она.
– Настоящая Каролина Чацкая? Я не виновата, Глеб. Я не знала, что она жива… Отец и его юрист убедили меня, что девушка мертва.
– Срочно едем к Свирепому. Нет, ты не едешь. Я вызову няню, а ты будешь отдыхать. Брыкалов останется с вами.
Глеб.
Я хочу поверить в любовь… И снова, как и в прошлом, хочу ее любви. Желаю видеть счастливые смеющиеся глаза Каролины, слышать ее смех и ласковые слова, торопиться домой, чтобы попробовать ее ужин. И, плевать, каким он будет… Каким же я был идиотом… Черт бы побрал мои недальновидность и юношеский максимализм. Все это время я купаюсь в сожалении о своих поступках, вспоминаю прошлое и без устали ищу причину, по которой поверил матери. Возможно, Кара права – мама испугалась и пыталась всеми силами сохранить тайну отца. А легче всего это было сделать, избавившись от Леры…
Они наняли людей и испортили тормоза на ее машине, сожгли дом ее отца… Сделали все, чтобы утаить от меня правду. Ладно я… Отец до смерти боялся, что правду узнают следователи. Он боялся попасть за решетку. И, если Каролина окажется права – это сделаю я. Я посажу отца и вычеркну мать из жизни. Это они заставили меня поверить во все эти сказки… Они украли у нас шесть лет. Нет, не они… Я сам. Ответственность лежит на мне. Я не проверил, не поговорил, поторопился.
Крепко сжимаю руль и съезжаю с трассы во двор офиса Свирепого. Паркуюсь возле входа, отвлекшись на входящее сообщение – я поручил Брыкалову отсчитываться каждые полчаса. Дома все в порядке… Что они, интересно, делают? Мои девчонки. Каролина наверняка вышивает крестиком, сидя перед телевизором в гостиной, а Миланочка собирает пазлы, развалившись на шерстяном коврике возле камина.
Как я хочу влюбить ее в себя заново… Никогда не думал, что Кара сможет разрушить во мне… меня. Растоптать ужасного грубого циника и возродить прежнего Глеба, кем я был всегда…
– Добрый вечер, Всеволод Иванович, – жму Свирепому руку.
– Вы похудели, Глеб Андреевич. Семейная жизнь оказалась не такой уж сладкой? Как вам живется? Каролина Дмитриевна…
– Я очень хочу сделать ее счастливой. Вы правы – у нас как-то… Не очень ладится. Каролина серьезно больна, я окружил ее охраной, заказал клапан из Европы, скоро ее прооперируют. Она мне не верит и…
– А вы дайте ей свободу, Глеб Андреевич. Отпустите ее.
– Как я могу? Она моя жена и…
– Вы принудили ее к женитьбе. Держите в своем доме, как пленницу. Позвольте Каролине самой принять решение относительно вас. Пусть она захочет возобновить отношения. Ухаживайте за ней, навещайте дочь, дарите цветы. Без давления и принуждения, без угроз и манипуляций.
– А как же ее здоровье и безопасность? – недоумеваю я. Как я могу отпустить Кару? Свирепый точно сошел с ума! Она моя… Принадлежит мне… Господи, он ведь прав – я ревнивый маньяк-собственник.
– Операцию проведут скоро, ведь так?
– Да.
– Что вам известно по нашему делу? В телефонном разговоре вы упомянули настоящую Каролину Чацкую. Думаете, это она?
– Уверен. Девушка пишет, что Каролина украла ее жизнь. Кара утверждает, что юристы проверяли личность девушки – она числилась погибшей. Не понимаю, зачем ей было примерять на себя чужую личность в полном смысле слова? Кара переделала все документы – места учебы в школе и университете, сведения о родственниках, и близких… Она просто стала ею… А могла оставаться собой – достаточно было просто поменять имя и фамилию.
– Нет, вы неправы. Места учебы и работы легко бы ее выдали. Любой приличный сыщик обнаружил бы, кто скрывается за новым именем. А так… Каролина – реальный человек, а Лера другой, уже погибший. Она поступила правильно… Выходит, боялась чего-то или кого-то…
– Моего отца. Я хочу, чтобы вы плотнее занялись этим делом. Если Андрей Максимович не мой отец, а убийца – я его посажу.
– Прошел срок давности, Глеб, – вздыхает Свирепый, поправляя яркий платок, торчащий из нагрудного кармана. – Закон есть закон. Больше двадцати пяти лет прошло со смерти брата Андрея Максимовича. Вы были ребенком и могли не заметить разницы… Папа или дядя… Они же близнецы. Глеб, может, вы что-то помните? Как умер ваш дядя? Или отец? Нам это предстоит выяснить…
– Умер от удара током. Несчастный случай.
– Это случилось у вас дома? Там, где сейчас живут ваши родители? Простите, что снова уточняю… Я прочитал об этом в деле, но хочу услышать от вас.
– Нет. Дома у Мирона, моего дяди. Возможно, тот, кто сейчас живет с мамой – Мирон? Он легко мог выдавать себя за брата и, наоборот. Я был мальчиком, меня не посвятили в подробности.
– А что-то изменилось в ваших отношениях с отцом после гибели дяди? Вспомните, может, у вас был тайный язык? Секрет, который знал только отец?
Напрягаюсь, что есть силы, пытаясь вспомнить… Точно! У нас был секрет… Незадолго до гибели дяди Мирона мы с папой купили маме книгу Джудит Макнот «Благословение небес». А вот что случилось потом? Мама так сильно убивалась по дяде Мирону, с чего бы это? И почему она пошла на столь чудовищную ложь? Может, ей угрожали?
– Секрет был, я только что вспомнил.
– Отлично. В непринужденной беседе вам стоит рассказать об этом отцу и посмотреть на его реакцию. Сделайте вид, что вы поддались ностальгии, только и всего.
– А что потом? Если отец побледнеет и проколется? Мне нужны доказательства, Всеволод Иванович. Делайте все, вплоть до эксгумации трупа.
– Пока я лишь запросил материалы дела из архива. Но скажу сразу – дело тонкое… Смерть от несчастного случая, вот, что там пишут.
– Но при этом Лера слышала разговор отца и мамы. В нем он признается, что убил брата. Что-то не сходится… Зачем Мирону становиться моим отцом? Выдавать себя за другого человека? Он ведь мог спокойно жить дальше, если невиноват?
– А вы не помните, чем занимался ваш папа перед смертью? – прищуривается Свирепый.
– Они с дядей работали над открытием. Мирон и Андрей в молодости серьезно занимались наукой. Это потом, спустя некоторое время, отец адаптировался к реальной жизни и стал бизнесменом.
– А как они им стал? Интересно…
– Что-то продал… Слушайте, он точно продал патент за границу. Получил приличный стартовый капитал и… Может, хотели убить Мирона? И перепутали с моим папой? Черт… Как бы это теперь выяснить?
– Поговорить, Глеб. Для начала просто поговорить с отцом начистоту.
Глеб.
Надо поговорить с папой… Свирепый
