Тем не менее, пирог вышел хоть и необычным по виду, но довольно вкусным. А я поняла, что мне было в удовольствие его готовить. Печь мне всегда нравилось, но дома на это обычно не было времени. Дома мне вообще всегда не хватало времени, даже на то, чтобы доделать все задания по учебе, и поэтому я часто сидела со своими тетрадками до глубокой ночи.
А на что же я тратила все свое время? Ну приходила сначала из школы, а потом из университета, готовила ужин, наводила порядок в квартире, кормила брата, родителей, мыла посуду после еды, а только потом уже шла заниматься уроками. В выходные тоже было много обязанностей: и белье погладить, и стирку развесить, и генеральную уборку сделать, и опять же еду приготовить… Хм. Кажется, я дома делала гораздо больше, чем мне думалось раньше. И времени и сил это, оказывается, занимало прилично. Неудивительно, что мама так настойчиво зазывала меня обратно. Удобно же, когда можно на кого-то скинуть все домашние дела.
В доме Тимура я чувствую себя иначе. У меня здесь нет обязанностей, уборкой занимается клининговая служба, еду всегда можно заказать, но от этой свободы как раз и возникает желание что-то сделать. Приготовить что-то вкусное, например. Или реанимировать цветок, который почти увял: полить, обрезать засохшие листики и переставить горшок на более солнечную сторону. Надеюсь, Тимур меня не будет ругать, что я тут так хозяйничаю.
И тут раздается долгожданный щелчок открывающегося замка.
Я вздрагиваю и тут же мчусь в коридор. В груди часто-часто бьется сердце.
— Привет!
Я жадно смотрю на него. Тимур выглядит уставшим, но от этого не менее красивым. Темные волосы растрепаны, в вороте распахнутой куртки видна крепкая смуглая шея, и мне так сильно хочется прижаться к ней губами и вдохнуть вкусный терпкий запах его кожи, что внутри становится горячо. Я и не думала, что так соскучилась.
— Детка… — он делает шаг и притягивает меня ко мне. Руки мгновенно задирают футболку, под которой ничего нет, и жадно шарят по моему телу. — Как же я скучал…
— Почему ты так долго? — неожиданно жалобно спрашиваю я, сладко вздрагивая и выгибаясь под его касаниями. — Я ждала-ждала…
— Да, бля, отец с этой своей корпорацией. А давай еще вот эти бумаги посмотрим… а давай я тебе это покажу… Нахуй все. Не хочу про это думать. Иди ко мне.
Он подхватывает меня под бедра и усаживает прямо на стоящий в коридоре столик, перед этим смахивая с него все вещи. На пол со звоном падают ключи, шуршат какие-то бумаги, кажется, что-то разбивается, но нам сейчас все равно.
— Хочу тебя, — торопливо шепчет Тимур, яростно целуя меня. — Блядь, ты бы знала, как я тебя хочу. Раздвинь ножки, детка.
Я слушаюсь и не сдерживаю стона, когда его пальцы настойчиво гладят меня там, бесстыдно раздвигая складочки и проникая внутрь.
— Больно? — хрипло спрашивает он, замирая.
— Нет, — сбивчиво шепчу я и сама двигаюсь навстречу его руке. — Нет… Хорошо вот так… Мне…нравится…
— Детка моя!
У Тимура словно срывает чеку. Он, продолжая ласкать меня, левой рукой с рычанием дергает пояс своих джинсов. Трещит ткань, отлетает в сторону пуговица, вжикает молния, и в меня упирается его твердый член. Большой, горячий, со скользкой от возбуждения головкой.
— Хочу в этот раз кончить, когда буду внутри тебя, — пошло шепчет Тимур, лаская языком мочку моего уха и прикусывая ее. — Ты там такая тесная, такая сладкая…
От его слов по венам течет жидкий огонь. Мне жарко, мне мокро, я вся теку под его пальцами. Он достаёт из кармана квадратик презерватива, зубами разрывает упаковку и одним умелым движением натягивает его на член. Да, так хорошо… так безопасно, и можно теперь ни о чем не думать, только о том, как…
Ах!
Первый же толчок оказывается неожиданно сильным и мощным, и я поскуливаю от острого, на грани с болью ощущения. Он большой, он слишком большой! Я не смогу! Но Тимур толкается еще раз, целует меня, властно проникая языком в мой рот, и я со вздохом расслабляюсь. Мои мышцы неожиданно легко принимают его, и Тимур во мне весь. До самого конца.
