Я дохожу до аудитории, чувствуя за спиной перешептывания. Честно говоря, это немного нервирует. Но тем не менее первая пара проходит спокойно, зато на перемене Милана Левицкая, одна из моих одногруппниц, громко и насмешливо говорит:
— Вау, Васильева, у тебя наконец появился вкус! Где такие тряпки взяла? Украла?
— А ты не слышала разве? — живо подхватывает ее вторая. — Она Соболевскому дала. Говорят, он ее сегодня на своей тачке привез.
— Серьезно? — Милана подходит ко мне и садится прямо на мою парту. — Надо же, а строила из себя всегда такую целку, что аж смотреть противно. Ну и что, Васильева, расскажешь нам, как оно?
— Ага, — смеется еще кто-то из их компании, — поделись, как это — отсасывать за кроссовки?
Мне в лицо словно краской плеснули, но я стискиваю зубы и молчу.
— Не, ну а чо, — продолжает комментировать Милана. — Я тебя, Васильева, не осуждаю. Каждый крутится как может. Одних мозгов ведь мало, на них себе красивую жизнь не купишь, правда?
— В твоем случае точно, — тихо говорю я, уже не в силах молча терпеть это неприкрытое хамство.
— Чегооо ты сказала? — нависает она надо мной, а по аудитории несутся смешки. Иногда мне кажется, что им реально все равно, над кем ржать.
— Говорю, что в твоем случае, Милана, на мозги точно рассчитывать не стоить, — тихо, но твердо повторяю я, поднимая взгляд. — Так что тебе очень повезло, что у твоей семьи есть деньги, чтобы это компенсировать.
— Вот именно! — скалится она, кажется, даже не сообразив, что ее сейчас оскорбили.
И парни из нашей группы, слышавшие весь этот разговор, гогочут в голос.
— Эй, вы чего? — обиженно вопит Милана.
А я встаю и выхожу из аудитории, стараясь не слушать того, что мне кричат вслед. Несмотря на то, что я впервые в жизни собралась с силами и смогла ответить на оскорбление, я не ощущаю себя победительницей. Мне тошно и противно, как будто меня прилюдно измазали в дерьме. Когда я с утра радостно выбирала одежду, предвкушая, как буду идти по коридорам университета в своих серебристых кроссовочках, а нежно-голубая юбка будет красиво развеваться от моих шагов, мне и в голову не приходило, что со стороны я буду выглядеть вот так. Как бедная девочка, которая дала за красивые тряпки.
На глазах выступают слезы, я быстро смахиваю их рукой и иду в туалет, чтобы умыться прохладной водой и успокоиться. «Все в порядке, — твержу я себе. — Просто они ничего не знают. Они видели, как Тимур недавно грубо приставал ко мне в столовой, и решили, что я согласилась на то, что он предлагал. Они не знают, сколько всего между нами произошло. Они не знают, какие у нас отношения. И не надо. Это не их дело».
Немного успокоившись, я возвращаюсь на занятия. Во время лекции мне никто ничего не говорит, все заняты, а на перемене я снова ухожу. На этот раз в столовую. Очень хочется увидеть там Алису, и я даже звоню ей, чтобы мы встретились и вместе пошли пообедать, но трубку она не берет. И уже в самом конце большой перемены я получаю от нее сообщение о том, что она заболела.
Пишу ей пожелание выздоравливать, а сама грустно вздыхаю и иду обратно на пары. У меня остался еще практикум по финансовой отчетности, и можно будет собираться домой. В мой новый дом.
И тут меня зовут:
— Оля!
Я оборачиваюсь: у стены стоит Ян, он тоже учится в моей группе. Мелкий, худой парень с узким непримечательным лицом, зато с кучей пирсинга и в остромодных ярких вещах. Он вроде нормальный: не особенно доставучий, не особенно глупый, мажор как мажор. Правда заядлый тусовщик. К первой паре никогда не появляется, потому что все ночи в клубах пропадает.
Ян улыбается и жестом подзывает меня к себе. Я недоумеваю, что ему надо, но подхожу.
— Хорошо выглядишь, — со смыслом говорит он, окидывая меня взглядом.
— Спасибо, — холодно говорю в ответ. — Это все? Могу идти?
— Да стой ты, колючка, — Ян вдруг хватает меня за руку. — Что вечером сегодня делаешь? Поехали со мной в клуб. Была раньше в «Техно-Мехно»?
