– Мне нужны только ты и Лили. И ты права: жизнь на Сицилии не для тебя.
– Зато она – твоя! – Грейс поняла, что навсегда расстаться с островом не получится. – Нам многое надо обдумать. Ты слишком привязан к здешним местам и к своему бизнесу.
– Большая часть моих виноградников и оливковых рощ находится в Европе, – задумчиво проговорил Лука. – Франческо выкупит мою долю в казино и ночных клубах, и это даст мне возможность устроиться, где я захочу. Как Пепе.
– Но тут твой родной дом. А что будет с твоей мамой, если мы уедем навсегда? У нее сердце разорвется.
– Мама крепкая, как старое сицилийское вино.
Грейс хихикнула:
– Но она обожает Лили. Она тоже может поехать с нами.
Лука отстранился и посмотрел на нее с улыбкой:
– Ты действительно хочешь, чтобы мама ехала с нами?
– Я не нравлюсь Донателле, но она твоя мать и любит Лили.
– Ты ей нравишься, – возразил Лука. – Она всегда находила тебя замечательной, но с самого начала понимала, что ты не вынесешь всех ограничений и запретов. И оказалась права.
Грейс снова уткнулась головой ему в грудь, и радость, заполнившая ее, вытеснила остатки горечи.
– Мы найдем решение, – пообещал он, гладя ее по волосам. – Пока мы вместе и пока мы будем делиться друг с другом самым важным, решение обязательно придет.
– Кстати, я сумела на две минутки ускользнуть от твоих горилл и купила новый незапрограммированный телефон.
Лука со смехом потерся подбородком о ее волосы.
– Почему-то я не удивлен.
Она, смеясь, спрятала лицо на его груди и уловила запах алкоголя.
– Ты пил?
– Я всю ночь сидел в твоей студии и прикончил бутылку шотландского виски. Я хотел забыться. Или просто оттягивал неизбежное.
– Поверить не могу, что ты был готов отпустить меня.
– А я не могу поверить, что вел себя как подонок, принуждая тебя оставаться в поместье. Тем не менее ты даешь мне еще один шанс. Клянусь, тебе не придется об этом жалеть.
– Если ты пообещаешь не иметь никаких дел с Франческо Кальветти.
– Не вини во всем Франческо. У меня есть собственная голова на плечах. Обещаю тебе, что с этого момента мой бизнес будет законным во всех смыслах.
– Это хорошо. И еще поклянись, что отныне между нами не будет секретов.
– Не будет.
Грейс потерлась носом о его шею и ощутила слабый запах – на этот раз нового одеколона.
– Почему ты поменял одеколон? Тебе его подарила твоя новая женщина?
Лука расхохотался:
– Не было никакой женщины. Запах прежнего одеколона напоминал мне о тебе, и я тосковал.
– Поклянись, что никогда, никогда, никогда не заведешь любовницу.
– Пока я жив, Грейс, для меня существует только одна женщина – ты.
– Отлично! Но учти: если другая женщина все же появится, то, Богом клянусь, я вырву у тебя сердце.
– Мое сердце можно вырвать только для того, чтобы я перестал любить тебя. – Лука нагнулся и прикоснулся губами к ее губам. – Я всегда любил тебя, даже когда ты выстрелила в меня.
Грейс неуверенно засмеялась:
– И я всегда любила тебя, даже когда ненавидела.
– С ненавистью покончено.
И Лука поцеловал ее так нежно и сладостно, что последние сомнения, еще остававшиеся в душе молодой женщины, развеялись.
Друзья и родственники съехались на праздник. Члены семейства Мастранджело – тетушки, дяди и множество кузенов – по численности многократно превосходили горстку людей, прилетевших из Лондона. Утром в церкви, где венчались Лука и Грейс, крестили Лили Элизабет Мастранджело. Все собравшиеся единодушно согласились, что она – самое красивое дитя на свете.
Донателла с бокалом красного вина подошла к невестке.
– Тетя Каролина похитила Лили, – сказала она.
Грейс еще не приходилось видеть свекровь такой оживленной.
– Я не видела Лили с тех пор, как мы вернулись из церкви, – засмеялась Грейс. – Все гости заняты игрой «Дай подержать малышку».
– Я буду грустить по ней, – печально улыбнулась Донателла.
– Еще не поздно поехать с нами.
– Спасибо за приглашение. Но мой дом на Сицилии.
– И все-таки Рим не на другом конце света. Вы сможете приезжать, когда захотите, а мы в свою очередь будем часто наведываться сюда.
Они с Лукой нашли великолепное решение – шесть месяцев жить на Сицилии, а другие шесть в Риме. Их обоих это устраивало. Полгода под бдительной охраной и полгода полной свободы. Прекрасный компромисс. В Риме маленькое семейство ждал новый дом, и Грейс не терпелось приступить к его оформлению.
В гостиной она увидела Кару и Пепе. Они что-то горячо обсуждали. Грейс успела о многом переговорить с подругой, однако Кара упорно не желала объяснять, каким образом Пепе добрался до ее телефона.
Вернулся Лука, который показывал двум дядюшкам винный погреб. Грейс отвела его в сторонку:
– Ты не в курсе, что происходит между этими двумя?
Он пожал плечами:
– Пепе не откровенничает со мной.
Будучи крестными Лили, Пепе и Кара были вынуждены во время крестин стоять рядом. И Грейс заметила, что Кара избегает смотреть на него. А теперь у ее доброй и мягкой подруги был такой вид, словно она хотела вцепиться в горло младшему брату Луки.
– Пусть они сами во всем разберутся, – посоветовал Лука, обняв жену за талию, и уткнулся подбородком в ее волосы. – Прежде чем мы решим сбежать, нам следует пообщаться с гостями.
Грейс догадалась, что у него на уме.
– Я сегодня очень устала, – солгала она с самым невинным видом, прижимаясь к нему бедром. – Мне необходимо лечь пораньше.
– Поскольку завтра мы уезжаем, я попрошу маму понянчиться напоследок с Лили.
– Отличная мысль! Ведь ей долго не придется вскакивать ночью от плача малышки.
– Мы просто осчастливим ее.
– До невозможности, – согласилась Грейс, и при мысли о том, что сулит ей ночь, кровь женщины забурлила, словно шампанское.
