ним.
Мы отрываемся друг от друга, чтобы вдохнуть немного воздуха. А то головокружение уже просто нереальное от недостатка кислорода.
— Зайка, хочешь еще шампанского?
Я отрицательно мотаю головой. Я и первый бокал едва отпила. Зачем мне шампанское, если меня пьянят поцелуи?
— Нарзана? — предлагает заботливый Волчара.
Я киваю.
И жадно пью газированную бодрящую водичку.
А Варлам в это время жадно смотрит на меня… Как мне нравится этот взгляд! Как приятно чувствовать себя сексуальной и желанной!
Даже без вечернего платья и красной помады.
От неловкого движения немного воды проливается мне на грудь. Прямо в вырез рубашки. И Варлам слизывает эти капли…
А потом отрывается от меня и продолжает разглядывать.
— Зайка, у тебя такие глаза…
— Какие?
— Нереальные. Синие. И немного зеленые. И еще капельку фиолетовые. А еще — сумасшедшие…
— Кто бы говорил! — смеюсь я. — У тебя сейчас совершенно безумный взгляд.
— Ну я-то определенно сошел с ума от тебя!
Мне хочется сказать: я тоже.
Но я не говорю. Просто молчу и улыбаюсь. Купаюсь в его восхищении…
И таким же жадным взглядом разглядываю его мускулистые руки. Рубашка так и натянулась на бицепсах, а закатанные рукава обнажают мощные предплечья. Я уже гладила их… И хочу еще!
Варлам притягивает меня к себе. Я кладу ладони на его мощную шею. Слегка впиваюсь в нее ногтями. Почему-то захотелось… С его губ срывается какой-то рычащий стон…
И тут нам приносят хачапури.
Да не хочу я больше есть! Но Варлам неумолим:
— Зайка, это очень вкусно!
— Я верю. Но я наелась хинкали.
— У нас еще не было поцелуя со вкусом хачапури…
— А вот это аргумент!
Я съедаю кусочек. Это, и правда, нереально вкусно! Но поцелуй вкуснее в тысячу раз…
Сейчас Варлам целует меня как-то по-другому. Еще горячее. И глубже. Ритмично проникая языком в мой рот.
Боже…
Не надо долго думать, чтобы понять, на что это похоже. Я и так вся горела. А теперь вспыхиваю еще сильнее. Внизу. В том самом местечке…
Нервно сжимаю колени. Выгибаюсь.
Рука Варлама на моей пояснице. Он понимает, что со мной происходит. Да, он все знает…
Я чувствую влагу в трусиках. И мне вдруг становится неловко. Я вспоминаю, что мы, вообще-то, в ресторане. Да, в отдельной кабинке. Но сюда то и дело заглядывает официант. И вообще… Тут же не стены, а просто решетчатые перегородки…
Отодвинувшись от Варлама, я поправляю юбку. Беру в руки стакан. Пытаюсь освежиться Нарзаном. Но прохладнее мне не становится.
— Может, закажем мороженного? — предлагаю я.
— Конечно!
— А то я вся горю…
А этой фразой я поджигаю его. Подливаю бензина в и без того полыхающий костер.
— Зайка… — рычит он.
И надвигается на меня.
Я отползаю от него, насколько это возможно на небольшом диванчике.
Он нависает надо мной. Я упираюсь ладонью в его грудь — мол, притормози, Волчара! А сама облизываю губы…
Как мне нравится его дразнить! Как нравится играть с огнем…
Но Варлам вдруг отстраняется. И хватает стакан с Нарзаном. Ему тоже надо освежиться.
— Зайка, ты не бойся. Я не зверь какой… Я все понимаю. И умею. Я буду за тобой ухаживать. И не буду никуда торопить. Цветы, конфеты, бриллианты…
Да что это с ним такое?
Я же просто играю! С чего вдруг он стал таким нерешительным? В прошлый раз вел себя как необузданный зверь, а сегодня решил превратиться в ласкового щеночка… Верните мне зверя!
— Не надо за мной ухаживать, — бурчу я.
— Не надо?
— Нет. Я не хочу бриллианты.
— А что ты хочешь, моя прелесть?
— Поехали к тебе.
Он аж закашливается, подавившись Нарзаном. И спрашивает с непонятной интонацией:
— Зачем?
— Как зачем? В шахматы играть.
Варлам
— Шахматы доставать? — спрашиваю я.
— Конечно, — отвечает Зайка.
И смотрит на меня дерзким взглядом. Но в следующую секунду смущается… Моя ты прелесть! Строишь из себя опытную и смелую волчицу, а хвостик-то дрожит.
И это охренеть как заводит…
В машине я вел себя прилично. Держал Яну за руку, рассказывал ей, как меня учил играть в шахматы друг и как мы рубились с ним целыми днями напролет. Так что я стал почти гроссмейстером.
Правда, не уточнил, при каких обстоятельствах это происходило. И почему у меня было так много свободного времени… Да, моя юность была криминальной. И в места не столь отдаленные мне тоже посчастливилось попасть. Ненадолго. Но достаточно, чтобы мозги вправились и захотелось сменить вектор применения своих организаторских способностей.
Больше в криминал я не лезу. Но он постоянно лезет ко мне…
Я достаю шахматную доску. Раскладываю на журнальном столике. Том самом. В той же комнате, где я в прошлый раз привязал Зайку к стулу…
Вот у меня тогда предохранители сорвало!
Сейчас я себе такого не позволю. Потому что понимаю, что с нежной Зайкой надо обращаться нежно…
Яна расставляет фигуры. И делает первый ход. Съедает мою пешку. Что-то я задумался…
— Раздевайся! — внезапно командует она.
— Что?! — охреневаю я.
— Мы играем в шахматы на раздевание.
— Что же ты сразу не сказала?
— Вот сейчас говорю. Снимай что-нибудь.
Я тянусь к носку…
— Пф-ф-ф! — фыркает Зайка. — Что за детский сад? Снимай штаны!
— Серьезно?
— Абсолютно.
Если девушка просит меня снять штаны — я снимаю. Уговаривать точно не надо. Хоть и странновато сидеть перед Зайкой в рубашке и трусах — пофиг. Мне. А ее, кажется, немного смущает мой железный стояк, который боксеры никак не скрывают.
Она бросает на меня быстрые взгляды, но сразу отводит глаза…
— Есть!
Блин. Пока я разглядывал ее смущенное личико, она сожрала еще одну мою пешку. Как так? Я же лучше играю!
— Снимай трусы, — командует Зайка.
— Серьезно?
— Да.
— Я же сниму! — угрожающе произношу я.
— Жду с нетерпением.
Блин…
Одно дело — раздеваться в порыве страсти, срывая одежду и с девушки, и с себя. И совсем другое — раздеваться у нее на глазах, когда она сидит одетая. И смотрит на тебя изучающим, чуть ли не критическим взглядом.
— А ты? — спрашиваю я.
— Я пока выигрываю.
Зайка бросает взгляд на доску и — сжирает еще одну пешку.
— Не заметила, — комментирует она. — Вторая тоже подставилась.
Да блин…
Я начинаю расстегивать пуговицы рубашки.
— Медленнее, — шепчет Зайка.
— Что?!
— Сексуальнее…
Стриптизером я еще никогда не был. Ни разу в жизни. Да пофиг. Хоть поржем.
Я изображаю страстный стриптиз. Зайка хохочет. А потом выдает:
— А теперь сделай то, что в прошлый раз заставил сделать меня.
— Что именно?
— Ты знаешь.
Конечно, знаю.
— Это
