменные лица отобрали всякую надежду на светлую новость. Было ясно: разговор предстоит не из лёгких.
— Доброе утро, Юна, — поздоровался генерал, по-хозяйски прошагав по коридору в пыльной обуви. — Вам следует поговорить. А я, пожалуй, возьму кое-какие вещи. Они пригодятся Олегу в суде.
Сердце сжалось в точку. Я перевела требовательный взгляд на Марка, который мало походил на заинтересованного, скорее отчуждённого.
— О каком суде идёт речь? — мне хотелось его расшевелить, ведь он сам не спешил объясняться. Тем временем Валерий скрылся в кабинете отца.
— Он подозревается в связи с преступной кибер-бандой. Той самой, что не давала нам покоя уже как несколько лет. И, к большому моему сожалению, все факты говорят против него. Мне очень жаль.
Какое-то время я молчаливо вбирала губами воздух.
— Какие ещё факты?
— О, так сразу и не перечислить, — вздохнул он. — Но следствие уверено в его контакте с главенствующими личностями.
— О чём ты? Это невозможно. Его наверняка подставили. Он не способен на подобное. Ты ведь не веришь в эту чушь, правда? — с толикой надежды спросила я.
Выставив губу, он опечаленно покачал головой.
— Не всегда родители оправдывают наши ожидания, Юна. Как и дети, не всегда оправдывают желания своих родителей, — акцентировал он, заострив на мне тяжёлый взгляд. От его нескрываемого равнодушия сквозило холодом. И я, наконец, поняла, что эти люди не стремились встать на мою сторону. Они играли против меня.
— И что это значит?
Марк лениво закинул голову к потолку.
— Я предупреждал тебя, что ввязываться в это дело не стоит, но ты меня ослушалась. И если ты решила найти виновного в происходящем, то в первую очередь обратись к самой себе.
Его слова были лишены всякой логики.
— Но я отошла от дела…
— И продолжала таскаться с мелким хакером, — с ядовитым укором добавил он. — Будет тебе уроком.
Мозаика неспешно складывалась, но недоставало деталей. Много деталей.
— Так в нём всё дело?
— Дело в тебе, — грубо бросил парень. — Лезешь, куда не следует, а потом удивляешься, что всё идёт не по плану. Один раз я вытащил тебя из передряги, но ты решила встать на те же грабли. Что теперь? Снова попросишь о помощи?
Я будто бы смотрела на другого человека. Незнакомого и всем сердцем меня ненавидящего. Неприязнь читалась в каждой его фразе. А мне оставалось только догадываться, с каких пор я прослыла для него врагом? После того, когда была обманутой им или когда простила ему предательство?
Немыслимо.
— Постой… — сквозь туман негодования пробилось главное, — ты говоришь о помощи? Значит, дело отца ведёшь ты?
Марк поджал губы, что стало ответом. Всё это не укладывалось в голове. Я сделала шаг назад, чтобы поймать равновесие и не упасть.
— Ты расследуешь дело Кабанова, Майского, а теперь и отца… — запнувшись, я вернула свой взгляд на Марка. — Это ведь не совпадение, так?
— Бинго, — язвительно улыбнулся он. — А я думал, что до тебя никогда не дойдёт.
В соседней комнате гремели шкафы. Проводился грубый обыск. Валерий искал то, что могло навредить отцу.
О, боже…
Я попыталась воспрепятствовать беспределу, но Марк оказался быстрее. Он вернул меня на место, порвав отцовскую футболку. В его руке остался лоскут ткани, а на моём плече — красные полосы.
— Сволочь! — крикнула я, схватив его за грудки. — Мразь!
Не раздумывая, Марк ответил мне пощёчиной. Настолько оглушительной, что мне не удалось устоять на ногах. Припав к полу, я чувствовала, как горит воспалённая кожа и кружится голова. На мгновение выпала из реальности, решив, что Юдин не способен на подобную дерзость. Однако его пальцы на моём затылке доказали обратное. Волосы натянулись под его хваткой, ещё больше подкосила режущая боль.
— Игры кончились, Юна, — его мерзкое дыхание обожгло моё ухо. — А ведь тебе всего лишь надо было держать свои амбиции под контролем. Поджать хвост и слушать меня. Того, кто мог обеспечить тебе безопасность, — он крепче сжал кулак. — Но ты сделала свой выбор. Прыгнула в кровать к ублюдку, который с радостью воспользовался твоей щедростью.
Сгорая от брезгливости, я попыталась высвободиться, но Марк снова меня унизил. Теперь моё лицо горело в нескольких сантиметрах от пола.
— О, я всё понимаю. Ты слишком доверчива. Тебе состроили глазки, и ты тут же влюбилась. Полагаю, сам Майский не рассчитывал на такую удачу.
Слёзы прыснули из глаз, но не от боли. Меня колотило от ярости.
— И как же будет жаль, когда ты узнаешь, что лишь пунктом в изощрённой стратегии, — Марк ослабил хватку. Тем временем я не могла надышаться. Сердце грохотало в унисон с ударами падающей мебели. — Наверняка ты злишься. Проклинаешь меня и, быть может, желаешь мне худшего. Справедливо. Но я больше не стану прикрывать твою задницу и рисковать своей головой. Сочти отсидку отца, как милосердие. Как последний шанс, чтобы одуматься.
Он произнёс это так, будто сам был подавлен контролем.
— Теперь ты понимаешь, что в данном спектакле давно расписаны роли и отойти от сценария — означает, сгинуть. Его главный постановщик не терпит импровизации.
Я слышала, как скрипят мои зубы. К несчастью поблизости не имелось всего того, что могло оглушить мерзавца.
— Сын! — возмущённо произнёс Валерий, оказавшись в коридоре. В руках он держал несколько потрёпанных папок. — Это крайне невежливо!
Юдин молчаливо отступил, но едва ли раскаивался. И тогда перед моим лицом показалась пара тёмных
