меня в ожидании чего-то.
– Да ладно, не удивляйся. Я не поверю, что никто прежде не называл тебя Белоснежкой. Черные волосы, перламутровая кожа, красные губы.
Темная бровь Марселлы дернулась вверх, и я понял, что с каждым словом, вылетающим из моего рта, я копаю себе еще более глубокую могилу. Тень улыбки скользнула по ее губам, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы не притянуть ее к себе и не поцеловать.
Женщины занимают определенное место в мотоклубах, находясь не на равных правах с мужчинами. Они должны говорить только тогда, когда к ним обращаются, и обязаны ублажать своих мужчин. Я никогда не разговаривал с женщинами по душам, обычно это была бессмысленная болтовня до и после секса, которой по возможности я старался избегать. Единственной женщиной, с которой я когда-либо вел более-менее приличный диалог, была моя мама, но в последние годы я отдалился даже от нее.
Я не знал, что такого было в Марселле, что заставляло меня хотеть разговаривать или хотя бы слушать. Она была образованной и тщательно подбирала слова. Я никогда не разговаривал с девушкой, хоть наполовину такой же образованной и умной, как она. И иногда мне просто нравилось наблюдать за ее реакциями.
– Что случилось с твоим женихом? Он бросил тебя из-за того, что ты не дала ему?
Ее губы сжались.
– Таких девушек, как я, не бросают. Я рассталась с ним.
– Такая чертовски высокомерная. Считаешь себя подарком мужчинам и думаешь, что никто не в силах бросить такую самоуверенную задницу, как ты?
– Никто бы не бросил меня из-за моего отца, – пробормотала Марселла.
Я оживился, услышав нотки горечи в ее голосе.
– Слишком боятся твоего старика, я так понимаю. Но почему ты говоришь так, будто это тебя злит? Разве тебе не приносит удовольствие то, что тебя боятся из-за твоего устрашающего папочки?
– Я бы предпочла, чтобы меня боялись или уважали из-за того, кто я есть.
Ее слова удивили меня, но я не смог сдержать ехидного комментария.
– Обычно люди не боятся и не уважают кого-то за их выдающиеся навыки в шоппинге.
Марселла прищурилась.
– Я способна на большее, чем просто шоппинг. Ты меня не знаешь.
– Тогда просвети меня, Белоснежка.
– Моя жизнь не сказка, так что перестань меня так называть.
Моя улыбка стала шире от ее явного недовольства.
– Жаль, но я уверен, что большой злой серый волк с удовольствием съел бы тебя [13].
Румянец пробежал по ее шее и щекам, делая ее еще больше похожей на принцессу из сказок.
– Я изучаю маркетинг, и я одна из лучших.
Я не мог перестать ухмыляться.
Марселла нахмурилась.
– Полагаю, ты видишь себя большим злым серым волком, Бешеный Пес?
Я определенно с удовольствием съел бы ее.
Она покачала головой и притихла.
– Прошло уже больше недели. Когда это все закончится?
Я больше не спрашивал Эрла об этом. Он наказывал Витиелло молчанием, надеясь, что этот ублюдок умрет от беспокойства за свою дочь. Да и я был не против провести еще несколько дней с Марселлой.
Моя улыбка погасла.
– Скоро. Когда твой старик умрет.
Она прикрыла глаза.
– Что мне нужно сделать для того, чтобы ты отказался от своего плана?
– Не трать свое время на поиски способа убедить меня. Не буду лгать, мои сны наполнены образами твоего обнаженного тела на мне, но даже это не изменит моего мнения, так что не пытайся манипулировать мной с помощью секса.
– Никто ничего не говорил про секс, – пробормотала Марселла. А затем склонила голову с любопытством. – Так ты бы предпочел, чтобы я не пыталась соблазнить тебя?
– Каждую гребаную ночь я ждал, когда ты наконец попытаешься, но не делай это ни по какой другой причине, кроме как потому, что сама этого захочешь.
– Как будто тебя бы волновало, по какой причине я бы заигрывала с тобой.
Я ухмыльнулся.
– Мне было бы плевать на это, окажись я между твоих ног. Но сразу избавлю тебя от разочарования: ты не получишь от этого ничего, кроме грязного, потрясающего секса.
– Если бы мне нужен был только секс, я могла бы переспать с бессчетным количеством парней. Мало кто из них не согласился бы провести со мной ночь.
Вне всякого сомнения…
– Вероятно, ты не выбрала никого из них, потому что все они тряслись из-за страха перед твоим отцом. Я первый парень, который не боится его, и признаешь ты это или нет, но тебя это заводит.
Она не отрицала этого, лишь смотрела на меня таким взглядом, от которого по моему телу прошел всплеск дикого желания.
Марселла
Я залезла на подоконник, выглядывая в окно. Как и прежде, я пыталась найти ориентиры, которые могли бы мне подсказать, где я нахожусь, но лес вокруг клуба не давал никаких намеков. Проведя десять дней в руках байкеров, я начала терять надежду, что папа и Маттео найдут меня. В коридоре скрипнула половица, заставив меня напрячься. Каждый раз, когда Мэддокс уходил, мои нервы были напряжены до предела. И как бы безумно это ни звучало, он меня защищал. Я видела взгляды, которые на меня бросали другие мужчины: голодные и полные ненависти. Я не могла рассчитывать на их милосердие, и даже если бы я сказала, что не желала их милосердия, я боялась того, что они могли со мной сделать.
– Эй, избалованная принцесса, где же ты прячешься? – позвал Коди певучим голосом.
Когда Мэддокс уходил, любимым занятием Коди было сидеть напротив двери и мучить меня рассказами о том, как бы он взял меня силой. Он громко шмыгал носом, вынюхивая.
– Я чувствую запах итальянской киски. Позволь настоящему мужчине заполнить твою грязную дырочку.
Я пыталась не издавать ни звука, надеясь, что тогда он уйдет. Но вместо этого Коди несколько раз дернул дверную ручку. Хоть я и знала, что он специально пытается меня напугать, меня все равно охватила тревога. Моим единственным спасением были дверь и уважение байкеров к Мэддоксу. Но я не хотела полагаться ни на то, ни на другое.
Чем дольше я находилась в плену, тем выше становились шансы, что в итоге Эрл Уайт сорвется и причинит мне боль, чтобы надавить на отца. Я не хотела ждать, пока это произойдет, но сбегать без помощи Мэддокса было бесполезно.
Он ясно дал понять, что не поможет мне, что бы я ни сделала, но сейчас я задумалась, не проверить ли мне его теорию. Я слышала, как он бормотал мое имя ночью во сне.
Услышав рев двигателя, я повернула голову в сторону подъездной дорожки и не смогла сдержать улыбку, когда заметила Мэддокса на его «Харлее», остановившегося перед крыльцом. Он снял шлем и провел рукой по непослушным волосам. Должна признать, что вид Мэддокса, сидящего на этом звере-мотоцикле, чертовски привлекал. Даже его байкерский прикид с кожаной жилеткой смотрелся на нем хорошо. Мэддокс слез с байка и поднял глаза к окну. Наши взгляды пересеклись, и все внутри меня перевернулось, но я даже не хотела разбираться в причине
