неизменным, — голос Сани приобрел еще большую отстраненность, совсем ледяным стал, — я не желаю все это продолжать в таком формате. Она и так от нас пострадала. Хватит.
— Не хватит! — рявкнул Гном, а затем наступила пауза.
Я поняла, что они оба смотрят на меня, и постаралась как можно более достоверно продолжить изображать затраханную до самых печенок девушку. В принципе, оно не отличалось от истины нисколько…
Мужики, поизучав меня с минуту и, видимо, решив, что я сплю, продолжили, но уже потише.
Накал страстей между ними от этого не снизился, конечно.
— Не хватит, Сань, — жестко повторил Гном, — давай тут, прямо сейчас, все решать. Если я не прав, и ты просто не хочешь с ней ничего иметь… Отлично. Я ее себе заберу.
Ледяное молчание было ему ответом.
Я застыла, остря ушки на макушке все сильней, боясь пропустить хоть слово. Обдумывать наглые до невозможности слова этого паразита я буду потом. Хотя, все равно волна возмущения накрыла, тут ничего не поделаешь. Потому что… Какой наглец, а? Заберет он! А меня спросить?
Пока я внутренне наливалась бешенством, ледяную глыбу прорвало лаконичным:
— Нет.
— Чего нет? А? — многословный Гном словно ждал обратной связи от приятеля, тут же начал говорить тихо и жестко, — ты не хочешь продолжать в прежнем формате, отлично! Я тоже не хочу, понял? Она не блядь, которую мы на двоих расписали. Она девочка нежная. С ней так нельзя, херню мы сделали, согласен. Потому что скоты. И ты тоже, да, тут ты прав. Потому я предлагаю вариант: хочешь ее отпустить? Отпускай. Я заберу. Я ее хочу.
— Нет.
— Да чего ты заладил, робот гребанный? Говори уже, почему нет?
— Потому что… Она не должна от нас страдать…
— Слушай, хватит этой хуйни! Она сегодня ночью чем угодно занималась, но только не страдала! Ей все нравилось!
— А ты спрашивал? — прорычал холодно, но как-то надломленно Саня.
— А то! — удивился Гном, — постоянно же! В процессе!
— Идиот… — резюмировал Саня, — в процессе-то понятно. А до? Она же говорила, что не хочет… А мы ее…
— Ну… Когда баба говорит “нет”, это значит, что некачественно ухаживал. Мы с тобой постарались же после этого? Не знаю, как ты, а я постарался.
— Хватит уже…
— Да чего ты морщишься, морализатор гребанный? Можно подумать, я тебя силой в постель тащил! Да ты первый все время начинаешь! А потом выебываешься, строишь из себя коня педального! Ты или крест надень, или шляпу сними!
— Гном… Ну ты же понимаешь, что это все… Херово? Что дальше будет, а? Нам-то с тобой похер, а она? С ней что будет, когда мы… закончим?
— Не знаю, как ты, а я все только начинаю. И заканчивать не намерен.
— Гном, ты идиот.
— От идиота слышу. И вообще… Хватит уже. Я хочу малышку выебать. Ты присоединишься?
Пауза, которая возникла после этого хамского, но невероятно горячего предложения, от которого у меня все внутри сладко заныло, и даже тело, натруженное в разных местах, невольно напряглось, словно желая на себе опять испытать всю силу их бешеных темпераментов… Сучка ты, Женька… Ох… Похотливая… Эта пауза была мучительной. Показалась долгой, да настолько, что я заледенела… Неужели, сейчас откажется? Это… Это хорошо? Плохо? Как?
Гнома, похоже, тоже мучил этот воспрос, потому что он не прерывал.
Молчал, ждал, нагнетая и без того мрачную атмосферу.
И я замерла, ощущая, как сердце в груди колотится взволнованно.
И как застывает, когда молчание трескается ледяным:
— Да. Присоединюсь.
Глава 18
Глава 18
Утренняя тишина была оглушающе умиротворяющей.
Я выползла из-под тяжелой лапы Гнома, аккуратно миновала волосатую ногу Сани, вольготно расположившегося на половине кровати, упала на четвереньки прямо на мягкий ковер с пышным ворсом. Этот ворс вчера днем хорошую службу сослужил моим бедным коленкам.
И шустро, прямо как была, на четвереньках, двинулась в сторону кресла, на котором валялись джинсы Гнома.
Я на них вчера полдня алчно косилась, потому что помнила прекрасно, кто из мужчин дверь запирал, но так и не добралась.
Саня с Гномом, поговорив на эмоциях и накалив таким образом обстановку, долго и сладко снимали стресс с помощью моей несопротивляющейся и размякшей после череды оргазмов тушки.
Нет, признаюсь, что в самом начале, когда они, в облаке тестостерона и диком напряге, какой бывает перед дракой у мужиков, двинулись ко мне, я реально чуть в обморок не грохнулась, даже изображать внезапное пробуждение не пришлось.
И без того, сердце в пятки ушло. И тут даже не сразу поймешь, отчего: от предвкушения или страха. Скорее всего, и то, и другое, и еще чуть-чуть чего-то странного, того, что я анализировать ни в жизнь не стану.
Я замерла, когда с меня аккуратно сняли одеяло, когда кровать прогнулась с двух сторон под мощным весом обоих моих любовников… А потом ничего не происходило целых пару минут.
Я не могла видеть их лиц, и не понимала, что творится.
Они сняли с меня одеяло, забрались на кровать, перед этим договорившись о дальнейших действиях… И что? И что делают-то? Смотрят? На меня? Что там, что-то новое можно увидеть, что ли?
От их взглядов, невероятно осязаемых, по коже бежали мурашки, а сердце заходилось дурным волнительным стуком.
— Малыш…
Нет, все же Гном не умел долго молчать, очень уж коммуникабельный человек…
— Малыш… — теплые, ласковые ладони прошлись по спине, мягко массируя, делая так приятно, так хорошо, что я невольно прогнулась кошечкой под их нежностью…
Со стороны Сани предсказуемо не было ни одного звука, ни одного движения… Только взгляд, слишком уж материальный. Как бы не обжечься об этот лед!
— Малыш… — меня перевернули на бок, я раскрыла глаза и оказалась лицом к лицу с Гномом. Он упер локоть в кровать, а второй рукой мягко тискал мою грудь, чуть пощипывая соски. Это было приятно… Потом потянулся
