С трудом уложив Анечку спать, наливаю себе чай и проверяю телефон. Все тихо.
Нет ни пропущенных вызовов, ни сообщений от Макса или Марка. Лишь сотня вопросов по работе, но пока ситуация с Элей не стабилизируется, я не стану на них отвечать. Не до этого.
В голове безостановочным потоком крутятся мысли о матери своей любимой и ее шизанутой семейке. Удивительно, что отец оказался нормальным! Он недавно мне звонил.
Он поведал многое из того, о чем не хотел рассказывать дочери. Знал, что та находится под влиянием матери, и боялся, что она поделится с его бывшей женой. Не хотел допустить этого.
Сама по себе информация не имеет какого-то глобального смысла, но в совокупности с тем, что мы сумели раздобыть, она сыграла колоссальную роль. Мы смогли распутать клубок, что сплела ее мать.
И найти доказательства ее вины. Прямые! Не косвенные.
Теперь дело лишь за малым. Подождать, пока совершится правосудие.
От него матери Эли и ее мужу теперь не укрыться. Мы не допустим.
Мы не стали ей рассказывать, но Марк выяснил, как именно она смогла провернуть махинацию с наследством.
В этом ей помогла ее подруга, мать Савелия. По всей видимости, на определенных условиях.
Но увы и ах. Они все это затеяли зря.
В условиях завещания прабабки было четко прописано, что состояние унаследует мальчик. И что ребенок должен быть здоровым.
Благо при нынешних возможностях медицины у брата Эли есть все шансы на нормальную, полноценную, здоровую жизнь. Правда, для этого потребуются очень большие деньги.
Которые, уверен, скоро появятся у него.
Он с отцом сейчас проходит курс реабилитации, и по его окончании уже можно будет уже говорить о результатах. В том, что именно мальчик станет обладателем целого состояния, уверен на все сто.
Уж что-что, а это я могу обеспечить.
Мы с его отцом сделаем все для этого.
Эле не нужны эти деньги, у нас с ней хватит своих. А брату… Ее брату они потребуются на полное восстановление и лечение. Благодаря состоянию прабабки у него появился шанс на полноценную жизнь.
Уверен, моя любимая будет только рада, что сможет помочь брату.
Настойчивая трель звонка сотового вырывает меня из неприятных мыслей. Смотрю на экран и понимаю, что не ответить не могу.
— Да, Леш, — принимаю вызов. Он в курсе ситуации и не позвонил бы просто так. — Какие-то проблемы с пациентами?
— В отделении все нормально, — спешит меня заверить.
Голос у Высоцкого напряженный, он словно едва сдерживает эмоции. Странно.
Мы с Лешей работаем вместе много лет, и я еще никогда не видел его в подобном состоянии. У друга что-то случилось.
— А где не нормально? — тут же уточняю. Прикидываю варианты, пока жду ответ.
— Я от жены ушел, — заявляет. Тут же охреневаю.
Вот это новость!
Насколько мне известно, у них не было никаких проблем. По крайней мере, Леха никогда не жаловался.
— Скажи, у тебя можно пару дней перекантоваться, пока она вещи вывозит? — спрашивает в лоб.
На мгновение прикидываю, что ему ответить. У нас с Элей далеко не самая простая ситуация. Нас ждет серьезный разговор, ведь она приедет и начнет задавать тонну вопросов. Мне нужно будет на каждый из них дать ответ.
А потом понимаю, что у друга беда и я должен ему помочь. Отказать просто не имею права.
Леха мне позвонил, потому что иных вариантов у него не нашлось.
— Приезжай, — отвечаю ему. — Придумаем что-нибудь.
— Спасибо! — благодарит от души.
— Когда ждать? — уточняю. Мне еще нужно придумать, как кого разместить.
— Если часа через два будет нормально? — уточняет.
— Да, — как раз времени хватит. — Жду.
Прощаемся. Я допиваю остывший чай и только хочу помыть кружку, как слышу тихий стук в дверь. Открываю и…
Эля кидается в мои объятия.
Прижимаю любимую к себе, завожу в квартиру. Улыбаюсь.
— Привет, — негромко здороваюсь с ней. — Ты чего? — удивляюсь реакции. Подобные проявления чувств Эле не свойственны.
— Соскучилась, — прижимается еще крепче ко мне, трется щекой о грудь, словно кошка.
