пальцев осторожно касается рука Жасмин.
Я оборачиваюсь к ней и вижу отражение себя самой. У нее в глазах тоже стоят слезы.
— Я тоже помню, — шепчет она одними губами, но это тот момент, когда мне ее не надо слышать, чтобы понять.
Я пожимаю её руку. Я здесь, с ней. Так будет всегда, чтобы ни случилось. Мы останемся друг с другом. И не просто останемся — а родными, близкими людьми. Мы уже достаточно большие, чтобы понимать, что истинная связь между людьми рождается не при кровном родстве, не при любви, не при чем-то ином — лишь при взаимном желании быть рядом. Когда холодно, когда жарко, когда плохо и когда хорошо. Когда тебе не нужна причина, чтобы прийти к твоему близкому человеку. Ты приходишь, потому что там тебя ждут и тебе рады.
Мы летим всю ночь. Наши места с Жасмин — рядом, Крыжевский сидит в другом ряду. Мне кажется, он не хотел нам мешать и выбрал такую посадку специально. Но это и к лучшему. Я чувствую себя довольно сковано в его присутствии. А вот Жасмин — нормально. Она вообще не парится, а заваливается спать, удобно устроившись на моем плече. На мои попытки ее согнать, показывает мне кулак и продолжает спать. Я же проваливаюсь в сон урывками. Но и это не может испортить мне настроение. Я готова мурлыкать от удовольствия.
Утром приземляемся в Мале. Впечатления от видов очень противоречивые — это и дикий восторг, и первобытный ужас (а вдруг это всё сейчас уйдет под воду?!). Но от зрелища взлетно-посадочной полосы захватывает дух — асфальтированная дорога с разметкой посередине огромного количества воды, меняющей оттенок от темно-синего до прозрачно-голубого. Выбравшись из самолета, мы с Жасмин, как в детстве, осматриваемся по сторонам и держимся за руки.
— Ну, что, девчонки, готовы? — улыбаясь, спрашивает нас Антон (Павлович, я думаю, можно уже опустить).
В светлых, летних брюках, рубашке — поло и солнцезащитных очках он смотрится моложе, беззаботнее. И интереснее. Ловлю себя на этой мысли. И не знаю, что с ней делать.
— Готовы! — хором отвечаем мы, переглядываемся и хохочем.
Как давно мне не было так легко и радостно!
Дальше нас ждут гидросамолет, потому что Мальдивы — это небольшие острава и добраться от одного до другого можно либо по воздуху, либо по воде. Наш путь лежит в "JA Manafaru Resort" на Хаа Алиф Атолле. Это примерно час лета от Мале.
Мы оформляем все необходимые бумаги и загружаемся на борт гидросамолета. Потом снова взлетаем. И… Это потрясающе… То, что предстает моему взору внизу. Я даже перестаю слушать сестру, которая от эмоций что-то тараторит возле моего уха.
Наконец мы на месте. Отдыхать мы должны на семейной вилле, оснащенной частным бассейном. Мы с Жас собирались сразу же отправиться на пляж, потому что безупречно белый песок и голубая вода выглядят слишком заманчиво, но, попав внутрь сказочной хижины, забываем обо всех и бродим из комнаты в комнату, с открытыми ртами разглядывая обстановку.
— Боже! Как тут красиво! — восхищается Жасмин.
Я с ней полностью согласна. Но молчу. Всё-таки избавиться от мысли, сколько это всё стоит, мне не удается. И еще от одной — зачем две дееспособные девицы приземлились на шею практически постороннему человеку — тоже.
Хотя не сказать, что Антон не доволен. Он улыбается, стреляя то в Жасмин, то в меня взглядом, заказывает напитки, спрашивает, голодные ли мы.
Я не помню, что я ела последний раз, но есть не собираюсь. Меня манит голубая вода. Жасмин, наохавшись и наахавшись, отправилась в душ, чтобы переодеться в купальник.
Собираюсь сделать то же самое, но задерживаюсь в гостиной после вопроса Крыжевского:
— Вас что-то беспокоит, Даниэла?
Меня беспокоит, да. Для себя я сделала вывод, что в отношения полов замешено слишком много понятий о выгоде. Мне бы не хотелось снова попасть впросак.
— Антон Павлович, — начинаю я, решив всё прояснить на берегу. Если мне что-то не понравится, я всегда могу улететь домой. Денег на обратный билет у меня хватит.
Мужчина становится серьёзнее и перебивает меня:
— Просто Антон. Так нам будет комфортнее общаться.
— Хорошо. Так вот, как взрослый человек, я сталкивалась с ситуациями, когда бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. И мне бы не хотелось обнаруживать что-то такое сейчас. Тем более, что, когда Жас родит, мы будем связаны, хотим ли мы этого или нет.
Он сидит в кресле, кивает на мои слова и потягивает коктейль.
— Это разумно, Даниэла. Чего вы опасаетесь?
— Я осознаю, сколько стоит такой отдых. И мне бы не хотелось, чтобы вы рассчитывали на что-то иное, кроме "Спасибо". Я не ищу спонсора. И отношений, где подразумевается финансовая помощь, — ура! я это сказала.
Меня успокаивает, что Антон остается на месте и не пытается нарушить мои личные границы.
— Хорошо, что этот разговор происходит без Жасмин. Даниэла, вы часто обжигались?
Последние слова встряхивают меня.
— Не отвечайте. Не надо. Я бы мог и не говорить. Мне всё понятно и без ваших пояснений. Я — состоятельный человек, и у меня нет проблем с тем, чтобы обеспечить себе досуг. В том числе и в интимном плане. Но… Хм… Мне трудно говорить на эту тему. Я только что похоронил сына. Любимого сына, каким бы он ни был. Моя психологическое состояние далеко от стабильности. И тем более, в мои планы не входит плести какие-то ловушки по соблазнению. Я достаточно прямой человек… Меня интересует ваша сестра…
Ощущение, что на меня упал потолок.
— И — давно? — сиплю я. Практически сразу сожалею об этих словах.
— Давно, Даниэла. Жасмин я никогда и ничего не говорил. Я в курсе всех "но" и "а как же". Скоро родится мой внук или внучка… Что с этим со всем делать, я не знаю. Но этот отдых — он просто отдых. Ничего не придумывайте. Жасмин достаточно скрытная и не показывает того, что на самом деле у нее на душе. Ей нужны положительные эмоции. Втроем нам будет проще общаться. А вам с сестрой веселее отдыхать. Вот и все причины "бесплатного сыра".
Мужчина смотрит внимательно. Чувствуется, что говорит обдуманно и взвешенно.
— И что же теперь? — не выдерживаю я.
— Даниэла… Просто отдыхайте. Для всего остального нужно время.
Раздумываю, что ответить.
— Хорошо, — всё, что могу сказать в результате.
И ускользаю в душ.
Пора на пляж.
Обо всем остальном я буду думать, когда эта чудесная неделя закончится.
Даниэла
— Не могу