— А теперь держись, Оленька, — хрипло выдыхает он, кладет одну мою ногу к себе на плечо, открывая меня еще сильнее, и начинает двигаться, уже не сдерживая себя.
Резкие, почти жестокие удары его члена приходятся на какую-то очень чувствительную точку внутри меня, и я сладко вскрикиваю каждый раз, когда он в меня толкается. Если бы не рука Тимура под моей спиной, мне кажется, я бы растеклась на этом столе беспомощной амебой, потому что мне слишком хорошо. Он такой твердый, так правильно двигается внутри меня, так мокро и жадно целует, что я не могу сдерживаться. В низу живота горячо и остро тянет, удовольствие вспыхивает во всем теле, и я уже не кричу, а жалобно поскуливаю от новых, слишком сильных ощущений.
— О боже мой… так хорошо… я не могу… кажется, сейчас…
Я ловлю его безумный черный взгляд, до краев переполненный бешеным желанием, и меня вдруг выгибает от сумасшедшего оргазма. Перед глазами темно, все тело словно выкручивает, по нему одна за другой проходят сладкие судороги, похожие на электрические разряды, а с распахнутых губ речитативом льется только одно имя. На репите.
Тимур…тимур…тимур…
Я открываю глаза и обнаруживаю себя тесно прижатой к Тимуру, с зубами, сомкнутыми на его плече. Ой!
— Прости, больно?
— Детка, какая же ты горячая, — хрипит он вместо ответа, нежно целуя мою шею. — Так меня сжала собой, что я тут же кончил. Ты можешь хоть всего меня искусать, если тебе хочется. Я разрешаю.
— Даже тут? — хихикаю я и накрываю ладошкой член.
— Кроме этого места, — с ухмылкой поправляется он. — Здесь я хочу твои сладкие губки и ласковый язычок… Ты же возьмёшь у меня в рот, да?
— Наверное, — я смущенно отвожу взгляд. — Я просто не умею и не знаю, как. Вдруг тебе не понравится.
— Я научу, — обещает Тимур, подхватывает меня под бедра и снимает со столика. — Ты бы знала, как меня это заводит! То, что я буду тебя учить. Что ты моя. Что никто тебя раньше не касался.
— Да подожди ты, — я шутливо отбиваюсь, потому что его руки снова гладят меня так развратно, что явно намекают на продолжение. — Может чаю хотя бы попьем? Я тут пирог испекла!
Тимур замирает и втягивает носом воздух.
— Пахнет вкусно, — через паузу соглашается он. — Я готов попробовать. Но только после второго раза.
А потом закидывает меня на плечо и несет в спальню.
— Ты маньяк, — хохочу я, когда оказываюсь на кровати.
— А я тебя предупреждал, — ухмыляется Тимур. И ему так идет эта горячая разбойничья ухмылка, что я не выдерживаю и тянусь к нему, чтобы слизать ее с его губ. Потому что меня тоже к нему тянет. Это взаимное помешательство.
И когда через полчаса мы все же пьем чай — я сижу у него на коленях, мы больше целуемся, чем едим — то на вопрос Тимура, все ли у меня хорошо, я с уверенностью отвечаю, что да. Потому что у меня и правда все хорошо, когда мы рядом. Остальное не имеет значения. ***
С утра Тимур сонный и ворчливый, и видно, что он был бы не прочь поспать еще пару часиков, но все же встает вместе со мной. А когда я опять пытаюсь заикнуться о том, что могу добраться сама, он так нехорошо смотрит на меня, что я умолкаю.
С Тимуром вообще лучше не спорить. А с утра особенно — это явно не его любимое время суток.
— Ты сегодня пойдешь на пары? — с надеждой спрашиваю я, когда мы уже едем.
— Не, — бурчит он, перестраиваясь в другой ряд. — Мне в зал надо. А потом к отцу в офис.
— Жалко, — я стараюсь не показать, как сильно я расстроена.
Все дело в том, что мне немного боязно снова идти в этот гадюшник. К тому же Алиса все еще болеет, и скорее всего до конца недели ее в университете не будет.
— Завтра пойду, — обещает Тимур. А потом бросает на меня игривый взгляд. — А что, детка, скучаешь там без меня?
— Вот еще! — фыркаю я. — Делать мне больше нечего, только скучать по тебе.
— Не нарывайся, Оленька, — ухмыляется он.
