– Детям очень нужны такие мягкие игрушки, которые можно прижать к себе, – грустно сказала Клементина и ласково посмотрела на девочку. – Они дают им ощущение безопасности. Ведь дети мало что могут контролировать.
Джонатану захотелось спросить, как Клементина пришла к такому выводу, но молодая женщина отгородилась от мира незримой стеной и не подпускала к себе.
– Что это вы нарисовали там на песке? – с любопытством спросила Клементина.
– Вот дом, возле него собачка. Я понемногу учу Марли, – ответил Джонатан. – Увы, я рисую ужасно, дом походит на кособокий ящик, а собака на ящерицу.
– Дайте-ка мне попробовать.
Клементина взяла палочку и через минуту нарисовала красивый дом с окошками и дверью, потом трубу, из которой шел дым. У собаки получились острые уши и длинный хвост, и она походила на собаку.
– Невероятно! – восхитился Джонатан. – У вас талант.
Клементина застенчиво улыбнулась.
– Ну, не знаю… Просто я немного училась рисовать. – Внезапно ее лицо изменилось, словно она вспомнила что-то грустное. – Я лучше пойду, – сказала она и торопливо пошла в сторону города.
После этого случая Клементина всегда останавливалась и здоровалась, когда проходила мимо. Ее явно тянуло к Марли. Джонатан заключил из этого, что она просто любит детей, и ему было жалко, что она упустила момент и ей не удалось создать свою семью и жить нормальной жизнью – с мужем, детьми, в собственном доме. Марли всегда радовалась ее приходу, Джонатан тоже. Иногда они что-то вместе рисовали для девочки. Клементина смеялась над его неуклюжими рисунками и показывала, как их исправить. Казалось, она чувствовала себя в его компании все лучше и лучше.
Однажды, когда они случайно повстречались на главной улице, Джонатан увидел Эрин, выходившую из лавки. Он помахал ей рукой.
Эрин хотела помахать ему в ответ, но увидела Клементину, и ее рука опустилась сама собой. Она уже встречала в городе этих проституток, но никак не ожидала увидеть с одной из них Джонатана, тем более что он был, как всегда, с Марли. С явным возмущением она опустила голову, повернулась и пошла прочь, чтобы не встретиться с Джонатаном.
Он растерянно смотрел ей вслед.
Клементина сразу поняла, что творилось в душе Джонатана, и это ее больно задело.
– Вы знакомы с этой дамой? – спросила она.
– Она ассистент у торговца самоцветами, – ответил Джонатан и попытался оправдать такой поступок Эрин. – Вероятно, она нас не видела.
– Не думаю, – возразила Клементина, привыкшая к такой реакции добропорядочных женщин. – Просто она увидела вас со мной. Мне жаль, что у вас из-за меня неприятности, – печально добавила она и опустила голову. – Я пойду.
– Подождите, Клементина. Мне приятно общаться с вами, – запротестовал Джонатан. Лишь в этот момент он понял, как неприятна и унизительна Клементине такая реакция со стороны Эрин. Ему стало стыдно за нее.
– Нет-нет, я пойду дальше одна.
Большинство старателей либо не были женаты, либо их семья жила где-то в другом штате или даже в другой стране. Они встречались с проститутками на опаловом участке, проводили с ними ночь, а в городе делали вид, что не узнают их. Клементина уже поняла, что Джонатан совсем не такой, как все. Он с уважением относился к ней и видел, что у нее хорошая, добрая душа. При этом он никогда не пользовался ее услугами. Поначалу ей казалось, что он просто робел и рано или поздно предложит ей провести с ним ночь. Но этого не случилось. Клементина все больше и больше доверяла ему.
– Нет, мы пойдем вместе, – настаивал Джонатан. – Мне это не стыдно. Тут нет причин стыдиться.
Клементина была озадачена.
– Если вас увидят со мной, с вами не станут общаться порядочные женщины. Я не хочу этого, ведь вы всегда были добры ко мне.
– Почему я не должен был это делать? Мы знакомы совсем недавно, но успели стать друзьями, правда?
У Клементины навернулись слезы на глаза.
– Я не могу дружить с вами, – сказала она.
– Почему не можете?
– Потому что я… – Она поникла головой. Она не сомневалась, что Джонатан знал про ее ремесло. Он не мог быть таким наивным. – Потому что я предлагаю себя мужчинам, за деньги. – Она покраснела.
