было хорошо друг с другом, они свободно общались, как человек Аня была красивой, в смысле не тело и лицо у неё было красивым, а внутреннее наполнение, это он ещё в институте понял. Чёрт, как высокопарно это звучало.
Только и её тело теперь волновало его не меньше.
Импульс говорил: поезжай к ней, прижми, как в лесу, зацелуй, добейся отклика, она не сможет отказать, ты отец её ребёнка, она любила тебя четыре года, она не может всё забыть, как бы ей не хотелось.
Разум коротко резюмировал: не испогань всё.
Одно точно, с этим дурацким строгим регламентом встреч он далеко не продвинется. Сергей прекрасно понимал, что её многолетняя обида на него не исчезнет по щелчку пальцев. Слишком отвратительно он обошёлся с ней после, но если он до сих пор имеет на неё такое же влияние как в институте, а Сергей надеялся, что ничего не забылось, то у него был хороший шанс всё исправить. Главное пробудить давно дремавшее чувство. Она же действительно любила его раньше, ведь так?
От этих мыслей настроение его резко поменялось, решимости прибавилось, и появилась какая-то уверенность, что всё получится.
Пускай она отталкивала его, но тот поцелуй за городом послужил ясным ответом, что ни черта у неё не забылось. И былую лояльность можно вернуть. Главное почаще ей попадаться на глаза и быть рядом, когда необходимо. Им нужны встречи на ежедневной основе. Вот в универе она у них была. Только где эту основу взять, если её нет?
«Пока нет, – поправил он себя. – Её ведь можно и создать искусственно».
В квартиру Мелёхин вернулся уже ночью. Далеко от города укатил. Слава навигатору, который доставил его обратно подсказками, а то бы он так долго добирался.
Настроение всё ещё было отвратительным, а вот в голове начал складываться план, как ему почаще Аркадьевой на глаза попадаться. Заодно и над «надёжностью и основательностью» поработает, раз уж для неё это так важно.
Его семья всегда была обеспеченной, даже при старой власти дед его в Ленинграде не последним человеком был. А когда страна разваливалась, всё тот же дед, но уже с отцом грамотно распорядились капиталом. Серёга особо не вникал, в чём там было дело, но в нулевых у отца попёр около строительный бизнес, – город рос, как на дрожжах, – хотя по факту можно было не напрягаться и жить лишь на дивиденды с заработанных ранее средств.
Мелёхин никогда не был зациклен на деньгах, они у него всегда были. Пришли-ушли-вернулись. Так и в своей «работе» он мог рисковать, а мог спокойно сопровождать сделки. Благодаря связям семьи и собственным знакомствам перед ним открывались практически любые двери.
Сергей пешком поднялся на этаж, поигрывая ключами, зажатыми между большим и указательным пальцами. Не успел он открыть дверь, как мимо него в квартиру что-то прошмыгнуло.
– Что за!.. – только и крикнул он, а юркая тень уже скрылась внутри. – А ну выходи! – приказал он, щёлкая выключателем.
Из кухни раздалось отнюдь не жалобное «мяу».
– Слушай ты, паскудник, иди сюда.
Но, конечно, кот его не послушал. Это, небось, тот самый серый котяра, которого он вчера приметил. Грелся у батареи на этаже, а сегодня решил сам определиться с местом жительства.
– Не выйдет, кот, – заявил Мелёхин, входя на кухню и оглядываясь.
Животное засело под столом и смотрело на него без намёка на покорность. Кажется, котяра даже особо испуганным не выглядел.
– Давай так, я дам тебе воды или молока, или чего ты там пьёшь, и свалишь, ладно?
Кот только моргнул, и Мелёхин принял это за согласие. Достал блюдце из раковины, налил молока и сунул его под стол.
– Приятного аппетита.
Решив не мешать коту, ушёл в комнату, скинул верхнюю одежду, врубил стерео-систему, выбрав какой-то ненавязчивый дип-хаус, и набрал Павла Варганова, договориться о встрече на завтра. У него к нему был конкретный разговор, и до завтрашнего вечера есть время обдумать детали.
На телефоне не было ни звонков, ни сообщений от Ани. А он их ждал? Наверное, ждал.
Может, самому написать или позвонить? Обломать им вечер с мужиком. Только ведь Аня может и не взять трубку.
Всё стало каким-то неправильным, ну не привык он быть в роли просящего. Ищущего чьего-либо внимания.
От всей души ругнувшись, Серёга вернулся на кухню. Котяра с молоком разделался и сидел под столом, намывал морду.
– Пожрал, иди, – указал Мелёхин на дверь наглому гостю.
Тот и не думал реагировать. Пришлось наклониться, схватить за шкирятник и донести до выхода, раз такой непонятливый.
Дверь сразу закрыться не захотела. Ригели были выдвинуты, и металл громко клацнул, когда Мелёхин со всей дури хлопнул дверью. Так, что стёкла в подъезде дрогнули.
Пришлось приоткрыть дверь, провернуть ключ и прикрыть уже тише.
А потом упасть на кровать в спальне и провалиться в сон, чтобы с утра пораньше быть разбуженным нежданным звонком.
Он даже не сразу понял, кто звонит. Ответил на вызов на автомате, приложил к уху и слушал женский щебечущий голос, не понимая ни слова.
Потому что первое, что он увидел, разлепив веки – наглый серый кот, пристроившийся на его кресле. Сидел себе преспокойненько, даже мордой не шевелил. Он же вчера его вышвырнул или нет?
– Шрёдингер, – с недовольством буркнул Мелёхин.
Кот встал на лапы, поднял хвост и повернулся к нему задницей. Чудесно.
– Что? – бесконечный поток ничего не значащих фраз в трубке замолк.
Он взглянул на наручные часы, которые так и не снял вчера. Чуть больше девяти утра. Круто он вчера погонял, измотал себя так, что даже снов не видел. Да оно и к лучшему. А вот звонок этот ни к селу, ни к городу пришёлся.
– Альбина? Ты чего мне звонишь?
Мелёхин перевернулся на спину, накрыл большим и указательным пальцем веки, проводя по ним, словно стряхивал остатки сна.
Альбина была «секретарём» или «помощницей» Юрика. Вернее, назначение у неё было чисто утилитарное – приносить кофе, сидеть на телефоне, копировать документы клиентов, если таковые захаживали в офис, который был снят чисто для проформы. Сама Альбина, хоть и была жгучей брюнеткой, темпераментом не отличалась. Уступчивая, недалёкая, всегда в хорошем настроении. На вопрос, зачем её Юрка взял на работу, тот ответил, что это двоюродная сестра приятеля и его очень просили хоть куда пристроить девочку.
Однако девочке было уже двадцать три, и всё, чем она хотела заниматься – это тусить и не думать о проблемах. Прямо как сам Мелёхин время от времени.
В один из вечеров после переговоров