Отрывается от меня, смотрит в глаза. Там одна сплошная нежность.
— Очень, — мягко улыбается. Делает вдох. — Миша, если можешь, то, пожалуйста, прости меня. Я сильно виновата перед тобой, — кусает губы. — Очень, — вздыхает.
Только хочу заверить, что все в прошлом, зла не держу, как она продолжает:
— Я была не права, что поверила матери, — говорит, не скрывая своей боли. — Зря доверилась и разрушила все, что между нами было. Теперь понимаю, почему она так старательно настраивала меня против тебя, но это не отменяет моей вины. Прости меня, пожалуйста.
— Эля… — начинаю. Но она кладет свой пальчик на мои губы. Не позволяет дальше сказать.
А мне единственное, чего хочется, так это укусить ее за этот самый пальчик.
Много еще чего хочется, но об этом лучше не думать, иначе сорвусь. А ей нельзя еще. Слишком мало времени прошло после родов.
— Дай скажу, пока решимость есть, — улыбается. Смотрит с надеждой. Киваю. — Я люблю тебя, Миш, — делает акцент на слове «тебя». Меня прошибает. — И все это время любила, — выдыхает.
Грудь горит, сердце стремительно набирает скорость, эмоции бушуют. Выпускаю их из заточения.
Ничего не отвечаю, лишь наклоняюсь вперед. Касаюсь ее губ своими.
Она дрожит в моих руках, ресницы трепещут.
Девочка моя, как же я рад, что ты, наконец, все поняла. Тебе потребовалось пройти сложный путь, но ты смогла, наконец-то, в себе разобраться.
Никогда больше не дам тебя в обиду. Не отпущу. И никого не подпущу к нашей семье. Обещаю!
Да, Анечка не моя дочка по крови. Но мне на это плевать! Она будет воспитана мной и именно меня всегда будет называть папой.
Теперь я точно знаю, у нас все будет с тобой хорошо. Потому что ты, наконец, все осознала.
Озвучивать свои мысли я не спешу. Нет в этом никакого смысла.
Порой поступки и жесты говорят громче любых слов. Поэтому я просто прижимаю Элю крепче к себе и позволяю нам обоим улететь в самом нежном, самом чувственном и самом долгожданном поцелуе.
Глава 42. Эля
Я тону в объятиях Миши, чувственность переполняет. За каждым касанием следует взрыв.
Мне так хорошо, что не могу описать свои чувства словами. Я снова живая, я окрыленная рядом с ним.
— Ох, Эля. — Миша слегка отстраняет меня от себя. — Я всегда тебя любил. И буду любить. — Его признание пробирает до самой глубины души, слезы наворачиваются на глаза от счастья. — Ты моя единственная любовь.
Горю под его взглядом, млею в его объятиях. Кажется, мне никогда прежде не было так хорошо.
Миша обнимает меня крепко, прижимает к своей груди, и я понимаю, что все трудности остались далеко позади. Впереди нас с ним ждет только прекрасное будущее.
Мы проходим на кухню, Анечка спит. Васька трется о мою ногу.
— Иди сюда, — нагибаюсь, беру кота на руки.
Сажусь на стул и сажаю его к себе на колени. Чешу за ушком. Рыжий наглый кот довольно щурится и принимается громко урчать.
— Рассказывай, что тебе сказали врачи. — Миша присаживается напротив.
— Ничего толком, — пожимаю плечами. — Запретили кормить грудью, — признаюсь в своей боли. — Миш, — смотрю на мужчину. — Мне срочно нужно в душ. — Грудь горит. — Ты сможешь принести молокоотсос?
— Да, конечно, — тут же соглашается.
Как же хорошо, что он понимает все без лишних слов! Не нужно зря тратить время на пустые объяснения, а можно сразу перейти к делу.
Захожу в ванную, включаю теплую воду и принимаюсь за дело. Мне требуется не так много времени, как я думала, чтобы избавиться от тяжести.
Спустя минут двадцать возвращаюсь и вижу Мишу, держащего на руках мою дочь.
Он тихо беседует с малышкой, гладит ее по щечкам, бережно качает.
— Ты вырастешь самой прекрасной девочкой на свете, — говорит он ей. — Самой любимой и самой счастливой, — заверяет. — Мы с твоей мамой позаботимся об этом, — целует малышку в нос.