– Вы делаете это, чтобы выжить, Клементина. И это не имеет отношения к нашей дружбе. Это то, что вы делаете, а не то, что вы из себя представляете. – Она недоверчиво взглянула на него, а он продолжал: – Кубер-Педи не такой город, где люди живут по доброй воле. У всех имеются на это свои причины. Я не знаю ваших жизненных обстоятельств, но я вас не осуждаю, какими бы они ни были.
– Значит, вы все еще хотите быть моим другом?
– Да, конечно, – не колеблясь ни секунды, ответил Джонатан.
Клементина не могла поверить своему счастью. У нее потекли по щекам слезы. В Кубер-Педи у нее совсем не было друзей, если не считать двух других проституток, сестер Дейзи и Пэнзи, хотя она уже два года жила в городе.
– Вы необыкновенный человек, Джонатан, – сказала она и вытерла слезы. Она знала, что никогда не забудет его доброты, и поэтому хотела сделать так, чтобы ему было лучше. – Но я должна идти одна, Джонатан. Поверьте, так будет лучше для вас. Нас не должны видеть вместе. – Она повернулась и быстро направилась прочь. Джонатан стоял и глядел ей вслед.
– Почему Клементина заплакала? – спросила Марли. – Ей грустно?
– Да, по-моему, грустно, – ответил Джонатан. – Как бы мне хотелось, чтобы она была веселой.
14
В последующие недели Боян Ратко еще дважды наведывался к Корнелиусу, пьяный и агрессивный. Корнелиус следовал совету констебля и держался спокойно, по крайней мере внешне. Говорил, что ничего не слышал о знаменитом опале, якобы украденном у Бояна.
– Если я узнаю, что «Австралийскую Олимпиаду» украл у меня Андро Дразан, я убью его, – клялся Боян. – Если он попробует продать этот опал скупщику, я разорву его на клочки вот этими руками, да и скупщика тоже.
Эрин, спрятавшаяся на кухне за дверью, задрожала от страха и на всякий случай сняла со стены тяжелую чугунную сковородку. Несмотря на испуг, она была готова пустить ее в ход, если Боян набросится на дядю, но молилась, чтобы этого не понадобилось.
Корнелиус не сомневался, что могучий хорват осуществит свою угрозу.
– А вам не приходило в голову, что камень украл у вас кто-то другой? – осмелился он. – Ведь тот белый опал очень дорогой, так что искушение наверняка было у многих.
Боян тяжело оперся о стол и свирепо поглядел на Корнелиуса. Он был ужасно пьян и еле держался на ногах.
– Камень у Андро, – прорычал хорват, пытаясь выпрямиться. – Я точно знаю. Кроме него, никто не осмелится встать на пути у Бояна Ратко. – Он ударил себя кулаком в грудь. – Если он придет к тебе, чтобы продать камень, скажи ему это. Я нашел опал и хочу получить его назад!
– Я сообщу вам, если что-нибудь узнаю про этот опал, – пообещал Корнелиус.
– Клянись! – заорал Боян и грохнул кулаком по столу.
– Даю слово, – ответил Корнелиус.
Он был уверен, что никогда не увидит этот опал, поэтому без колебаний дал обещание. Ему хотелось лишь одного – чтобы хорват поскорее ушел. Боян не только пугал до смерти Эрин, но и мешал делам. Наконец Боян затопал прочь.
Эрин выскочила в холл и заперла за ним дверь.
– Мне придется еще раз поговорить с констеблем Спендером, – сердито заявила она. – Ведь он пообещал, что запретит этому типу приходить сюда. Очевидно, что его запрет не подействовал. Он должен вести себя более жестко.
– Эрин, Боян не из тех парней, которых можно чем-то напугать, – возразил Корнелиус. В его глазах все еще светился страх.
– Тогда его надо отправить за решетку. И я лично скажу об этом констеблю. – Не успел дядя что-то возразить, как Эрин открыла дверь и выбежала на улицу.
Констебль Спендер выходил в это время из своей конторы.
– Добрый день, мисс Форсайт, – поздоровался он, явно обрадовавшись встрече с Эрин, и озабоченно спросил: – Куда вы так спешите? Опять что-то случилось?