Я настолько офигеваю с этого предложения, что даже ответить ничего не могу. Просто открываю и закрываю рот, как выброшенная на берег рыба.
А Ян неторопливо продолжает, расписывая мне программу вечера:
— Потусим, потанцуем, потом ко мне завалимся. Ты «спайсы», кстати, не куришь? У меня друг такие крутые может подогнать, улетаешь сразу. Секс под этим делом вообще огонь! Можем…
— Нет, — обрываю я его.
— Что «нет»? Ну не хочешь «спайсы», не надо. Просто поехали.
— Ян, ты глухой? Нет!
Он вдруг обхватывает меня за талию, притягивает к себе и многозначительно шепчет:
— Не, я ж не дебил, понимаю, что ты не за просто так. Хочешь телефон новый куплю? Или сумку?
Я отвешиваю ему такую пощечину, что он от неожиданности бьется головой об стену. Меня колотит от злости. Я отскакиваю в сторону и брезгливо трясу ладошкой, горящей от сильного удара. Хочется обтереть ее обо что-то или помыть.
— Больная что ли? — орет Ян, держась за щеку.
— Еще раз мне такое скажешь… — я задыхаюсь от ярости.
— Да нахер ты мне сдалась такая бешеная! Я, может, помочь тебе хотел.
— Себе помоги!
Я иду по коридору, а в спину мне несется язвительный голос Яна:
— Думаешь, Соболевский тебя будет теперь обеспечивать? Да он никого больше пары раз не трахает. Сама потом еще придешь. Я подожду.
Я даже отвечать ничего не хочу. Потому что иначе точно стукну его еще раз, а Ян такой хилый, что пострадавшей стороной явно будет он, а проблем с деканатом мне не хочется.
Мне до жути обидно, и я иррационально злюсь на Тимура за то, что бросил меня тут одну. За то, что не пошел на пары и не оказался рядом, чтобы защитить меня от злых нападок. Вот был бы он тут, тогда сказал бы всем, что я…
Хотя, что бы он мог сказать? Кто я Тимуру? Его девушкой он мне точно стать не предлагал.
Но я ведь все равно для него что-то значу? Правда?
И вместо того, чтобы идти на практикум, я набираю его номер.
— Детка, срочное что-то? — отрывисто спрашивает он, беря трубку после пятого гудка.
— Нет, я… я просто закончила уже… — мямлю я.
— Ну бери такси, дуй домой.
— А ты?
— У меня тут дела, по работе. Все, прости. Пока.
Тимур первым кладет трубку, но потом присылает сообщение:
«Буду вечером детка, жди меня голой в кровати. Я тебя вылижу а потом оттрахаю до звезд перед глазами. Скучаю»
Вот как он может такое писать!
Я прижимаю руки к покрасневшим щекам. От его слов внутри разгорается желание, с которым я ничего не могу поделать. С Тимуром так хорошо, что мне хочется это испытать снова и снова. В его руках я ощущаю себя любимой и ценной. И пусть это иллюзия и пусть это временно, но я согласна сейчас и на это.
Я вызываю такси, еду домой, а по дороге звоню маме и говорю, что домой не вернусь. В ближайшие дни точно. Выдерживаю ее истерику, кладу трубку и принимаю для себя еще одно решение: не говорить ничего Тимуру о том, что происходило сегодня в универе. Он и так постоянно решает мои проблемы, я не хочу, чтобы я стала его головной болью.
Мне хочется, чтобы ему со мной было хорошо, легко и радостно. И тогда… тогда, может, у нас что-то получится…
Что-то большее, чем есть сейчас.
Глава 19. Медовый месяц
Я жду Тимура так долго, что начинаю зевать. Он еще час назад написал, что выезжает, почему его так долго нет? Надо чем-то заняться, иначе усну.
Вылезаю из кровати, надеваю футболку и иду на кухню ставить чайник. Ну а что еще делать? Хотя бы чаю попью, пока жду его. Других дел все равно нет.
Вернувшись из универа, я уже успела переделать все: и к завтрашним занятиям подготовиться, и вещи разобрать, и продуктов заказать, и даже пирог испечь. Просто так, от нечего делать. Правда, печь пришлось в стеклянной миске, потому что нормальной формы я на этой красивой кухне не нашла. Ну вот кто ее обустраивал, а? В шкафах лежит куча всякой ерунды типа ножа для сыра и каких-то странных вилочек разного размера, а вот реально полезных вещей не найти. Ни сковородки нормальной, ни формы для выпечки.
