ботинок.
— Прости его, Юна. Мой сын не всегда бывает сдержанным, — мужчина явно насмехался. — Однако я рад, что вы смогли всё обсудить. И в следующий раз, задаваясь вопросами, обращайся ко мне, милая. Оставь самоволие.
Мне не было страшно, пусть всем свои видом я олицетворяла уязвимость. Подбирала слёзы, прикрывала оголённые плечи обрывками ткани. На деле мне хотелось вцепиться в их глотки, глаза, волосы, и если бы не остаток здравого смысла, я бы совершила задуманное.
— Боже, как ты похожа на мать, — в который раз поразился Валерий, высвободив из-под страниц папок старое фото. Оно опавшим листом упало к моим ногам. — Но всё-таки есть то, что вас всегда отличало. Она шла по головам и никогда бы не оказалась на коленях… Всего доброго, Юна.
Дверь захлопнулась, сквозняком смахнув фото. А я повалилась на пол и сложилась в позу эмбриона. Мне хотелось исчезнуть.
Дурной ветер вскрыл все карты, но не преподнёс ответов…
Марк явно дал понять, что является частью преступной группировки и не потерпит моего вмешательства. Но тогда зачем он стремится изничтожить их главного амбассадора? Ведь кто, как не Майский играет главную роль в тёмной пьесе? И если сам генерал имеет свои личные интересы, почему не отстранил меня от дела в первые же дни? И для чего им отец? Я готова хранить молчание и без подобных жертв.
Проклятье, я на всё готова!
Вопросы только множились, но гадать над ними не представлялось возможным. Только не сейчас, когда желание увидеть отца казалось чем-то жизненно важным. Мне хотелось верить, что он знает больше моего и способен развеять этот душащий туман.
— Да как ты смеешь?! — возмутилась я, когда полусонный дежурный перекрыл мне путь, не позволяя пройти к заключённым. Теперь он не казался мне трусливым стажёром с ничтожной долей полномочий. Напротив, его осанка стала бравой, а в глазах искрилось неоправданное высокомерие. — Уйди с дороги. Сейчас же.
— Не положено, — надменно бросил он, будто отыгрываясь за прошлую встречу. — Время позднее. К тому же, у тебя нет пропуска.
— Какой, к чёрту, пропуск? Там мой отец!
— А у меня приказ! — огрызнулся парень. — Лично от генерала. Так что захлопни свой рот и катись отсюда. Сейчас же, — ядовито вернул он.
Охваченная злостью, я сделала попытку прорваться, но служивый наглец оказался сильнее. Сковав мои плечи, он настырно толкал меня к выходу. Мне ничего не оставалось, как впустить в ход ноги. Я настырно топтала его берцы, не желая сдаваться. Отец был так близко. Нас разделяли несколько метров.
— Ты пожалеешь об этом, слышишь?! — мой голос походил на рык. — Клянусь, ты вылетишь отсюда при первой возможности!
— Идиотка! Я сейчас тебя сам в «морозилке» закрою! Тогда папашу ещё долго не увидишь! Ай! Сюда! Скорее! Здесь ненормальная!
Мне было слышно, как десяток тяжёлых ботинок сбегают вниз по лестнице, но продолжала бороться. Свирепо. Отчаянно. Я едва себя узнавала.
— Что здесь происходит?! — фантомными когтями всполоснуло спину. — Юна?
Обернувшись, я увидела несколько бойцов, а после Юдина, и тогда надежда отдышаться превратилась в пыль. От нахлынувших эмоций бурно заколотилось сердце.
Прошло несколько часов с нашей последней встречи, а моя ненависть к нему стократно возросла. Ко всему его облику. К бесстыжим глазам, манерной походке и непоколебимой способности казаться благородным.
— Что ты тут делаешь? К тому же, ночью?
Оттолкнув дежурного, я бросилась на капитана. И пусть прикасаться к нему не хотелось, я до хруста сжала в кулаках его накрахмаленную рубашку.
— Пусти меня к отцу. Пусти меня, Марк! — слёзно потребовала я.
— Тише, тише… — в голубых глазах промелькнула насмешка. — Его здесь нет, Юна. Твой отец не заслуживает компанию из мелких жуликов и безбилетников. Он помещён в более приличное место.
Язва так и просачивалась сквозь каждое его слово, но едва ли он блефовал.
— Мне нужно к нему, пожалуйста… — я была готова молить, чтобы чёрствое сердце парня оттаяло. Юдин был из тех, кто наслаждался покорностью.
И вот, казалось, капитан смягчился. Барским движением руки он приказал бойцам убраться. Теперь мы остались совсем одни, как когда-то искали уединения между перерывами. Правда сейчас мне хотелось как можно быстрее расстаться.
— Хорошо, — выдавил Юдин, достав из кармана мобильник. — Я дам вам несколько минут для разговора. Но не больше, слышишь? Мне и без того проблем хватает.
Едкое «спасибо» так и осталось колотиться в горле. Я с нетерпением ждала, когда Марк наберёт нужный номер, попросит отца к телефону и передаст его мне.
— Две минуты, Юна, — напомнил Марк.
Руки нервно тряслись, но я заставила себя собраться.
— Папа, — прошептала я и ощутила горячие слёзы.
— Дочка… — выдохнул отец с нескрываемой грустью. Такой тяжёлой, что подкашивались ноги. — Как ты там? С тобой всё хорошо?
Слова растерялись. Вместо них предательски прорывался плач. Тем временем Юдин не отходил ни на шаг, делая этот разговор в разы невыносимей.
— Я в порядке. Где ты?
— Я рад, что ты цела и…
— Где ты, папа? — уже настойчивее спросила я и тут же почувствовала недовольный взгляд Марка. И когда казалось, что моё внутреннее равновесие достигло дна, я в конец потерялась. Его реакция была чем-то вроде тапка для таракана, подавляющей для меня.
Неужели, они снизошли до похищения? Нет, бред какой-то. Бред!
Отец некоторое время молчал, будто каждое следующее слово могло быть последним. А меня всё больше окутывала реальность, о которой так часто говорил Май. Фальшивая. Гнилая. И до крайности опасная.
— Обо мне не переживай, Юна, — твёрдо проговорил отец. — Мы скоро увидимся. Верь мне. Ты, главное, береги себя. И никого не слушай. Никого…
Последняя нить терпения порвалась. Я больше не могла себя контролировать.
— Я вытащу тебя, папа! Слышишь меня?! У них ничего не получится! — Юдин грубо выхватил телефон из моих рук. — Клянусь, я вытащу!
Вызов был сброшен. Вот только лживая маска отлично сидела на бывшем. Он знал, что загнал меня в угол и упивался такой привилегией.
— Что ты хочешь, Марк? — спросила я. — Нам обоим известно, что он ни в чём не виноват. И в твоих силах его отпустить.
Марк коротко улыбнулся в знак согласия, а после принялся чесать подбородок.
— Видишь ли, дорогая, заведено дело и мне следует его раскрыть. Но для этого нужен подозреваемый. И если я отпущу одного, то мне потребуется другой… — он замер, как и моё сердце. — Кто бы это мог быть?
Его имя небезызвестное…
В этот момент меня покинуло здравомыслие и всё то, что отличает человека от существа бездушного. Меня перестало заботить что-либо, я думала только о своей семье.
— Что от
